Сергей Базанов - Квадрат времени

Селицар ушёл. Мы остались стоять у борта, глядя вслед убегающим волнам, не зная, как начать разговор. Наконец Цильпок прервал неловкое молчание:

– Наверно очень рад возвращению домой?

– Конечно. Просто безмерно счастлив. Много лет я тосковал по родной земле. Жизнь в Телисиосоре представлялась прекрасным сказочным сном. Долгие годы меня вдохновляли лишь отдельные самые яркие воспоминания детства, наверно за это время многое изменилось.

– Ты долго ждал. Если ветер не изменится, через две недели попадём домой. Может, пойдём в каюту, скоротаем время за игрой в кости и поговорим. Хочется послушать рассказы о необычных приключениях, никогда не встречал человека, так долго жившего среди дикарей. Надеюсь, ты не против этого предложения?

– В кости надо играть на интерес, иначе теряется сам смысл процесса, к сожалению, у меня ничего нет, а играть на щелчки, как в детстве – просто смешно. Лишний раз вспоминать о жизни в джунглях тоже не очень хочется, там было мало приятного. Хорошо бы сыграть в шахматы, но нет, ни фигур, ни доски.

– Впервые слышу такое название.

– Очень интересная игра. Надеюсь, тебе понравиться. Меня научил один из пленников дикарей, но, к сожалению, он умер. Оставшиеся после смерти несчастного раба вещи по приказу вождя сожгли. Правила игры я знаю; если сделать доску и вырезать фигуры, можно играть.

Цильпок оторвал взгляд от поверхности моря. В глазах появился радостный блеск:

– На корабле есть мастерская. Пойдём!

Мы спустились в трюм. В прекрасно оборудованном помещении стоял токарный станок с ручным приводом. В углах ящики с разнообразным инструментом и стеллажи, заполненные различными деревянными заготовками. Я занялся изготовлением шахмат, а капитан довольно успешно мне помогал: Сначала сделали доску, затем приступили к фигурам, которые решили сделать из двух отличающихся по цвету материалов: ореха и липы. Цильпок крутил ручку маховика на шпинделе, я обтачивал деревяшки на станке. Раньше мне приходилось заниматься подобной работой, конечно станок был на много совершеннее, а привод работал от электромотора. Вскоре напарник устал, пришлось поменяться местами, Цильпок успешно закончил работу, копируя, изготовленные ранее фигуры. В основание каждого шахматного воина мы вставили штырьки, а в центре квадратов доски просверлили отверстия соответствующего диаметра, иначе даже при небольшом волнении на море, играть не возможно. Наконец работа закончена. В это время в мастерскую спускается Селицар, замечает необычные фигурки, подходит ближе:

– Что вы такое странное смастерили?

– Мы с Цильпоком сделали шахматы. Позже я объясню правила игры, надеюсь, новое развлечение придётся вам по душе.

– Странно. Человек, бежавший от дикарей, хочет научить игре, которая, если судить по разнообразию фигур, сложна даже для нас.

– Я говорил Цильпоку, что играл с пленником варваров; где он научился, никому не известно.

– Хорошо. Мир велик, полон загадок, наверно в глубине материка живёт народ, придумавший игру. Впрочем, я лишь пришёл позвать в столовую. Команда давно отужинала, только мы остались. У меня было много дел, а вы, похоже, совсем забыли о времени.

На палубе нас вновь встретило солнце, заметно склонившееся к горизонту. До заката оставалось не более трёх часов. Корабли шли вдоль берега на расстоянии около пяти километров.

Столовая находилась в носовом кубрике, к нашему приходу на столе стояли три полных тарелки и чашки. На ужин подали кукурузную кашу с большим куском варёного мяса и очень вкусный компот из фруктов. Мы с аппетитом поели, и только сделали по последнему глотку, как услышали частый звон корабельного колокола.

Забежал, совсем ещё молоденький матрос. Споткнулся. Упал. Вскочил. Крикнул:

– Тревога! – и выбежал вон.

Мы торопливо вышли на палубу. За кормой море заполнилось треугольными парусами множества катамаранов, в каждом не меньше трёх десятков, вооружённых луками, копьями, длинными ножами, дикарей.

