Ярослав Шумахер - Город снов

─ У него трудное детство было, отец пил и бил его, мать. Бедная еврейская семья, ребенком он от зари до зари чистил ботинки прохожим на улице, чтобы принести домой денег. У него не было друзей, и он рос прыщавым, забитым, никому не нужным подростком. А однажды соседская, похотливая баба, много старше его, заманила его в чулан и дала ему там женской ласки, только, видать, он был не готов к такому, и она его просто изнасиловала, после чего у него остался на всю жизнь комплекс и страх перед женщинами.

─ Ну, дала и дала, что в том.

─ Он маленький был, понимаешь, а она ему много слишком дала.

─ И после он решил добраться того, что утратил в детстве?

─ Дебил…

И Крыса схватил виртуальный стул и кинул в меня им. У меня был электромагнитный щит на этот случай. Глеб тоже почему-то оказался на его стороне, и еще четыре стула полетело в мою сторону, я уворачивался и орал:

─ Мимо! Мимо! На кого руку подняли? На отца русской демократии. Чего ты там ухмыляешься, буденовец долговязый. Кто ты такой?

─ Я железный Феликс, знаешь такого.

─ Слышал, слышал, Феликс Эдмундович, канцелярская крыса. Сидел тут, доносы строчил небось?

─ Да, теперь у меня на Вас дело есть, ушлепки.

─ Утомили вы меня, идей у вас нет, о народе своем совсем не думаете. А массы кипят, нужен новый путь, запад наступает. Да, что вам говорить, узколобые.

Я сбежал от них в другую комнату и лег на кресло-кровать. Крыса шмыгнул за мной и лег на койке справа от меня.

─ Прикольно, да?

─ А ты смотрел «Солярис», про что там?

Крыса начал смеяться.

─ Дался тебе этот Солярис, это…

─ Что это?

─ Это место такое… место под солнцем.

─ Типа Город солнца?

─ Да, да, да, ─ в припадке смеха орал Крыса

─ Солярис, я читал про солярис, такой юнит в Streamline есть… А солярис, туда телки загорать ходят, типа мода такая.

─ И это тоже. Не могу больше.

─ Что?

─ Думать не могу.

─ Не можешь ─ не думай!

Крысу распирало от смеха. Я же продолжал с ним беседу на полном серьезе.

─ Ну, ты сказал, как отрезал: не можешь ─ не думай, ─ жестом показал Крыса, махнув рукой.

В проеме появился Глеб с лицом последнего из магикан.

─ Че вы так громко ржете, вы мне всю рыбу распугали.

─ Кончай рыбу ловить с нами веселее, такие перлы пропускаешь. Знаешь, что этот сейчас загнул?

─ Ну, что?

─ Не можешь ─ не думай, говорит.

Глеб постоял, переваривая сказанное, и нашел это изречение наследием русского фольклора. И стал вспоминать другие русские поговорки.

─ Без труда не выловишь и рыбки из пруда, ─ брякнул он с многозначительным видом.

Крыса постепенно стал приходить в себя, понимая, что дело принимает серьезный оборот.

─ Сколько веревочке не вейся, а конец отыщется. Где посеешь, там не найдешь. Сколько успеешь, столько нарвешь. Два конца, два кольца, а посредине егоза.

─ Слушайте мысль, осталопы. Такого вы нигде не услышите.

─ Давай, ─ грохотнул Глеб, ─ записываю.

И как будто взял ручку с листком.

─ Думай, что говоришь, и говори, о чем думаешь.

Феликс в горячем порыве смял листок и швырнул им в меня, а после и ручку.

─ Да идите вы! ─ и он опять отправился на кухню

─ Вань, а ты знаешь, что такое демократия?.. Демократия ─ это телка, ─ с горечью вырвалось у меня.

─ Иди Глебу об этом скажи.

─ Да он не поймет, маленький еще.

─ Чего я там не пойму, ─ донеслось с кухни.

Я зашел на кухню и обратился к Дзержинскому.

