Егор Шиенков - Большая Игра. Антивирус

Эта логическая выкладка казалась мне безупречной, и когда я получил ее там, в далекой юности, лежа на раскладушке поздним вечером в одном из московских офисов, ко мне пришло удивительно приятное чувство высшего озарения. А как еще мог себя чувствовать человек, который только что доказал существование жизни после смерти?

Но на этом я не остановился. Полет моей мысли устремился к следующей вершине. И не к какому-нибудь холмику, а сразу к Эвересту понимания смысла жизни. И тогда мне даже показалось, что я его достиг. Я рассуждал так: если запустили жизнь извне и только там знают причины, по которым ее запустили, а я здесь главный участник и не в курсе, то смысл ее для меня просто в самом процессе. То есть если у меня нет инструкций, как действовать, то значит, процесс устроен таким образом, что этого и не надо. Значит, все получится само собой. Не надо никаких подвигов против желания. Если в процесс заложена необходимость совершения мною подвигов, то меня к этому своевременно подведут. А значит, можно расслабиться и просто не щелкать клювом. Ничего мне пропустить не дадут, главное, когда дают – брать. Такой вывод мне казался очевидным. Теперь-то я понимаю, что не совсем все так просто, хотя в главном я был прав уже тогда.

В общем, начало этой истории было положено, и положено оно было на фундамент всего лишь мыслительных построений. Со временем острота ощущения тех прозрений размылась повседневностью, однако понятийная ось, на которую затем стали наматываться последующие размышления и новые построения, осталась.

После того озарения в течение нескольких лет я жил без особых интеллектуальных потрясений, жизнью заурядного молодого специалиста. В те времена, когда я окончил институт, мое высшее техническое образование было скорее недостатком при поиске работы, чем преимуществом. Помнится, что мне даже было немного стыдно за него. В стране царило ощущение полного развала, на фоне которого попытки молодого инженера устроиться по специальности казались смешными. Большинство моих сокурсников, и я в том числе, всерьез считали, что инженерам-теплофизикам прямая дорога в профессию торговца пивом у метро. На таком фоне предложение хозяина фирмы, которую я ночами охранял, прийти работать в качестве специалиста было принято мной с энтузиазмом. Даже несмотря на то, что должность и тем более обязанности мне были совершенно неясны. Что интересно, ясность в этих вопросах не появилась и впоследствии. Хозяин конторы, в смутные времена заработав деньги на перепродажах всего, что попадалось под руку, от сапог до нефтеперерабатывающего оборудования, решил вложить деньги во что-то стоящее. В качестве предметов такого вложения он выбрал организацию собственных производств и научные разработки. А поскольку к тому времени в стране разучились заниматься как первым, так и вторым, все мероприятие имело некий дилетантский оттенок, не позволяющий даже мне, совсем уж молодому специалисту, верить в успех этих проектов.

Тем не менее я добросовестно участвовал во всех начинаниях своего руководителя, который периодически терял интерес к этому направлению деятельности, причем обычно это происходило на стадии необходимости вложения денежных средств в очередной проект. Поэтому я переходил от одного незавершенного проекта к другому, а иногда и вовсе сидел без дела. В общем, это была не самая напряженная работа. Честно говоря, прямыми служебными обязанностями я занимался в лучшем случае пару часов в день. Для большей загрузки моему руководителю не хватало энтузиазма. Все остальное время я проводил как попало: торчал в курилке, гулял вокруг офиса, слушал музыку, смотрел фильмы, читал книги и играл в компьютерные игры. Таким образом, у меня опять появилась куча свободного времени для размышлений на отвлеченные темы.

Теперь мои мысли носили менее трансцендентный оттенок, чем в институтские годы, но при этом имели более прикладной характер. Связано это было со входом в полноценную взрослую жизнь. Ведь пока я был студентом, внутри существовала алмазной твердости уверенность, что все должно было начаться потом, после окончания института, который был лишь подготовкой к настоящей жизни. Что-то вроде тренировки. Пока учишься в институте, никакие решения еще не приняты, дорога не выбрана, а следовательно, не может быть мыслей о том, что делаешь что-то неправильно или идешь не туда. Тем более не может возникнуть подозрений, что теряешь время. Его полно. Но теперь я уже работал, а значит, все уже началось по-настоящему. А уверенности в правильности того, что началось, совсем не было.

Конечно, я не забыл свое «раскладушечное» озарение и пытался успокоить себя утверждениями, что так надо. Если что-то происходит, то оно по определению происходит правильно. Но мне было просто элементарно скучно. Несмотря на обилие вариантов времяпрепровождения на работе, я с большим трудом дожидался окончания каждого рабочего дня. Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, я много думал. Каждый день я по несколько часов читал, играл в компьютерные игры и думал. Читал, играл и думал. И в конце концов это снова произошло!

Я много раз задавал себе вопрос, почему это случилось именно со мной. Ведь множество похожих на меня молодых людей находилось и находится в аналогичных ситуациях. Единственную причину, которую я смог найти, это, вероятно, особенность моего ума, которая выражается в уникальной способности к обобщениям. Мой мозг так устроен, что как только в него попадает какая-то информация, он пытается ее объединить с тем, что у него уже есть, и вывести закономерности. Причем происходит это помимо моей воли. Я вовсе не ставлю себе подобных задач. Тем не менее на поверхность осознания периодически вылезают результаты этой работы, о ведении которой я и не подозревал. Теперь-то я знаю, что это не причина, а скорее следствие. Сейчас у меня не возникает вопросов, почему все произошло именно со мной. К сожалению, я точно знаю ответ.

Но не будем забегать вперед, а вернемся к началу. Так вот, однажды мой мозг по своей воле взял тот мешок информации, содержимое которого состояло из прочитанных книг, результатов размышлений и впечатлений от компьютерных игр, переработал его непостижимым для меня способом и выкинул в мое сознание вывод. Вывод звучал так: «я в игре».