Павел Ильминский - Завтра начинается вчера

– Старт через семь минут после нас, – уточнил Вахо и вместе с Сантосом, быстро вышел в боковую галерею, ведущую к стратопланам.

Два спортивных стратоплана яркими метеорами прорезали небо Арктики. На экране Вахо серебристыми каплями загорелись штурмовики Легиона. Пока они были еще слишком далеко, еще, где то в стратосфере над континентом. Вахо не строил иллюзий, ни какой, даже переоборудованный, как у него и Сантоса стратоплан, не сравниться по боевым характеристикам со штурмовиком Легиона. Расчет был, на хитрость, наглость и боевую злость. Курс и скорость штурмовиков недвусмысленно давали понять конечную цель их полета. Вахо понимал, что им понадобиться не более пяти минут, чтобы выйти на дистанцию уничтожения цели. Взревели плазменные конверторы, и стратоплан Вахо свечой рванул в стратосферу. Стратоплан Сантоса, продолжал на низкой скорости и маленькой высоте уходить в сторону полюса. От серебристого облачка на радаре Вахо отделилось восемь точек, которые стали стремительно приближаться к его машине. Еще восемь точек взяли курс на полюс и стали стремительно догонять Сантоса. Остальные штурмовики, не меняя курса, продолжали движение к острову Галля. «Понимаешь брат?» – крикнул Вахо в коммуникатор, таиться больше не было смысла. Они оба поняли, что Легионеры точно знали расклад сил и диспозицию. И даже если Вахо и Сантос отвлекли на себя часть сил противника, основную задачу, уничтожение базы оставшиеся штурмовики выполнят. – Поздно что-то менять, – через паузу, ответил Сантос, – я не смогу повернуть, те, что за мной, пусть тебя не беспокоят. – Работай брат». Речь Сантоса прервалась, по экрану побежали перламутровые сполохи. По машине Сантоса один из догонявших его штурмовиков применил плазменную пушку. «Рано идиоты», – мелькнула у Вахо злорадная мысль. Но как оказалось Легионеры вовсе небыли, ни идиотами, ни дураками. Плазменный разряд ударил в ледяной заструг, и грибовидное облако из пара и ледяной крошки, подкинуло и перевернуло машину Сантоса. На долю секунды стратоплан друга стал неуправляемым и не понятно, каким шестым чувством руководствовался Сантос и как при таких перегрузках сумел не потерять сознание, но генетическая память потомка отважных тореадоров сработала на уровне подсознания. Именно в ту долю секунды, когда машина полностью потеряла и движение, и управление, когда панель радара заливала бледно-перламутровая слизь помех, за миг до повторного залпа, рука почти потерявшего сознание Сантоса потянулась к рычагу генератора электромагнитных помех и нажала гашетку пуска. Вся энергия плазменных двигателей была направлена на генерацию мощного электромагнитного поля. Штурмовики Легиона как в невидимую стену врезались в электромагнитную волну, выпущенную им на встречу. На тех скоростях, на которых велся этот короткий бой, времени не хватило ни людям, ни компьютерам, чтобы предотвратить катастрофу. Мгновенно обесточенные защитные поля плазменных двигателей, перестали удерживать сверхвысокие температуры в своей узде и тысячеградусные протуберанцы на миллисекунду коснулись стенок моторных отсеков. В арктическом небе ярко вспыхнули девять новых звезд, озарив нестерпимым светом, черноту полярной ночи. «Сантос друг!», – тяжелые слезы поползли по щекам Вахо, невидимая петля горя, перехватила горло, но рука твердо удерживала управление, и стратоплан продолжал упрямо ввинчиваться в полярное небо. Краем глаза Вахо отметил показания альтиметра. Предельная высота была почти достигнута, еще десяток секунд и разряженный воздух перестанет превращаться в плазму, двигатели встанут. Понимали это и преследователи, поэтому и не спешили применять оружие, стремительно сокращая дистанцию. За секунду до остановки двигателей Вахо потянул на себя рычаг открытия грузового отсека и полторы тысячи тон морской гальки, каменной шрапнелью ринулись навстречу преследователям. На скорости около 6000 километров в час, даже маленький камушек принимал силу бронебойного снаряда. На радарах мелкие камни не отражались, и Легионерам пришлось, что называется грудью встретить этот горный обвал. В считанные секунды восемь штурмовиков превратились в восемь кусков изуродованного, рваного металла. «За Сантоса», – прошептал Вахо стратоплан, которого лишенный привычной воздушной опоры, беспорядочно кувыркаясь, стал стремительно терять высоту. Восемь серебристых точек направлявшихся в сторону мыса Тегетхофф, как по команде изменили курс, и будучи не в силах, изменить психологию боя, кинулись на добивание. Только Вахо знал, каких ухищрений и трудов стоило ему добыть несколько сотен грамм обогащенного радия. Только Вахо помнил, скольких товарищей, он потерял. Заряд собирали почти вручную. В приспособленной под мастерскую, высокогорной пещере. Кустарное производство гарантировано обеспечивало, сборщикам лучевую смерть. На сборку добровольно вызвались люди, которым в этом году предстояло добровольно явиться на «Пункт Приятной Смерти». Сегодня заряд находился в его стратоплане. И наконец, мог быть применен в деле, привнеся свою, кровавую дань, на алтарь человеческой ненависти. И когда штурмовики вышли на дистанцию поражающего удара, Вахо не дрогнув привел заряд в действие. Новое солнце на несколько минут залило своим сиянием ледяные пустыни Арктики, яркой вспышкой, новой звезды озарив итог жизни, этих двух гордых и смелых людей. На миг, разорвав в клочья тьму и сумрак обреченной планеты, ослепительным контрастом, багрового пламени и голубого льда, вспыхнула полярная ночь.