─ Вот что, по-твоему, демократия?

─ Демократия… Demos ─ народ, cratos ─ власть. Власть народа.

─ Ну, а как это понимать? Вот мне, к примеру, что с этого?

─ Ты часть народа, значит, у тебя есть часть власти.

─ А если мне не нужна эта часть, например, она все равно есть? У каждой части народа, есть часть власти. Частьвластие какое-то получается. Нет, демократия это телка, понял?

Глеб задумался, а я ушел опять в комнату.

─ Я же говорил, не поймет.

Ваня лежал с мечтательным видом на кровати, и мне казалось, что мы так давно с ним не виделись, просто целую вечность.

─ Я понял!!!

Мне пришлось вернуться на кухню, чтобы продолжить разговор.

─ Правда?

─ Да, демократия ─ телка, а тоталитаризм ─ мужик, ─ хлопнул по столу кулаком Глеб.

Это было похоже на прорыв к звездам.

─ Молодец, сечешь фишку.

Глеб косо заулыбался своей деревянной улыбкой. Ваня вернулся на кухню и закрыл дверь.

─ Тихо, пацаны, знаете, сколько уже времени?

─ Нет.

─ Пол седьмого утра. Давайте чаю попьем и спать. Ан сейчас на работу уйдет.

Действительно, Ан уже проснулась и копошилась в своей комнате, одевалась. Через полчаса ее уже след простыл. Она исчезла из квартиры, а мне приспичило пойти в душ.

─ А вы знаете русскую жесткую правду? ─ спросил я.

─ Какую правду?

─ Русскую жесткую правду. Каждый сам для себя прав, и я буду прав, если пойду в душ. Сейчас же утро, а что делает по утрам отец русской демократии? Ходит в душ.

─ Сходи, ─ протянул Крыса.

Я пошел в душ, разделся и лег в ванную, включил душ. Приятная влага хлынула из дырочек потоком на живот и вниз в савану. Я подумал было о Джине, и решил ему позвонить. Набрал номер телефона и приложил к уху трубку. Длинные гудки и затем встревоженный голос Лехи.

─ Алло?!

─ Леха, привет! Как дела?

─ Хорошо. Кто это говорит?

─ Это я ─ Джей. Помнишь, мы тебя провожали. Ты нашел того придурка, который тебе барбитуру спихнул?

─ Да, да нашел и ввалил ему люлей с друзьями. Тебе что делать нечего в такую рань звонить?

─ Спасибо, Леха, прикольный драйв.

Дверь открылась, и в проеме показался Крыса.

─ С кем ты разговариваешь?

─ С Лехой.

─ А ты знаешь его телефон. Как ты ему позвонил?

Я ему показал пластмассовую ручку душа в правой руке.

─ Понятно… только потише, а то люди уже спят давно.

─ Ладно.

─ Че там у тебя происходит?

─ Да это Ваня зашел, сказал потише разговаривать. Палится постоянно. Мы тут такое вымораживали.

─ Ладно, потом расскажешь. Мы уходим сейчас из клуба по домам. Пока.

─ Пока.

На кухне Глеб с Ваней тихо переговаривались. Я вытерся и прошел в комнату Ан, взял карты и стал раскладывать пирамиду. У меня чуть волосы дыбом не встали, когда я открыл по порядку четыре восьмерки, четыре девятки в нижнем ряду, то же было и с остальными рядами: карты открывались в строгом порядке по старшинству, десятки, вольты, дамы, короли, я дошел до самого верха ─ два туза, пасьянс разложен. Я не верил своим глазам, в руках у меня оставались восемь карт, посмотрел ─ шестерки и семерки.

─ Чуваки! У меня пасьянс сошелся! Екатерининский, ─ заорал я.

─ Какой пасьянс? Мы спим уже.

Я вбежал в их комнату, притащил табурет и стал раскладывать пирамиду.

─ Сейчас покажу. Чудеса какие-то… Он один раз из десяти раскладывается. А тут с первого раза, да притом как ─ по порядку все открыл.