Олег Белоусов - Самые сильные силы

Наконец, один лифт приехал, и Домников спокойно зашел в открывшуюся кабину. Попутчиков с ним не оказалось, и он нажал кнопку первого этажа. На какое-то время лифт «задумался» перед движением, и в этот момент к Филиппу стремительно вбежали с визгом две девушки. Как только они заскочили, двери шумно и резко сомкнулись за ними.

Это вызвало у девиц восторг и смех. Их веселье передалось Филиппу, и он невольно начал улыбаться, глядя на них. Заметив, что в лифте они не одни, а в компании с мужчиной старше их и симпатичным, и который тоже улыбается их удаче, подруги с новой силой засмеялись, нагибаясь в углу от смущения и хлопая слегка себя при этом по коленям. Чуть притихнув, они вдруг игриво переглянулись и вновь прыснули через силу сдерживаемым смехом. Их уже больше смешило не то, что удалось ловко запрыгнуть в уезжающий лифт, а то, что смеяться долго казалось неприлично, а это, напротив, смешило их с удвоенной силой. Вскоре девушки осознали, что смеяться больше не стоило, ибо это могло показаться незнакомому парню чрезмерной игривостью. Он мог, не дай бог, принять их по возрасту за детей, а не за зрелых девушек, какими они хотели казаться. Стыд сродни стремлению обладать большими деньгами или властью: имеет сексуальную основу. Хорошее настроение, веселье и смех тоже всегда присутствуют там, где мужчины и женщины хотят понравиться друг другу. Филипп осмотрел попутчиц внимательно. На них были светлые платья без рукавов. Их загорелые длинные ноги в сандалиях на плоской подошве контрастировали с белизной их коротких платьев и не давали возможности оторвать от них глаз. Филипп, как опытный охотник на красивых женщин, легко справился с собой и начал смотреть то на фонарь на потолке, то на пульт управления с оплавившимися кнопками. Подруги тоже тайком взглянули на него и стали говорить между собой на «вдруг» возникшую постороннюю тему, показывая таким образом, что они забыли о попутчике. Они заговорили громко, и это, наоборот, говорило о том, что им не удается избавиться от ощущения присутствия с ними привлекательного мужчины. От девушек не ускользнуло, что на Филиппе была белая хлопковая рубашка с короткими рукавами, заправленная в джинсы с бежевым ремнем, а на босые ноги надеты под цвет ремню мягкие дырчатые кожаные туфли. Несмотря на то, что рукава его рубашки заканчивались чуть выше локтя, они умышленно были подогнуты еще один раз, приоткрывая чуть больше его заметно увеличенные от тренировок мышцы на руках. Две расстегнутые верхние пуговицы на рубашке и оголенные руки Филиппа показывали, что он тоже успел перед началом лета приобрести первый загар. По тому, как он был одет и во что он был одет, угадывалась стильность в его манере одеваться и носить одежду, какая зачастую дается человеку с рождения, как цвет глаз или чувство вкуса. Многих женщин восхищают в мужчинах высокий рост, отсутствие живота и легкий загар, но утонченность и стильность придают кавалерам особую притягательность. Таким партнерам по любви дамы доверяют безоговорочно и подсознательно наперед готовы терпеть обманы и измены от них, и ничто женщин не может поколебать при выборе поклонника, если среди многих достойных есть хотя бы один похожий на такого.