Люди в бункере ощутили тяжкий удар, с силой чудовищной булавы, в руках сказочного великана, обрушившийся на вмерзший в океан остров. Удар, потрясший его до самого основания, до невидимых гранитных когтей, намертво вцепившихся в океанское дно. Присутствующие с недоумением смотрели на контрольную панель, показывающую резкий скачок радиационного фона. Ядерный заряд? У кого? Откуда? Ответов на эти вопросы у них небыло. Всего они могли ожидать от своих умных и отважных товарищей. Но такого, не мог предвидеть даже Джойс. Вахо ни когда особо не делился своими планами. Вот и сейчас его тайна, вместе с ним погрузилась в глубины Леты, оставив неразрешимой загадку ядерного заряда. Как бы то ни было, путь к эвакуации, как он и обещал, через семь минут был открыт.

Десятками тысяч разъяренных шмелей взвыли встроенные в коммуникаторы у Легионеров по всему миру, датчики экстренного оповещения. Сигнал общей тревоги выдергивал их из постелей, заставлял бросать все, даже самые неотложные дела и мчаться к пунктам постоянной дислокации. Семь десятков тяжелых штурмовиков, и сотня более легких боевых машин по всему миру, были приведены в высшую степень боевой готовности. Зашевелились в недрах подводных лодок, отупевшие от бесконечного ожидания экипажи. По нервам оптико-волоконных кабелей боевых компьютеров, по планете, со скоростью света разлетелся мгновенный разряд ужаса. Сигнал всеобщей тревоги, взревел во всех мегаполисах планеты. Люди, с застывшим выражением животного ужаса в глазах, на секунду впадали в оцепенение. Это не могло быть, ни злой шуткой, ни чьей то ошибкой. Где то на планете, впервые за семь десятков лет, кем – то, было применено ядерное оружие. И без того загаженная планета, получила еще одну порцию радиоактивного яда. Отвыкшие, за более чем полувека, от кошмара ядерной смерти, висевшего над планетой в годы Последней Войны, люди вслушиваясь в сообщения личных и уличных коммуникаторов, напряженно вглядывались в строгие лица дикторов информационных каналов, ожидая либо приговора, либо помилования.