Татьяна Роллин - Горькая Алёнка. История очередной блудницы

Соседка посмотрела на неё ястребом. В её взгляде читалась не только ненависть, но и готовность расцарапать глупую, бестактную рожу.

– Помолчи уж! – Светка налила им с Андреем по соточке коньяка. – Ещё не известно, кто к кому женихается, правда Андрюша? Ну что на брудершафт?

– А, давай!

Она попыталась поцеловаться с ним в засос, но Андрей скромно чмокнувшись, успел увернуться от ярко красных, накрашенных губ.

– Что-то у вас, я смотрю, закуска совсем какая-то скудная, одна колбаса с хлебом.

– Так без тебя и пир не в мир. Сейчас жаркое в духовку поставим, махом приготовится. Можно достать огурцы с помидорами в холодильнике.

– Ты завтра работаешь? – спросила его сестра.

– Да забегу забрать кое-что в кабинете.

– Слушай, а познакомь меня с кем-нибудь из ваших, ну там военных, служащих. Неужели все при бабах?

– Или при мужиках, – хихихнула язвительно Светка.

Андрей посмотрел на неё презрительно, но отвечать на плоскую шутку не стал.

– Так устраивайся к нам буфетчицей, у нас прежняя уволилась. Повариха сейчас пашет за двоих. Глядишь, в столовой и найдёшь свою судьбу. И даже в финансовом плане прощупаешь избранника. Если много на поднос набрал – значит, годится, платежеспособный.

– Или просто пожрать любит, – добавила Светка.

На кухню притопал заспанный Петрович и налил себе из-под крана стакан холодной воды.

– Николай Петрович, опохмелиться не желаешь? Честная компания угощает.

– Спасибо, Тань, но я решил начать новую жизнь. И первый пункт здесь – здоровый образ жизни.

Сидевшие за столом еле удержались от смеха. Так эти слова комично прозвучали из уст бывалого употребляющего. Заметив такую реакцию, Петрович, продолжил аргументировать.

– Я серьёзно. После Нового года, отправляюсь на минеральные воды в Железноводск, подлечусь. А там, глядишь, ремонт доделают у меня в квартире, перееду, заживу как человек.

– А мы, по-твоему, здесь как нелюди живём? – оскорбилась Светлана. К себе в новые хоромы подружку то свою малолетнюю возьмёшь?

– Не твоего ума дело. А ты, Светка, как была сукой, так сукой и осталась. Ни один нормальный мужик с тобой жить не будет.

– Тебя забыла спросить.

На кухне повисла напряжённая минута молчания. Петрович решил покинуть помещение. За ним последовал и Андрей.

– Ну, что девчонки, с вами хорошо, а в своей комнате лучше. Пойду я прилягу после работы, а то что-то очень устал.

– А меня пустишь к себе, в холостяцкое логово? – не унималась соседка. – Твой Денис то к друзьям ушёл ночевать. Видишь, отчитался нам, послушный мальчик растёт.

– Да нет, сегодня боюсь, не потяну. Не справлюсь с твоим темпераментом. – Андрей кое-как отмазался от назойливой женщины.

Он заперся у себя на замок и лёг на диван, не снимая свитера и джинсов.

«А-лё-на. Как же ей идёт это имя. Просто девочка из сказки». Но думать и мечтать в этот вечер спокойно всё-таки не дали. За стеной ещё долго не прекращался бабий трёп вперемешку с гоготом.

– Светк, ну чё ты привязалась к Андрюхе? Уже со стороны смешно на это смотреть, честное слово. Поверь мне, я его с пелёнок знаю, еще, когда он в садике за девчонками ухлёстывал. Даже если он сейчас одинок, ну не будет он на каждые женские трусы вестись. Не тот характер. А если ему баба действительно понравится, он в лепёшку расшибётся, всё сделает, чтобы её завоевать, расположить к себе. На него девки вешались и в школе, и в институте. А он в своей жизни ухаживал только за двумя. В 19 лет – за первой любовью из соседнего дома, и в 25 – за будущей женой. Всё.

– Ты просто не знаешь мужскую психологию. Они с возрастом меняются. Устают. Им хочется теплоты, заботы, внимания. И чтобы не они, а их брали на абордаж. Ты думаешь, я с военными дела не имела?

– Не сомневаюсь в твоих способностях, – ухмыльнулась Татьяна. – Давай тогда за это и выпьем! За активных женщин. И чтоб поменьше педиков было среди мужиков.

– Прекрасный тост.

Долгожданное утро, приближавшее жителей этого города N к новогоднему чуду, наконец, вступило в свои права. Сначала на горизонте зарумянился рассвет, потом, набирая силу, солнце засияло ярким декабрьским светом. Морозным и очищающим.

– Пап, а пап, можно у тебя денег до стипендии занять? Новый год с друзьями не на что отметить, я получается не в доле…

Андрей проснулся от того, что за плечо его теребил нависший над ним, насквозь прокуренный сын, только что вернувшийся домой.

– Что ты хочешь от меня, каких денег? – пробормотал Андрей. Он не выспался. А то, что его утро началось с унылого Денискиного клянченья денег, лишь добавило горечи разбитому состоянию. Сын решил давить на мужские принципы.

– Ну, ты же понимаешь, я не могу сесть ребятам «на хвост». На халяву пить, жрать. Тем более там будут девчонки.

– Не надо было, значит, так скоропалительно тратить свою стипендию сварщика перед праздниками. Или ты всё на отца надеешься? Зря. У меня в твои годы был уже стабильный заработок. Вот тебе две тысяч, в качестве новогоднего подарка. С бабушки тоже много не тряси. У неё пенсия маленькая, поимей совесть. – Андрей начал надеваться. – И ещё. Ты сегодня можешь у друзей рандеву своё продолжить. Комната будет занята, понял?

– Да понял, понял. Тёлку что ли приведёшь?

– Твоё какое дело? Ты вообще как со мной разговариваешь? – Андрей отвесил ему тяжёлый подзатыльник.

Насупленный Дениска, сжимая в кулаке две купюры, поскорее ретировался.

День у Алёны начался не намного приятнее. В 9 утра весь персонал Дома ребёнка отчитывала директриса, обвиняя чуть ли не во всех смертных грехах. И в самом страшном – халатности. Которая, по её словам, больше всего царила вокруг воспитательниц, нянечек, уборщиц, вахтёров и водителей. «То есть среди тех людей, кто занимается физическим трудом, а не перебирает бумажки в кабинете и не раскладывает „косынку“ на компьютере», – Алёну охватила горечь от услышанной несправедливости.

Именно из-за этих работников, «разгильдяев, не оберегающих имущество Дома ребёнка», с уверенностью заявила директриса, здесь и случилась кража. Ведь она, в отличие от некоторых, свою работу выполняет на «отлично». Привлекает спонсоров, каждые полгода плачется в департаменте образования, выбивает субсидии, где только можно и нельзя. Пламенная речь женщины закончилась словами: – Я не буду больше разбираться, кто прав, а кто виноват в случившемся. Это останется на их совести. Просто ещё раз, вам, мои дорогие, хочу напомнить – мы работаем для детей, во благо детей. Прежде всего, во главу надо ставить интересы этих малышей, а не свои личные. Не отлучаться с поста, не ложиться спать раньше воспитанников. – В этот момент она просверлила взглядом каждого «грешного сотрудника». – Особая просьба к тем, чей график дежурств выпадает на праздники. Не забывайте, где вы находитесь. После речи президента – всем спать. Я сама потом проверю, по видеозаписи, кто шатался по коридорам. Кстати камеры наблюдения установили в новых местах.