Светлана Глинская - Пока горит огонь… (сборник)

Что явилось первопричиной написания волшебных строк, что двигало пером М. Басё, когда он создавал этот шедевр, – неспешное ли созерцание, муки любви или что-то еще, необъяснимое и уже навеки сокрытое покровом времени?.. Как бы там ни было, именно это хайку способно наиболее ярко описать то божественное ощущение радости, охватившее обоих.

Ника поняла, что в ее жизни начался новый виток.

…Вечер прошел, как говорят в таких случаях, на «ура»: с искрометным юмором, в легком, веселом настроении, с разговорами ни о чем, шутками и смехом, незаметно сменившись темной и ветреной ноябрьской ночью, в которую Ника с мужем и проводили уехавшего от них гостя.

– А вы, кажется, понравились друг другу, – иронически хмыкнув, заметил Антон после ухода Николая.

Ника мыла посуду.

– Он интересный человек, как мне показалось, – задумчиво возразила она и, удивленно приподняв брови, добавила: – Уж не ревнуешь ли ты?

– Ты же знаешь – мне всё равно, – прозвучал ответ.

– А мне показалось… – Она обернулась к мужу.

– Перекрестись – перестанет казаться, – скользнув по ее лицу насмешливым взглядом, перебил Антон и рассмеялся резким, отрывистым смехом. – К тому же через пару месяцев он уезжает в командировку, надолго, – добавил он словно между прочим. – Мы были еще в дороге, когда он упоминал об этом.

Ника снова посмотрела на мужа. «Не всё равно», – краем сознания подумалось ей; возникло ощущение, будто сказанным Антон пытается оградить ее от этого человека, не пуская ее к нему даже мысленно; впрочем, его нарочито равнодушное лицо и поведение доказывали обратное. Ведь Ника была для него своей, а своя территория – это святое, и в правилах мужчины ее «застолбить», очертить границы, а уж там видно будет.

– Ну, что же… Значит, так тому и быть. Пусть едет, – вздохнув и улыбнувшись своим мыслям, ответила Ника.

Это было уже не столь важно: у нее словно открылось второе дыхание и прибавилось сил для продолжения пути. Это было внове и удивительно.

Пусть даже его не будет рядом – Ника была молода, а посему твердо убеждена в том, что расстояние и время уже не способны порвать ту невидимую для глаз нить, связавшую их воедино.

…Позже, через некоторый временной промежуток, когда их тянущиеся друг к другу души будут впитывать благодатный бальзам долгих телефонных разговоров, Николай мимоходом скажет:

– Ведь ты талантлива, Ника! А талантливый человек, я уверен, талантлив во всем. Попробуй писать стихи, у тебя получится!

– Ты думаешь? – ласково и недоверчиво спросит она.

– Я уверен, – мягко и тихо ответит он.

И она станет писать, сплетая кружева слов в безмолвии вынужденной разлуки с ним, говоря с ним через свои стихи и через написанные от руки письма, которые часто (и безответно) будет посылать ему, раскрывая свои мысли и делясь ими с его чуткой и отзывчивой душой.

Прошлое лепит настоящее, закладывая основу будущего, и это не поддается сомнению; открещиваться от него, являющегося неотъемлемой частью жизни каждого из нас, так же неразумно, как неразумно пренебрегать накопленным жизненным опытом.

Что могла в то время рассказать о себе молодая женщина, мечтающая о нормальной семейной жизни и женском счастье, будучи немыслимо одинокой рядом с мужем, живя к тому же в его семье?

Да ведь у многих похожая жизненная ситуация – ни лучше, ни хуже. Вот только люди-то разные, и у каждого – собственное восприятие мира, мысленное соотношение себя и пространства вокруг, наполненного другими людьми с их проблемами, радостями, горестями; тем не менее, субъективность здесь достойна нашего пристального, неослабного внимания.

Ника любила жизнь, несмотря на меланхоличность своей натуры, преобладающую над всплесками бьющей порой через край энергии и внутреннего восторженного состояния, которые, впрочем, ей удавалось прятать под маской созерцания и спокойной улыбкой; и всё же хотелось (а подчас и вполне получалось) радоваться всему, что окружает, каждый миг подмечая чудесные моменты жизни, ее красоту, которая призвана спасти человечество, несмотря на возникающие отчаянные его попытки воспрепятствовать этому процессу.

С раннего детства Ника занималась музыкой, любовь к которой прививала ей мама – чуткий, тонкий, удивительно душевный человек. Игра на фортепиано доставляла радость; Ника ощущала душевную легкость, когда из-под пальцев лилась мелодия, наполняя сердце чудесными ассоциациями; ей казалось, она не только исполнитель, но и словно бы автор этих звуков, проникающих в нее, словно обновляя.

Она очень любила своего отца, замечательного, доброго и великодушного человека, который был способен понять и поддержать дочь во всем, как никто другой. С его легкой руки она научилась азам игры на гитаре, к помощи которой зачастую прибегала в дальнейшем. К тому же нередко она бывала душой компании, исполняя под гитарный аккомпанемент негромким голосом с приятным мягким тембром музыкальные композиции, несущие в себе для людей нескольких поколений способность окрылять и согревать душу.

Она черпала вдохновение в классической музыке и литературе, ища в них одухотворения, а подчас и утешения, таким образом, помогая себе не потерять связь с тем чудесным миром, что существовал в прежние времена; впрочем, если говорить о классической музыке, заслушивалась она не только ею, но и теми великолепными мелодиями-современниками, что, подобно редким семенам культурных растений среди бескрайних полей сорняков, проникают в самое сердце, трепетно прорастая там и расцветая волшебными цветами.

Как творческий человек, Ника вращалась в анналах собственного внутреннего мира, слушая себя изнутри, да и внешний мир рассматривала, пропуская через мыслительные фильтры, обдумывая всё, что видела и слышала, и неважно, касалось ли то или иное действо непосредственно ее жизни, или же она оказывалась сторонним наблюдателем, вольным или невольным. Тем не менее столь частое курсирование внутрь себя и обратно, а также стремление к саморазвитию не слишком мешали ей уделять внимание близким, с которыми она делила свое существование, и выполнять всё то, что от нее требовалось. Иными словами, живя во власти необходимости, она была человеком-тружеником «на поприщах»: делала самые прозаические дела, по мере сил и настроения пытаясь наполнить их смыслом.