Валерий Богушев - Знакомство с Иньес. Путешествие в несбывшееся (сборник)

Вечером Инга, Ольга и Максим зашли в кафе на берегу. Медленные танцы Максим танцевал с девушками по очереди, но чаще все-таки с Ольгой. Говорили с ней о лирике Серебряного века. Процитировали друг другу несколько особенно поразительных, врезавшихся в память строчек Блока, Брюсова и Волошина. Все складывалось как нельзя лучше, но он не строил никаких планов. Завтра вечером они все равно должны расстаться. Ингу пригласил на танец мужчина лет сорока. После танца она оказалась за его столиком. Через полчаса подошла, сообщила, что это топ-менеджер компьютерной фирмы из Москвы, он ей понравился, и что сейчас уходит с ним гулять до утра. Максим и Ольга вернулись домой вдвоем за полночь веселые, опьяненные вином, близостью моря, танцами и необыкновенным волнующим чувством, будто знакомы уже тысячу лет.

Ольга приняла душ, пожелала спокойной ночи и удалилась в свою комнату. Максиму спать не хотелось. Он поговорил на скамейке у калитки с хозяином и его сыном. Сын был примерно его лет, как и он, не был женат и любил ходить пешком в горы. Уверял, что в горах испытываешь ни с чем не сравнимое чувство, особенно на рассвете. А отец рассказал, что происходит из понтийских греков. Он очень гордился этим обстоятельством и уверял, что понтийские греки – самые древние. А вот в жены взял русскую. Когда хозяин с сыном ушли спать, Максим отправился в душ. Вода в баке, нагревавшаяся солнцем, уже успела остыть. Возвращаясь, заметил, что в окне у Ольги горит свет. Бросил полотенце на веревку, натянутую между деревьями, и постучался.

– Открыто, – сказала Ольга. Ей тоже не спалось, в руках держала книгу. – Проходи, садись.

Максим сел рядом на кровать.

– Что читаешь? – спросил он.

– Перечитываю. «Алые паруса» Грина.

– Нравится?

– Очень. Вот, например, только что попалась фраза: «его речь… стала краткой и точной, как удар чайки в струю за трепетным серебром рыб».

– Потрясающе! Сейчас так уже не пишут… Мне кажется ты какая-то… необыкновенная. Чем-то сама напоминаешь Ассоль.

– Ты хочешь сказать, что я тоже немного не в себе? – улыбнулась девушка. – Очень может быть.

– Нет. Я другое имел в виду, – смутился Максим. – У тебя есть какая-нибудь заветная мечта?

– С недавних пор меня преследует одно сильное желание. Я хотела бы целый день брести по пустыне до изнеможения, и ночью без сил проваливаться в сон. А наутро вставать полной бодрости и снова идти. И так много дней.

– Может быть, кто-то из твоих предков, уже шел так среди бескрайних песков, а у тебя осталось неосознанное воспоминание.

– Я тоже думала об этом. Мы переехали на Кубань из Казахстана, где жили на берегу Каспийского моря. Фантастическое место! Помню, залазили на крышу нашего пятиэтажного дома. Оглядываешься вокруг – с трех сторон – синее море, и горизонта не видно! А с четвертой – желтая пустыня, тоже не понятно, где горизонт. И горячий ветер в лицо! Я тогда впервые услышала «Энигму», меня так вставило! Эта музыка очень подходит к тем просторам.

Они проговорили до часу. Максим боялся, что надоест ей, и стал прощаться. У порога, преодолев нерешительность, поцеловал девушку и ощутил, как трепетно отозвались ее губы…

Весь день Максим провел с девушками на пляже. Инга вела себя так, словно с ней ничего особенного этой ночью не произошло, и лишь иногда сладко и загадочно улыбалась. Оставшись наедине, она сказала:

– Слушай, оказывается, ты очень понравился Ольге.

– С чего ты взяла?

– Она сама призналась. Да это и так видно. Тебе надо было остаться с ней на ночь.

– Так сразу?

– Конечно. Какие вы с ней… одинаковые! Ты еще долго здесь пробудешь?

– Неделю. У меня обратный билет на следующий понедельник.

– Это хорошо. А мне уже после завтра на работу. Позвони ей. Попробуй уговорить приехать на выходные.

Когда прощались на автобусной станции, Максим попросил у Ольги номер сотового телефона. Она продиктовала. В последний момент он поцеловал ее. Девушки помахали ему рукой из окна отходящего автобуса.

Во вторник Инга уже сидела за компьютером на своем рабочем месте, вспоминала запах моря, шум прибоя и весело проведенные выходные в Геленджике. Ах, как она славно оттянулась ночью с топ-менеджером из Москвы, которого звали Вениамин. Утром он уговаривал ее остаться, обещал забрать в столицу, но она лишь улыбнулась и поцеловала на прощание…

Инга до обеда сделала отчет и отправилась подписывать к коммерческому директору Юрию Николаевичу. Судя по всему, тот был бы не прочь вспомнить в ее объятиях бурное комсомольское прошлое. Он сидел в кабинете один, кого-то отчитывал по сотовому телефону.

– Кто тебе давал право срывать сроки? Не принимаю никаких объяснений. Если завтра не сделаешь, о премии можешь забыть, – он жестом пригласил Ингу сесть в кресло. – Все, мне некогда с тобой разговаривать.

Всякий раз, когда она заходила, этот крепкий, властный мужчина за пятьдесят, которого боялись больше, чем генерального, терялся и бледнел от волнения. Он хотел положить трубку в чехол на брючном ремне, но она выскользнула на пол. Прошлый раз бедняга выронил ручку. Инга могла вить из него веревки, если бы захотела, но мужчины за пятьдесят ее пока совершенно не волновали. Он спросил о жизни, она сказала, что все хорошо, вот только зарплата маленькая, не хватает на красивую одежду, на что тот философски заметил, что сейчас всем не хватает, даже олигархам, не можем же мы платить тебе больше, чем Волохову, зарплата сотрудников, хотя и не разглашается, все равно все знают, кто сколько получает, потерпи, немного, что-нибудь придумаем, и стал жаловаться, как трудно ему самому на работе с тупыми и нерадивыми подчиненными и особенно дома, где жена не ставит ни в грош, а сын гуляет с девками, пьет и не хочет учиться в институте.

– Как я вас понимаю, Юрий Николаевич! – сказала Инга и ласково положила руку на волосатое запястье.

– Зови меня просто Юра, – предложил он, растаяв от неожиданной ласки. Стал снова вспоминать комсомольскую молодость.

– Юра, ты не поверишь, как мне нравятся старые советские фильмы. Я их часто смотрю по телеку. Они такие светлые, добрые, – Инга никогда не рисовалась и на этот раз говорила совершенно искренне. Юрий Николаевич сразу почувствовал это.

– Согласен, никакого сравнения с современными, особенно американскими.

– А еще я тащусь от песни «Мой адрес – Советский Союз». Отец часто ставит эту пластинку. Как услышу – мурашки по спине. «Я там, где ребята толковые, я там, где плакаты «Вперед!»…

– «Где песни рабочие, новые страна трудовая поет», – подхватил Юрий Николаевич, вздохнул и растроганно добавил. – А я думал, молодые только попсу уважают. Вот бы мне такую невестку.