Сергей Изуграфов - Масамунэ и Мурамаса

– Даже вид клинков этого великого мастера поражает чувством гармонии и вкуса. Это шедевр! Смотрите сами! – растроганно произнес он. Группа столпилась у него за спиной, были слышны восхищенные возгласы, ахи и перешептывания. Меч произвел сильное впечатление.

– Но, Сергей Иванович, – вдруг недоуменно спросил кто-то из учеников, – здесь же, на хвостовике нет никакой подписи! Вы же сами нам говорили, что кузнецы всегда выбивали свою подпись на клинке, которая потом закрывалась рукоятью. А здесь ничего нет! Как понять, что этот клинок сделал именно Масамунэ?

– Среди известных сегодня пятидесяти девяти клинков Масамунэ практически нет ни одного подписанного, – ответил Тишкин. – Если не считать несколько кинжалов. Но у экспертов никогда не возникало проблем с установлением их авторства. Для тех, кто всерьез изучает историю японского оружейного искусства, это просто очевидно. Я могу вам сейчас рассказать про эффектные элементы закалки стали, которые я вижу здесь: тикэй, кинсудзи, суганаси, ниэ… Но вам эти слова пока ничего не скажут. Вот когда я свожу вас в кузницу, там мы разберем эти моменты подробнее. Поэтому, молодые люди, сегодня просто поверьте мне на слово! Это меч Масамунэ!

– Но почему он их не подписывал? – недоуменно поинтересовался еще кто-то. – Разве он не боялся, что их могут подделать?

– Да как ты не понимаешь, – ответил вполголоса своему товарищу басовитый ученик. – Он потому и не подписывал, что их подделать было невозможно!

– Это хорошая версия, она мне нравится! Молодец, Антон! – согласился преподаватель. – А еще и потому, что Масамунэ ковал мечи непосредственно для высоких военачальников – сегунов. И подпись кузнеца, как бы велик и знаменит он ни был, могла быть истолкована как непочтительность к сильным мира сего. У японцев был свой очень сложный этикет и существовал крайне специфический кодекс отношений. Нам сейчас многие вещи показались бы странными, но…

– Сергей Иванович, – спросил басовитый Антон, – а был ли еще кузнец в истории Японии, с мечами которого можно было сравнить мечи Масамунэ? Ну, хоть один?

– Талантливых кузнецов было очень много, – после паузы ответил Тишкин. – У самого Масамунэ были ученики, ставшие великими мастерами своего дела, известными на всю Японию, так называемые «Масамунэ-но дзю тэцу» – «десять учеников Масамунэ». Я могу назвать вам их имена, но сейчас они вам ничего не скажут. Да и эксперты отличат меч самого Масамунэ от тех, что ковали его ученики. Практически каждый клинок Масамунэ – это «мэйто», или «меч с именем». Это специальный термин, который был введен, чтобы подчеркнуть уникальность и исключительное качество клинка.

– И все-таки? – настаивал ученик. – С кем его сравнивали?

– Вот прицепился, – добродушно рассмеялся Тишкин. – Ладно, мне пришла в голову одна старая история. В Японии есть древняя легенда о том, как воины решили сравнить качество двух клинков двух великих кузнецов: Масамунэ и Мурамаса. Они взяли два лучших меча и воткнули их в горный ручей, лезвием против течения. Поток нес навстречу им листья магнолии, упавшие в воду выше того места, где стояли мечи. Когда лист магнолии приблизился к мечу, который ковал Мурамаса, – то острый, как бритва, клинок, оставаясь неподвижным, мгновенно рассек его пополам, – и уже две половинки листа плыли дальше вниз по ручью. А когда такой же лист плыл в сторону меча, изготовленного Масамунэ, то лист вдруг замедлял ход и огибал меч гениального кузнеца, оставаясь целым и неповрежденным, – закончил рассказ Тишкин. – Вот так!

В комнате повисла недоуменная тишина. Ученики пытались осмыслить сказанное. Задумался и Смолев. Глубоко! С наскоку и не разобраться, надо подумать!..

– И как это понимать, Сергей Иванович? – не выдержал ученик, задавший ранее вопрос. – Почему?

– А вот почему и как это понять, вы скажете мне в следующий раз, молодые люди! – подвел итог Тишкин. – Это и будет для вас домашним заданием! Все ясно? Ну и хорошо! Лекция закончена! Следующее занятие через две недели! По коридорам идти тихо, ногами не топотать, не бегать, не кричать! Вы в музее! Мне потом после вашего ухода Алевтина Георгиевна вечно жалуется на мигрень! Все! Свободны!

Мальчишки вышли, видимо, через другую дверь, потому что, как только их голоса и звуки шагов затихли, к Смолеву вернулся один Тишкин.

– Чего чай не пьешь? Он на травах, сам заваривал, – хмуро поинтересовался он у старого друга, уступившего ему хозяйское место за столом и пересевшего на старенький, продавленный, замызганного вида диванчик в углу. – Ты там не испачкайся, вот, газетку подстели.

– Спасибо, чаю не хочется, я завтракал, – ответил Алекс, следуя его совету. – Да и тебя заслушался – ты, как всегда, в ударе!

– Да брось, это так, подработка. Но парнишки толковые, интересуются – вот что радует! На пятую лекцию ко мне приходят. Глаза горят! Сейчас это редкость. Сам понимаешь: старые кадры уходят, а новые нам на замену никто не растил. Вся моя надежда – вот в этих мальчишках. Поведу их потом по нашим мастерам-кузнецам, там они смогут поработать руками. Надеюсь, будет смена!

– Чем помочь тебе могу, Сережа? – поинтересовался Алекс, глядя, как Тишкин наливает себе в большую кружку с логотипом музея горячий ароматный чай из термоса и неловко разворачивает пакет с бутербродами. – Ты сам-то ешь, ешь, не стесняйся!

Тишкин, кивнув, откусил сразу добрую половину бутерброда с колбасой, прожевал, проглотил, запил большим глотком чая с ароматом зверобоя и только после этого произнес:

– Саша, тут такое дело. После Петербурга выставка «Японский меч» едет в Афины. У нас тут случился небольшой инцидент, – и мне пришлось реставрировать один древний клинок.

– Мурамаса? – поинтересовался Алекс и пояснил: – Я прочел вырезку. Странное происшествие!

– Да? Ну, значит, ты в курсе. Так вот, меч не сильно пострадал, слава Богу, удар пришелся на хвостовик, а не на лезвие. Реставрацию мы провели на высшем уровне. Лично делал! Но все равно перед японцами жутко неудобно, ты же понимаешь. Этот меч у них – «национальное достояние», считай, драгоценность, а у нас на него витрина падает! Кошмар! Стыд! Когда и кто к нам еще что-то повезет после такого?! Понятно, что музей не виноват, но тогда кто? Мистика! Я в зале сам все осмотрел, до сих пор не понимаю, как это могло произойти. Стекло лопнуло именно изнутри, словно кто-то ударил чем-то острым. Но в витрине никого не было и быть не могло! Она совершенно герметична! Комиссия в итоге решила, что это заводской брак стекла. В общем, я предложил, чтобы наш музей достал кое-что из запасников и отправил тоже в Афины, чтобы поддержать японцев и морально, и, так сказать, материально. Мол, российско-японская выставка в Греции: «Шедевры древнего оружейного искусства Японии»! А? По-моему, неплохо звучит! Японцы обрадовались страшно! Я составил перечень клинков, которые мы могли бы отправить, наше начальство утвердило, японцы тоже остались довольны.