Алина Сычёва - Дьявольский нимб

А потом резко наступила пустота. Вначале я списал это на долгую и продолжительную зиму, редкостную в этих краях, но всё же присутствующую. Я надеялся, что с весной возродится не только вся природа, но и моя жизнь. Но ожидание затянулось, и я понял – всё изменилось. То, что раньше мне доставляло удовольствия, сейчас было приторным до тошноты. Как слепой, я тыкался во все двери, искал своё, пока не понял, что моего в мире нет ничего. Я пуст, как дыра, и во мне не залёживается что-то подолгу…

Домой я ехал, пребывая в унынии. И даже любимый город, в котором я поселился несколько лет назад, не мог вытащить меня из этого состояния. Родные и знакомые улицы с висящими баннерами, горящие неоновыми огнями вывески на ресторанах и магазинах сейчас безлико украшали некогда красивый город. Я любил здесь жить, почти идеальное место для регулярных встреч с приятелями, для раскрутки собственного бизнеса, для просмотра отличного мюзикла или посещения изысканного ресторана. Никакой город в мире не мог сравниться с тем, где я жил. Нью-Йорк? Париж? Москва? Токио? Рим? Нет, абсолютно. Этот город был моим. Не то, чтобы я был его главой или что-то в этом роде, просто я до ужаса любил его и только одна мысль, что когда-нибудь придётся отсюда съехать, приводила меня в ужас, даже теперь, когда уже нет ни регулярных встреч с друзьями, ни изысканных ресторанов.

Отстояв в пробке два часа, вышел из себя и нечаянно подпалил переднее кожаное сидение «бентли». Только этого мне не хватало. Машина оставалась почти единственным предметом, который я любил и готов был провести в ней весь остаток бесконечной жизни. Моя территория, моя тачка! И теперь она дымит. От ярости вместо воздуха выдохнул дым, с наслаждением вдохнув его обратно. Мне бы сейчас действительно выпустить пар.

Двухэтажный, оформленный рустовкой коттедж, купленным мной сравнительно недавно, а если быть точнее, то одиннадцать лет назад, ждал меня горящими окнами и распахнутыми дверями. Заехав в подземный гараж, заглушил машину и прислушался. Музыка, голоса, топот ног – в моём доме снова вечеринка.

– Ливви приехал!

Стоило мне войти, как на меня обрушилось всё веселье. Запах алкоголя, табака, дыма и ещё чего-то сладкого навалились на меня, как стена. Несколько десятков раскрасневшихся лиц обратились ко мне, и я почувствовал себя бактерией под микроскопом. Я натянуто улыбнулся, проходя глубже в дом. Все расступались передо мной, приветственно били по плечу, со смехом спрашивали как дела на работе. Из них я чуть ли не единственный, кто вкалывал.

– Ливви!

– Ливви!

– Ливви! – слышалось со всех сторон.

Я шёл прямо, временами останавливаясь около одного или второго. Меня спрашивали, как я себя чувствую, и я по обыкновению отвечал «нормально». Улыбки сменялись друг другом, превращаясь в настоящий калейдоскоп, даже голова закружилась. Музыка била по ушам, дёргала мозг.

– Ливви! – Ко мне подлетел Зойя. – Лив, мы украли такую тачку! Закачаешься! Аха-ха! Лука, иди сюда!

Зойя и Лука, два брата, похожие друг на друга как две капли воды. Короткие русые волосы, фиолетовые глаза, почти одна и та же широкая улыбка, плотно сбитое телосложение. Но вот по характеру совершенно разные. Зойя всегда казался мне маленьким ребёнком, который говорит то, что думает и делает то, что хочет. Из-за его простодушия и желания наслаждаться бесконечной жизнью я мог спокойно повернуться к нему спиной и не ожидать удара. Чего не мог сказать о его брате, Луке.

Он подошёл к нам, улыбаясь, как и Зойя, но всё же не так открыто. Казалось, он постоянно обдумывает план по завоеванию мира или что-то в этом роде.

– Привет, Лив! – поздоровался он.

Я кивнул.

– Ливви, вот это тачка! – Зойя, перекрикивая музыку, нагнулся к моему уху и прижался почти вплотную. – Аха-ха! Нас чуть не сцапали! Лука поджёг им задницу! Ты бы это видел! Как они тушили друг друга! Вот это зрелище! Надо было записать на камеру и показать тебе! Ливви!

Он сильно похлопал меня по спине, Лука загадочно улыбнулся, будто знал то, о чём я не имел понятия.

– И где машина? – спросил я.

– Мы сбросили её в озеро! – сообщил Зойя, сгибаясь от смеха пополам. – Сдалась она нам?

– Как всегда, – пробормотал я, отходя от братьев.

Они постоянно угоняли какие-нибудь самые навороченные и последние модели, специально попадались на глаза стражам порядка, гоняли от них по городу, а потом, когда погоня приедалась, спокойно избавлялись от дорогой машины каким-нибудь варварским способом и смывались. На их благо, их ещё ни разу не поймали, хотя фотороботы с похожими физиономиями висели почти на каждом углу. Таких, как мы, поймать не просто.

Стоило мне отойти от братьев, как ко мне подскочила Памба. Высокая, как каланча, фигуристая и кудрявая блондинка улыбнулась мне и повисла на шее, поцеловав в щёку накрашенными в три слоя губами. Я поморщился, когда она отодралась от меня, а на щеке осталось что-то липкое.

– Ливви, – протянула она, глядя на меня из-под опущенных ресниц.

– Привет.

– Как дела?

– Ты должна лучше знать. Мне кажется, или на самом деле мы уже купили билеты до Австралии?

Памба даже не смутилась.

– Так ты согласен?

– Уже нет, – покачал я головой. – Развлекайся.

И как можно скорее отошёл от неё. Свободное место нашлось в самом углу на диване. Устало бухнувшись, откинул голову назад, стараясь отделаться от всего мира. Безумного мира…

– Не мог бросить тебя, – услышал я голос Арозона.

Распахнув веки, поднял голову. Передо мной, засунув руки в карманы, стоял мой лучший друг.

– Ты же сказал, что поедешь домой, – напомнил я.

– Знаю, но я передумал.

Он сел рядом со мной, положив ногу на ногу. На нём до сих пор был его безупречный чёрный костюм с таким же тёмным галстуком. Сама элегантность. Если бы не его косичка, которая нравилась всем подряд, кроме меня, я бы сказал, что Арозон был настоящим… настоящим демоном.

Да… демон. Выдумали же люди нам имена…

– Ты мог бы переночевать и на работе, – сказал Арозон.

– Снова? Я давно не был дома.

Арозон улыбнулся и обвёл глазами переполненную гостиную, где гости вели себя, как хозяева и извивались в танце как дождевые черви. Я закатил глаза и опять откинул голову назад.

– Всё ещё хочешь закончить своё существование? – снова встрял Арозон.

– Думаю.

– А как же я? – спросил он с сарказмом.

– А что – ты?

– Бросишь меня одного?

– Пошли со мной.

Арозон не ответил. Приподняв голову, посмотрел на него. Он сидел, глядя на свои руки, и о чём-то думал. Он казался мне таким умиротворённым, и вся эта шумиха вокруг нас, танцы на столе, веселье, отскакивали от Арозона, как от стеклянного купола, который он натянул на себя. Даже бьющая музыка, казалось, сделалась тише и отошла на второй план.