Ева Кайгородова - Вдох

Его интеллект формировался стремительно. До пятнадцати лет он прочел всю родительскую библиотеку, не гнушаясь дамскими романами и постигая премудрости квантовой химии. Школьные учителя восхищались его способностями и усердием, а одноклассники делали за него скучные уроки. Его аналитические способности и скорость мышления были феноменальными. Нещадная тренировка памяти позволяла хранить всю важную информацию, и умело ей пользоваться. Он изучал все аспекты психологии и физиологии, не гнушаясь лженауками, не признаваемыми академическим сообществом – от физиогномики до гипноза и НЛП. Философские трактаты позволяли ему блистать в интеллектуальных кругах, а искусное владение риторикой помогало увлекать людей в откровенные диспуты. Он прекрасно пел и играл в теннис. В любой среде, в любой компании он был не просто уместен, но желанен. Казалось, у него не может быть кумиров и авторитетов. Но один у него все же был.

Его дядя, папин родной брат был для него божеством. Вот на кого он всегда хотел быть похожим. Он, конечно, не помнил в какой момент этот высокий, порывистый, решительный, такой непохожий на простодушного и кроткого отца, человек стал для него примером во всем. Он вызывал в нем трепет и благоговение. Маленький Петя вряд ли мог это объяснить, но уже с малых лет тянулся к его силе и обаянию. Он любил приезжать в их большой красивый дом, украшенный старинными кинжалами и мечами. Он видел большой сад и людей, обслуживающих семью дяди. Подрастая, он уже мог оценить его харизму и трезвый рассудок. Уверенность и успешность во всем. Умение подчинить своей воле всех окружающих. Петя смотрел, как легко, играючи, идет по жизни его дядя, в отличие от своего отца. Как боятся родственники его немилости, как боготворит его молодая супруга. И он учился. Учился быть идеальным. Когда ему исполнилось двадцать девять лет, он понял, что уже достиг всего, что имел дядя и осознал, насколько безбрежные горизонты ему открылись.

*******

Еще какое-то время Петр сидел, задумчиво оглядывая оживающий от прогуливающихся прохожих парк. То тут, то там раздавались звонкие детские голоса и смех, звук скейтбордов, рассекающих дорожки и нарочито громкие голоса подростков, радостно возвещавших о своем взрослении. Рядом с ним присела девушка с книгой в руках. Петр мягко улыбнулся ей и, пожелав приятного вечера, направился к выходу. Его вела смутная сила и предчувствие чего-то необычного. Он это точно знал, потому что ощущал такое впервые.

Припарковав машину, Петр решил скоротать вечер в баре, в двух кварталах от дома. Но не успел пройти и пяти метров, как обернулся, почувствовал спиной чей-то взгляд.

– А вы чувствительный, – то ли насмехаясь, то ли удивляясь, сказала женщина, глядя на него прямо, почти не мигая.

Ее глаза были серого или голубого цвета, но в этих сгустившихся сумерках сверкали стальным блеском, а зрачки были похожи на звездочки в бездонном космосе. И каждый раз, когда она моргала, и свет на мгновение исчезал, ему хотелось по-детски, машинально загадать желание. Женщина была одета в ярко-красное платье, на которое мягкими волнами спадали темно-каштановые волосы. Она сидела на детской площадке, на качелях, держа в руках металлическую палочку с наконечником в виде звезды.

– Ну же, Петенька, садитесь рядом, – сказала незнакомка, махнув магической палочкой на свободное место рядом. Чертыхнувшись и с трудом стряхнув наваждение, делая для этого, в буквальном смысле, физические усилия, Петр присел рядом с Феей. Он мгновенно давал новым знакомым образные прозвища, чтобы легко вспоминать людей. Хотя всё говорило о том, что Фею он запомнит без подсказок. Он сел так, чтобы полностью ее видеть.

– Волшебная? – спросил он, мотнув головой в сторону орудия.

– Ах, если бы! – вздохнула она и стремительно погрустнела. Казалось, этот вопрос на самом деле ее расстроил, потому что ей всегда хотелось иметь настоящую палочку.

На вид женщине было около сорока лет, и такая реакция не очень укладывалась в представления Петра о желаниях женщины средних лет. Он почувствовал легкое раздражение от странного кокетства, но при этом не видел притворства. Несостоявшаяся Фея грустно сидела, опустив глаза.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил Петр, возвращая свое привычное самообладание.

– А-а-а, ну это просто. Я все знаю.

А вот этот факт мгновенно вернул блеск в ее глаза и она широко улыбнулась. Петр вскипел. «Да кто она такая?! Цирк какой-то».

– Ну, хорошо, раз обо мне вы все знаете, может, поведаете, кто вы? В противном случае беседа у нас вряд ли сложится удачно.

Петр всем корпусом откинулся на цепь, скрестил руки и стал вдумчиво смотреть на Фею, всем своим видом выражая полную готовность слушать.

– Сложится-сложится, – поспешила успокоить Петю Фея, – не переживайте. Удачно или нет – вопрос субъективный. Меня лично устроит любой вариант. Вас – боюсь, никакой.

– Тогда какой смысл мне здесь находиться? – резонно спросил Петр.

– Неизбежность.

– …?!!

– Ох! – закатывая глаза, вздохнула Фея, – я так рассчитывала на вашу любознательность и ум! Тяжелый день? – проникновенно заглядывая в Петины бездонные глаза, со всей возможной серьезностью и участием проворковала она.

– Да какого лешего! – одним движением он поднялся с качели и, буркнув «до свидания», пошел прочь от своей собеседницы.

– До ско-ро-го-о-о-о… – услышал за спиной Петр и с трудом сдержал себя, чтобы не повернуться и не посмотреть, как она, поднявшись на носочки туфель, машет ему вслед волшебной палочкой. Он был просто уверен в том, что она это делает.

Засунув руку в карман брюк и подгоняемый злостью, он быстро пошел в бар.

Фея с грустной улыбкой смотрела в пустоту удалившегося мужчины и думала о тех потрясениях, которые ему предстояло вскоре пережить. И она внутренне ликовала.

«Как ты? Есть успехи?» – женщина откинула голову назад, щурясь на яркое солнце. Вопрос ленивым облачком растекся в воздухе.

«М-м-м… да… думаю, да» – мысли мужчины, не сдерживаемые жесткой формой слов, таяли, сливаясь с пространством.

«Не верю!» – прокатилось громом среди ясного неба.

Мужчина замер от неожиданности, и они дружно рассмеялись.

«Ты же понимаешь, как все зыбко и переменчиво. Сколь ненадежен единичный порыв, каким бы сильным он ни был. Кого-то разбудит птичья трель, а кого-то не выманить из кровати и запахом свежих булочек. И опять же, где гарантии, что после завтрака я не заползу обратно. Это только начало» – он усмехнулся и переключился на спутницу, хотя по глазам было ясно, что ответ ему известен – «ну а ты как?»

«Ох, мне придется расчищать непроходимые заросли… Как я могла допустить такое безобразие? Придется серьезно ускоряться. Иначе за одну жизнь не управлюсь».