При мысли о предстоящем бое у меня вдруг пересохло во рту, сердце глухо застучало, как молот по наковальне, ноги налились тяжестью – точно приросли к палубе. Древние варвары далеко не хулиганы нашего времени и вооружены не перочинными ножичками. Никогда не понимал агрессоров готовых рисковать своей жизнью ради сомнительной возможности поживиться. Предстояла серьёзная схватка с непредсказуемым исходом.

– Успокойся, я рядом, – послышался шепот пришельца, – никто не поймёт страха. Матросы знают твою историю, и не простят испуга перед боем после стольких лет жизни среди постоянно воюющих племён. Вспомни, чему научился за год. Во время битвы я постараюсь отклонять лётящие в твою сторону стрелы и копья, но в ближнем бою рассчитывай больше на приобретённое мастерство и удачу.

– Вижу, волнуешься, – Подошел Селицар, положил руку на плечо, – понимаю. Морской бой отличается от сухопутного сражения, привыкнешь, он чем-то напоминает схватку в осаждённой крепости. Впрочем, скоро дикари подойдут ближе, будет не до переживаний. Хотел предложить тебе уйти в каюту, но боюсь – обидишься. Увидев, как я решительно замотал головой, Селицар улыбнулся и отошёл. Конечно, спрятаться очень хотелось, но начинать жизнь в прошлом с такого позора я не мог.

В течение пары минут палуба заполнилась воинами, поверх рубах бойцы надели кольчуги, на головах блестели шлемы. Нас с матросами вооружили таким же образом. До боя оставались считанные мгновения. Лодки варваров быстро приближались, вскоре на палубу стали долетать отдельные стрелы.

Постепенно обстрел усилился, обороняющиеся члены экипажа, спрятавшись за бортами корабля, отстреливались из арбалетов. Дикари в свою очередь укрылись за деревянными щитами, которые прежде лежали на дне катамаранов. Расстояние быстро сокращалось, появились первые жертвы с обеих сторон.

Рядом послышался чмокающий звук; воин слева вскрикнул, упал на спину – из правой глазницы несчастного торчала стрела.

В воздух одновременно взлетели сотни абордажных крючьев, большая часть достигла цели. Мы спешно рубили верёвки мечами, несмотря на героические усилия захватов с каждой секундой становились больше. Катамараны подтянулись к бортам, на палубу, словно тараканы из щелей, посыпались дикари. Страх полностью исчез, наверно в такие минуты просыпается генетическая память далёких предков, проводивших в сражениях значительную часть жизни. Я ударил мечом по руке, вцепившейся в борт; туземец вскрикнул и свалился в воду кормить акул. Не смотря на большие потери, дикари не оставляли попыток захватить корабль. Всё чаще возникали поединки непосредственно на палубе. Мне достался высокий, разукрашенный чёрными и красными полосами, туземец. Он ловко владел большим ножом, который размером почти не уступал мечу. После обмена ударами, ни один из которых не достиг цели, я, неожиданно для дикаря, резко присел, провёл подсечку, и подставил меч под падающее тело. Лезвие с противным хрустом вошло в живую плоть, и на меня хлынул поток чужой крови. Я оттолкнул труп, вскочил, вырвал из мертвеца меч, снова бросился в битву. Следующим оказался совсем молодой воин дикого племени. Ударом меча я выбил нож, не останавливаясь, сделал круг – голова бедняги покатилась по палубе. Обезглавленный труп свалился под ноги, я поскользнулся на залитой кровью палубе и упал, сильно ударившись затылком. Рядом появился дикарь с занесённым для удара копьём. Внезапно его шею пронзила стрела – ещё одним врагом стало меньше. Подбежал Цильпок с разряженным арбалетом и помог подняться. Бой быстро стихал. Воины добивали оставшихся на корабле туземцев. Мертвых и раненых врагов перекидывали за борт; пировали сотни акул, удирали на катамаранах уцелевшие в кровавой схватке дикари. Несколько туземных судёнышек, оставшихся без экипажа, плыли по воле ветра в сторону Антарктиды. Первое в моей жизни сражение закончилось. Боевой пыл прошёл, тело заныло от усталости, ссадин и ушибов. Я с трудом снял, ставшую вдруг неподъемно тяжёлой, кольчугу, с большим облегчением бросил на палубу, оставшись в рваной окровавленной рубахе.