Лифт начал опускаться, и Домников подумал, что подруги, видимо, живут с ним на одном этаже, но вчера при заселении в отель он их не видел. Они не встретились ему и в ресторане на ужине. «Должно быть, девчонки едят где-то в другом месте…» – предположил он и невольно определил, что девушка, стоящая дальше от него, ему внешне нравится больше, хотя обе они казались очень юными и привлекательными. Филиппа гипнотизировали девицы с выраженной «гитарностью» фигуры, и эта выраженная «гитарность» присутствовала у той, которую он мысленно отметил. Другая девушка имела, напротив, плечистую мальчишескую фигуру, но он не являлся почитателем такого типа женских форм. Домников начал обдумывать, как бы вечером «случайно» опять их встретить и пригласить поужинать сначала обеих, благо, что они будут ему уже как бы знакомы по лифту, а потом продолжить общение с более желанной юной красавицей. Филипп обоснованно полагал, что для приличных женщин очень важно второе свидание. Второе свидание дает им как бы «легальное» разрешение на большую смелость. Он знал из своего опыта, что первая встреча ничего не обещает в его охоте, но во время второй – его дела продвигались значительно и часто заканчивались неминуемо той самой близостью, о какой, прежде всего, думают, и думают круглосуточно, молодые мужчины. Домников давно отметил, что если он не ставил перед собой цели как можно скорее овладеть женщиной, а согласен был отложить это на неопределенное время, то партнерша раньше ожидания вела себя доступнее – и наоборот.

Имея жену и двух дочерей дошкольного возраста с разницей в рождении чуть больше года, Домников давно преступил черту первой неверности, и теперь совесть меньше его беспокоила, чем тогда, когда он это совершал впервые. Он боялся продолжительных связей с новыми женщинами, потому что расставание происходило тяжелее и непременно со слезами, но неминуемо. Филипп не мог оставить жену с двумя маленькими дочерями ради кого-либо. Он знал по своему горькому и безрадостному детскому опыту, когда родители разошлись, и у отца появилась новая женщина, а у матери новый мужчина, что чувство сиротливости при живых родителях не редко заставляло его плакать беззвучно по ночам в кровати у бабушки дома, глядя в стену. Филипп хорошо запомнил то время, и то, как метался между отцом и матерью. Каждый из них искренне и бесхитростно соблазнял его навсегда остаться жить именно у себя, но когда о нем ненадолго забывали, то он видел радость общения родителей со своими новыми партнерами, и ему становилось понятно, что он радости, сравнимой с этой, ни отцу, ни матери уже не приносил. Филипп начал ходить в третий класс школы и по месяцу жил то у отца, то у матери, но никак не мог привыкнуть к новой жене папы и к новому мужу мамы. Он не мог себя вести легко и просто, как в дошкольном детстве, когда отец и мать жили вместе, и виноваты в этом, он считал, появившиеся чужие люди, поэтому не мог принять ни мачеху, ни отчима. Новые супруги его родителей не могли искусно скрыть того, что Филипп для них чужой и нежеланный свидетель в жизни. В конце концов, Филипп окончательно переехал к любимой бабушке и прожил у нее до женитьбы.

Будучи уже семейным человеком, Домников знал, что его женщины, с которыми он встречался, очень тяжело переживали, когда он расставался с ними из-за лучшей любовницы. Странно, но они часто первое время не ревновали его к жене, однако другой соперницы не терпели. Из-за повышенной чувствительности Домников не мог переносить женских слез. Первой любовнице, с какой Филипп сошелся на работе, он по наивности и неопытности искренне обещал, что оставит жену и переберется жить к ней, потому что был убежден, что жить с нелюбимым человеком намного грешнее, чем супружеские измены. Однажды Филипп пришел вечером домой с твердым намерением собрать личные вещи и уйти. В ответственный момент с болью в сердце он посмотрел на беззаботно играющих дочерей и не решился объявить жене, – которая, как всегда, была поглощена больше домашними заботами, чем своей внешностью, – о желании оставить семью. Только мысль о том, что какой-то чужой мужчина придет на его место, как отцу стала ему нестерпима до слез. Девочки будут чувствовать себя сиротами, как когда-то он сам, и Филипп ясно представил несчастные, потерянные лица дочерей и скованное поведение при вынужденном общении с чужим человеком. Это являлось основной причиной, почему он не смог уйти. Филипп со стыдом вспомнил, что когда женился, то дал себе зарок: ни при каких обстоятельствах не уходить от своих детей до их совершеннолетия, памятуя о собственных переживаниях при разводе родителей.