Наталья Волохина - Дикие сказки

Если убрать отсюда все отрицательные частицы – получиться психотропное оружие массового поражения.

Утренние мысли

Встал утром прибери свою планету, а мозг пусть отдохнет.

Обращение к пациентам (они же читатели)

Если провели ночь без сна не из-за секса и водки, добро пожаловать на консультацию к психотерапевту.

Утренние мысли

Утренняя субботняя почта принесла в спамах предложения и даже предупреждения самого разного характера. Сначала «деш о вые наушники». Интересно, чем отличаются от дешёвых. Потом игриво-фривольное: «Рыбак оценил вашу фотографию». Каков-то его общий утренний улов? А это, даже не пойму, утверждение или угроза: «Слабоумие никогда не приходит внезапно – „Здоровье в наших руках“». Так что, доброе утро, страна!

У меня же для вас с утра только старинная русская народная песня «Во субботу день ненастный, нельзя в поле работать» – расслабьтесь, полежите на диванчике.

Вечерние мысли, «косящие» под утренние.

«Правила» рассказ и заметила, что «редактор» упорно выдает ошибку – требует писать «интернет» через заглавную букву. Знаю, что можно и так, и так, но в программах заложено требование безусловной «уважухи». А вот про «литературу», «художественную литературу», «мировую культуру» «уважухи» не заложено. По смыслу понятно, по сути – обидно.

Вечерние мысли, упорно «косящие» под утренние.

Прислушалась внимательно к словам в «Дубинушке». Для вечера четверга в самый раз:

Потом решила, что и последний куплет никогда не потеряет актуальности:

Где ты, Шаляпин?!

Мысли вслух

Люди в метро выглядят такими одинокими, хотя думают, что хорошо замаскировали свое одиночество в толпе. Они прячут его в телефоне, книге, за очками, но от этого оно только очевиднее.

– Узы?

– Вот именно, – сказал Лис. – Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как и сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как и сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. А я буду для тебя один в целом свете…

– Я начинаю понимать, – сказал Маленький принц. – Есть одна роза… Наверное, она меня приручила…

Сцена 1. Старый дом.

Старый дом, «хрущоба», спальный район. Вид во всей красе. Серая, облупившаяся штукатурка, балконы с «объеденными» подошвами, деревянные, многократно крашеные рамы, двери в подъезды зеленого совдеповского, немаркого цвета. Растрескавшийся, вспученный асфальт, больные старые деревья, мусорные баки, полумертвая детская площадка. Сгнившая «песочница» и «грибок» над ней, полуразрушенные, кариесные зубы скамеек. Осень, листья уже не золотые – коричневые, но сухо. Небо облачное, без солнца.

Сцена 2. Старушки.

На убогих скамьях примостились старушки. Укутаны. Шаль на пояснице, поверх пальто или на плечах платок, есть стильная, в берете и шубке. Под собой утеплитель: одеяло розовое байковое, вязаный половичок из обрезков ткани – «кружок», у «береточной» плед. «Собрание» расположилось возле второго подъезда, не угловой, значит, не дует, и скамейки две, одна против другой.

Типажи.

«Береточная» – нервная, тощая, волос мало, губы сморщенные, недовольной гузкой, накрашены ярко.

«Толстая» – кругом мешки, от глаз до лодыжек, брюзжит медленно и тяжело. Пальто на животе не сходится, подпоясана старым поясом от байкового халата, не в цвет, страдает одышкой.

«Молчаливая» – замкнута, больше слушает, кивает или отрицает головой, переживает справедливо лицом. Одета в «честное» советское, серое пальто и «удобные» «осенние» туфли.

«Правильная» – лицо добродушное, открытое, в меру пухлая. Смешливая, быстро воспламеняется, но легко уступает, защищает осуждаемых, расстраивается всерьез из-за «скамеечных разговоров».

«Обычная» – обычная тетка, не старая и не молодая, не злая и не добрая, похожа на вышедший из моды кошелек с двумя пимпочками – защелками. Прическа «гулей» на темечке, вокруг головы мохеровый шарф из бывших дефицитов (в крупную клетку), пальто-балахон не маркого цвета, с рынка, «слоновьи» ноги в полусапожках на высокой подошве (замки до конца не сходятся), толстые, крепкие пальцы с широкими ногтевыми пластинам. Не спорит и не уклоняется, сплетничает в меру.

Сцена 3. Новый жилец.

Рабочие азиаты выносят мусор из подъезда, грузят в самосвал. Машину с мебелью, разгружают они же. Паркуется простенькая легковушка, из неё выкатывается низенький, крепкий пузан. Одет средне – прилично. По-хозяйски покрикивает на рабочих. Старушки до того шушукавшиеся между собой, обращаются к брюханчику:

– Вы новый хозяин из двадцать четвертой? Сосед наш?

«Колобок» смеется, он на все смеется, с разной эмоциональной окрашенностью.

– Нет, дамочки! Хозяин скоро будет, а я тут за всем присматриваю, – укатывается в подъезд.

– Это ж что за человек такой? Богатый?

– Где там, богатый?! Богатый не купил бы в нашей развалюхе.

– А что? У нас стены толстенные – тишина, потолки по три метра. Народу всего – ничего, машин нет. Скоро все квартиры в нашем доме богатые поскупают.

– Скоро нас всех закопают, а дом снесут. Вон, только в нашем подъезде сколь уже померло. Егорова из двадцать второй, лежит пятый месяц, из двадцать третьей, как её?

– Перепелкина.

– Перепелкина, глухая, как пень, уже третий год из квартиры не выходит. В двадцать первой никто не живет, почитай год. На моем этаже какие-то гастрабайтеры во всех квартирах. Уходят рано, возвращаются поздно. Хорошо хоть не орут, не дебоширят, – сквозь одышку выступает Толстая.

– Таджики, они смирные, непьющие, им Аллах не велит, – это Справедливая.

– Так, у вас там померли все старые жильцы, это их дети сдают? – подключается Береточная.

– Ну, да. Машкины….

Дальше обсуждение местных новостей и старостей.

Подъезжает дорогая машина, выходит «новый хозяин». Оценочный уровень – выше среднего, но чуть. Не сволочь, не дурак, так, пофигист. Мужчина в самом соку. Вежливо здоровается, почти проходит в подъезд. Береточная, очнувшись: