Евгений Положий - Иловайск. Рассказы о настоящих людях (сборник)

В первый день штурма в батальоне погибли трое. Они погибли не потому, что плохо подготовились к бою или не выполнили приказа, просто пули и осколки попали именно в них. Такая не избирательность смерти, пожалуй, больше всего поразила Грэга в его первый день войны. Раньше он думал, что погибает тот, кто что-то делает неправильно, а на практике выходило, что в прямом бою погибает тот, кто оказался в ненужном месте в ненужное время. Тот, кому не повезло. Вот бежит рядом человек – раз, и нет его, оторвало голову. А могло оторвать и тебе, лети осколок немного правее, и не важно, какая у тебя каска или бронежилет, как метко ты стреляешь и как быстро преодолеваешь полосу препятствий. Вот и вся логика смерти на войне.

Перед сном он поговорил по очереди с мамой и женой по телефону и пожалел, что не может поделиться своими наблюдениями с отцом. Грэг думал о последнем дне, который тот прожил, о мыслях, которые будоражили его седую голову. Наверняка отец испытал настоящий шок после аннексии Крыма, не мог поверить в случившееся, в войну между Россией и Украиной, поэтому и сердце его не выдержало, может быть, потому что не хотел видеть этой войны и знать, чем она закончится. Это была война между его молодостью, его жизнью – и жизнью его детей и внуков, и он в конце концов стал на их сторону. Отец признал, что ошибался, оценивая ситуацию, но цена, которую он заплатил, оказалась чрезмерно высокой. Грэг представил себе, что бы почувствовал себя отец, будь он жив, узнав о его, Грэга, гибели? У Славика Снежка в Снежном остались жена и двое детей, и Грэг подумал, что они, наверное, очень не скоро смогут получить тело, если вообще смогут. Что бы чувствовала его одиннадцатилетняя дочь? Как бы она жила без него? Грэгу стало страшно. Лучше не думать об этом. Лучше говорить себе, что мы воюем ради того, чтобы наши дети не знали войны и жили в нормальной стране. Так всегда все говорят, по обе стороны фронта. Грэг глубоко вздохнул и забылся темным сном, который иногда бесшумно рассекали трассера.

– Когда «дэнээровцы» стреляют, я вообще не боюсь! – громко говорил, даже не пригибаясь под свистящими высоко над головами минами, незнакомый боец. – Все равно промажут! – Мины действительно беспорядочно ложились метрах в двухстах-трехстах от колонны.

Утром «Днепр-1» привезли к Иловайску со стороны села Виноградное, через блокпост 40-го тербатальона «Кривбасс», что около поселка Зеленое, и поставили задачу войти вместе с батальонами «Азов» и «Шахтерск» в город. Сначала брали Виноградное: отработал танк, потом стреляли из только что выданных агээсов, в результате батальон без потерь зашел в населенный пункт. Быстро зачистили улицы, в нескольких домах даже оставались люди.

– Берите яблоки, угощайтесь, – говорили они и протягивали спелые сочные яблоки.

– Старая власть вернулась! – отвечали на вопрос, откуда взялись и кто такие, бойцы.

При зачистке в одном из дворов Грэг обнаружил снаряд от «града», здоровенную такую «градину», правда, без боеголовки. Снаряд сиротливо прикрыли тряпкой и наверняка готовили для сдачи на металлолом.

– Что, сюрприз прилетел? – спросил он с улыбкой у хозяина, худого длинного мужика в несвежей майке и рваных спортивных штанах. Мужик, громко дыша перегаром и ковыряясь руками в штанах, замычал что-то о единой Украине, «дэнээре» и Путине.

На окраине Иловайска, возле церкви, батальон опять уперся в хорошо укрепленные позиции. По словам местных жителей, сепаратисты ждали здесь штурма уже несколько дней. Где-то рядом воевали «Азов» и «Шахтерск» и, как слышал Грэг по рации, снова понесли потери. Отделение Грэга рассредоточилось, укрываясь от плотного минометного огня, наверняка неподалеку работал корректировщик. Ничего не оставалось делать, как вызывать огонь прикрытия, после чего Грэг вдруг увидел, как по другой стороне улицы несется толстый мужик в бронежилете, скорее всего, тот самый наводчик. От неожиданности Грэг с напарником даже не успели выстрелить, как между их головами прошла автоматная очередь, и сепаратист скрылся за бетонным забором. Они отработали вслед двумя залпами из автоматов, но только зря потревожили бетон. «Да, – подумал Грэг, – настоящее Божье провидение. Повезло, что тому Джексону в “Криминальном чтиве”». – И тут же рядом упала мина – уааа! – за ней следующая – уаа! уаа! – над головою засвистели осколки. Начался мощный минометный обстрел, и батальону пришлось отходить обратно в Виноградное.

На ночь расположились в недостроенных домах на окраине села. Перед сном, превозмогая дикую усталость, бойцы заложили шлакоблоками оконные проемы. Очень хотелось есть, спальных мешков с собой никто не брал, поэтому спали на поддонах и досках, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть, не забывая отпускать соответствующие шуточки относительно того положения, в котором оказались ночью голодные одинокие мужчины в пустом доме.

Утром привезли еду – десять банок свиной тушенки. Пожалуй, для сотни сутки не принимавших пищу бойцов, среди которых имелись мусульмане, этого оказалось маловато, и Грэг с товарищами отправились опустошать огороды и погреба. Они съели все помидоры и огурцы и даже не совсем дозревший виноград, которого здесь, в Виноградном, оказалось много – в соответствии с названием.

Когда бойцы уже совсем расслабились и заварили чай, начался плотный минометный обстрел, и с чаем пришлось повременить. Отступали хаотично, под свистящими совсем рядом минами, страх путал ноги и мозги, но подавить минометный расчет противника наша артиллерия не могла. Как пояснил потом штабной полковник, по причине того, что батальонные координационные сетки не совпадали с координационными сетками артиллеристов. Рядом отходили «Шахтерск» и «Азов». Эти батальоны продвинулись немного дальше, до самого блокпоста противника, и при попытке штурма вновь потеряли людей. Бойцы возвращались без настроения, очевидно, что вся эта затея с хаотичным штурмом Иловайска им совершенно не нравилась. В тот же вечер «Азов» и «Шахтерск» погрузили тяжелое вооружение и отбыли на свои базы.

Настроение на базе в Старобешево в «Днепре-1» под вечер также трудно было назвать бодрым. Для многих добровольцев война из дома казалась совсем другой, да и мало кто предполагал, что им, милицейскому по функциям, батальону, придется штурмовать укрепрайоны и бегать в атаку. Их учили иному: охранять объекты, зачищать город после того, как его возьмет армия, нести службу на блокпостах. Многие бойцы откровенно выказывали свое нежелание возвращаться на позиции.

Утром на построении полковник, понимая, что ситуация в подразделении накалена и моральный дух бойцов не на высоте, сказал:

– Вы – добровольцы. Заставлять воевать я вас не могу и не буду. Дальше будет еще сложнее – мы заходим в Иловайск. Поэтому те, кто хочет вернуться домой в Днепропетровск, могут выйти из строя.