Юрий Швец - Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня

Матос, оторвал руку от головы, посмотрел на своих ветеранов, построенных вокруг шатра. Глаза свыклись с лучами. Он, какое-то время постоял, разглядывая заложников…

На камнях лежало шесть крестов. Приготовленных по приказу Матоса. Около них, стояли худые и согнувшиеся, члены ставки стратега Ганнона Гиксона. Сам Гиксон стоял, держась ровно. Люди были страшно измучены и поэтому лежащие около них кресты, не вызвали у них никаких эмоций. Постоянные мучения и боль, выжали из этих людей все соки. Они были похоже на живых мертвецов, и даже, сам Матос, удивился их виду, потому как не интересовался их содержанием уже около полугода.

– Ну, здравствуй, Гиксон! Давно не виделись! Сегодня пришло время твоего обмена!

Глаза измученного человека, блеснули лучом надежды. Он взглянул на ливийца, но продолжал молчать.

– Что молчишь? Почему не спрашиваешь, на кого или на что, я тебя обменяю? Что, нет сил? Да, я тебе должен сказать, что ты выглядишь не очень! Совсем, не как суффет, который прибыл к нам, чтобы увести на смерть в пески! Ты был, тогда, важным и надменным! Теперь ты один из несчастных этого мира! Видишь, как судьба, может равнять людей? Ни власть, ни богатство, за которые, Вы, так дрожали и боролись, не изменили твою злую судьбу! Да, да! Не смотри, на меня так! Твой взгляд загорелся вопросом! И вот ответ! Твой обмен будет произведён здесь, сейчас!

Матос повернулся к наёмникам.

– Соратники, – обратился к ним Матос, – сегодня тот день, который перечёркивает все то, что было прежде! Война требует жертв, и она их получит! Помните, как Вы, требовали жертв, требуя смерти всех этих людей?! Я, заслонил их от вашего гнева! Тогда, я, думал, что Карфаген одумается и пришлёт ещё денег, за их обмен?! Но, Карфаген прислал армию! Армию безжалостных убийц! Мне, только, что рассказали гонцы, что Гамилькар, отрубил головы всем пленным, после битвы у соляных озёр!

В рядах наёмников, поднялся гомон…

– …А, мы сохраняли своих, столько времени?! Что теперь нам делать с ними? – подвёл черту Матос, – Так, может, пришло время исправить мою оплошность? Отправить их в Аид?

Матос, отошёл от пленных, проводя рукой к ним, как бы приглашая всех, принять участие в расправе.

– В Аид! В Аид! – подхватила толпа, ринувшись к заложникам, на ходу обнажая мечи.

Через мгновение, Гиксон и его приближенные были окружены оголтелой толпой наёмников,… был слышен стон избиения… приглушенные крики, озверевшей своры убийц… Неистовство толпы, достигло своего апогея!

Когда, рёв утих и злость схлынула с людей, потерявших связь с собственным рассудком, и толпа отхлынула от места казни, в центре лежали бесформенные комки тел… Это все, что осталось от несчастных заложников.

Матос, с удовольствием, смотрел на результат призыва в своей речи! Он вдруг ощутил какое-то необъяснимое удовольствие, от сознания того, что может управлять этой сворой бездушных тел, которые были введены им в это состояние…

– На кресты, то, что осталось от них! – произнёс он, своей страже.

Толпа с рёвом и восторгом, подхватила его слова и вскоре, на крестах стало болтаться то, «что» раньше называлось людьми… Матос кивнул страже, и та вновь привела новую партию пленных… Над ней также завыл вихрь смерти, исторгая из себя самую лютую злость, что может родиться в человеческой среде, злость озверевшей толпы!

…Матос смотрел на это с чувством удовлетворения. Он ощущал себя Богом! Способным одним словом, спровоцировать свою армию на растерзание любого неугодного… Он поднял голову и посмотрел на крест с Гиксоном и, вдруг, лицо его изменилось!… То, что он увидел, поразило его и поставило в тупик! Он встряхнул головой, пытаясь избавиться от того, что увидел, но видение его не изменилось! Тогда он с усилием потёр глаза и, вновь, вгляделся в стоящее перед ним распятие!

…Солнце светило ему в глаза, находясь прямо над крестом… Матос прищурился, всмотревшись в крест ещё раз!… Перед ним, высился тяжёлый, окровавленный крест распятия, но тело на нем отсутствовало?! … Матос в страхе отступил от него на шаг…

– Ты, что, Вождь? – услышал он голос колдуна Корфы.

Матос, повернулся к нему, приходя в себя. Он взглянул на Корфу, на его раскрашенное колдовской краской лицо, в его бесцветные глаза! И, смотря в зрачки колдуна, медленно приходил в себя, прокручивая в голове увиденное ведение… Немного, успокоившись, он перевёл свой взгляд с глаз колдуна на его лицо и, о ужас! Это было лицо уже не Корфы! Это было лицо Гиксона?!… Матос, отшатнулся от него с обезумевшим взглядом!… Голова его, внезапно, закружилась, и он свалился у самого подножия креста Гиксона…

…Ганнон покинул лагерь Гамилькара. Ещё, вчера, он приказал собраться своей свите и вооружённой охране. Исчезновение дочери, сделало его раздражительным и нетерпеливым к чужому счастью. Он не мог смотреть на дочь Гамилькара Саламбо, не вспоминая свою Лейлу. Наверное, именно поэтому, меж ним и Гамилькаром, вновь пробежала тень. Ганнон стал стремиться к самостоятельным действиям и торопился в Карфаген, где он хотел провести расследование измены Сарафа и, заодно, проинспектировать свою отдохнувшую армию, как Наместник Ливии. Гамилькар, как протектор города, не стал препятствовать ему в этом! Вот именно это, так ранило Ганнона! Что, Гамилькар имея право забрать у него командование армией, унизительно для Ганнона, продолжал терпеть его командование ею! Это унижало его и рассматривалось как насмешка Баркидов! Этим, Барка, якобы, демонстрировал всем, что способен одерживать победы, не смотря на нытье находящегося рядом Ганнона! А, его неудовольствие, действительно, определялось в нытье! Он, все время, был чем-то недоволен! То, Гамилькар остановился у одного из городов, на очень, как ему казалось долгий срок, вместо того, чтобы преследовать врага! То, неожиданно, выяснялось, что Гамилькар переформировывает совет этого города, в котором остановился пополнить провизию! Для него это означало, только одно – Гамилькар усиливает в провинциях свою партию! То, Гамилькар проводит советы, не пригласив на него Ганнона, тем самым показывая прямое игнорирование ветви рода Ганнонов!… Каждый день, Ганнон, находил повод и тысячи причин, продемонстрировать своё недовольство! Наконец, терпение Гамилькара, лопнуло, когда Ганнон, пришёл к нему на совет, окружённый своей свитой, которую развернули и отправили восвояси!…

– Что, ты себе позволяешь? – орал Ганнон, войдя в ставку, – Мое положение в армии, равное твоему! Ты выставляешь меня посмешищем, перед моими командирами!

– А, что для тебя важнее? Твоё положение или польза и результат в войне с мятежниками? – повернул к нему голову Гамилькар.

Голос его был спокоен и ровен.