Ольга Черниенко - Альтернативный чемпионат фабулы по прозе 2015

– Что случилось, бедный зверь? Ударил кто? Или машиной задело?

Пёс не знал людей, доставивших его в ветеринарную клинику, но целиком доверился своим спасителям. Врачи обнаружили несколько открытых переломов нижней челюсти, раздробленные кости, разорванные мышцы, выбитые зубы, тяжелую черепно-мозговую травму… Операция и последующее лечение обещали быть слишком дорогими, чтобы нашедшие беднягу девушки, были способны оплатить. За помощью обратились к добрым людям, через интернет, и на призыв откликнулись сотни не равнодушных – во всем мире следили за судьбой несчастного пса.

Всё последующее время, пока делали анализы, процедуры, готовили к операции, он находился в полубессознательном состоянии. А когда приходил в себя, видел добрые лица сочувствующих, и любящих его людей…

– Малыш, мы назвали тебя Дариком, – шептала ему девушка. – Ты очень сильно пострадал, но знай, не все люди жестокие и злые. Мы постараемся тебе помочь.

Ты обязан выжить! Ты же очень сильный… А потом, будем вместе гулять в лесу, слушать пение птиц, нежиться на солнышке…

Пёс прислушивался, возвращаясь мысленно в тот прекрасный мир, который уже успел для себя открыть. Он снова шел по лесу, радовался чистому воздуху, небу, разговаривал с деревьями, зверями и птицами, и солнце ярко сверкало надо головой…

Но нежданной, страшной тучей затмевали свет темные силуэты убийц…

И тогда начинал мозг собаки гореть, глаза застилал кровавый огонь, поднималась высокая температура, и санитары обкладывали беднягу льдом, снегом с улицы, дабы сбить смертельную, температурную отметку в 42,9 градуса. Только бы выжил!

И Дарик старался выжить, изо всех сил. Он чувствовал огромную любовь, заботу и внимание, которого ему порой так не хватало. И даже по-своему пытался ответить на эту любовь…

Дарик не знал, что по кровавым следам, девушки вышли на место преступления,

что хозяин дома напротив, с установленным видеонаблюдением, дал ответ: собака появилась на дороге уже избитая… что однажды, когда после успокоительного, Дарик крепко спал, его навестил нашедшийся хозяин, и долго стоял рядом, что-то шептал…

Быть может, просил прощения?

Ему не суждено уже было всё это узнать…

От тяжелых травм, сепсиса и кровоизлияния в мозг Дарик скончался на десятый день после трагедии…

Звенел апрель, очистилась земля и высоко, в лазурном небе пели жаворонки…

– Товаришу лейтенант! Ось, дывитесь, яки гарны! – широкоплечий, крепкий,

с пышными висячими усами сержант вытащил из подвальной ниши трех крупных сонных щенков.

Откуда-то вывернулась их мать и испуганно заскулила, жалостно заглядывая в глаза сержанту.

– И тебя возьмем. Не плакай, ну шо ты, бедолага, не плакай… – сержант подхватил скулящую собаку и подсадил в кузов грузовика, где уже расположил на ветоши ее щенков.

– Да, Нечипоренко, ты молодец! И как только ты их находишь? – молоденький лейтенантик удовлетворенно рассматривал «улов»: две суки со щенками и еще несколько молодых собак разных пород сидели в грузовике, испуганно прижимаясь к полу.

– Я очень люблю их, товаришу лейтенант. У менэ своих аж три кобеля дома гуртуют, – Нечипоренко потоптался, довольный похвалой.

– Ты молодец, Нечипоренко, настоящий кинолог!

– Звыняйте, я Нечипоренко, а не «кинолух» и быть им не желаю – сержант обиженно смотрел на смеющегося лейтенанта.

– Ладно, поехали, Нечипоренко!

Грузовик мягко подпрыгивал на ухабах, собаки доверчиво жались к ногам сержанта, ласково разговаривающего с ними.

– Ось, привезем к кинолухам, воны вас и накормят и напоят. Не плакайте, робяты. Не плакайте.

Нечипоренко грустно вздохнул и погладил небольшую лохматую собаку, положившую голову на его сапог.

– Эх, робяты… Не знаете вы, шо вас ждет…

Собаки не знали, а сержант знал. Он знал, что завтра этих собак заберут военные кинологи и станут в ускоренном темпе готовить из этих никому не нужных бродяжек подрывников-камикадзе. Собак, ценой своей жизни подрывающих вражеские танки. У них даже не было кличек. Да и зачем? Срок учебы – две недели, а потом – в бой. В первый и единственный.

Нечипоренко видел, как это делается: оголодавшую собаку кормят сначала возле стоящего танка, потом у танка с работающим двигателем, ставя миску с едой так, что собака вынуждена была чуть подлезать под днище ревущего чудовища.

Собаки быстро привыкали к шумному, но безобидному, воняющему соляркой железному монстру, и ели свою пайку под днищем машины.

А потом… Потом на них крепили мины со специальным взрывателем, и собака шла под танк по команде «кушать»…

От соприкосновения с днищем танка мина взрывалась вместе с ее носителем.

Но собаки этого не знали. Голодные псы дружно бежали под ревущие танки за своей пайкой вкусной каши.

И так же дружно шли на смерть, бросаясь под немецкие танки…

Немцы очень не любили собак-камикадзе. Их расстреливали из пулеметов, не давая приблизиться к танкам, их «снимали» снайперы, их взрывали, но даже раненая собака шла вперед – под танк…

А если собаке не удавалось подлезть под машину и она возвращалась назад, к своим, ее взрывали свои же бойцы, ведь собака с миной на спине была опасна.

Едущие в кузове грузовика собаки ничего этого не знали. Они мирно спали, убаюканные дорогой, и только сержант Нечипоренко, поглаживая лохматую дворняжку, заснувшую на его сапоге, горестно вздыхал и проклинал свою горькую участь: отлавливать бездомных или забирать у населения собак и везти их в кинологический отряд.

Нечипоренко всей душой простого украинца, которого в далеком родном селе ждала не только семья, но и его собаки, ненавидел эту свою «службу», этот грузовик и эту проклятую дорогу, которая для собак была дорогой в один конец…

Бойцы называли собак-смертников одной общей кличкой «СПАСИБО». За то, что они ценой своей жизни продлевали жизнь воинов.

– Ну, что делать будем, Степановна? – директор приюта недовольно постукивал пальцами по столу. – Сколько можно кормить твоих… этих? Все сроки вышли, никто их не берёт, ты же знаешь – пора усыплять. У нас вон сколько новых приходит, а где на всех еды взять? Эта вот, дикарка твоя, трёхцветная, она же ни к кому не идёт! Сколько раз хотели забрать, а она, видите ли, выпендривается, хозяев выбирает, шипеть начинает! Всё, Степановна, завтра же её – на усыпление!