Bandy Sholtes - Фрики Европы, или Экспедиция за вином. Полудорожный роман

© А. П. Шолтес, текст, иллюстрации, 2016

Началось всё три года назад, в октябре. Я смотрел на свой новый паспорт, на новое гражданство, и этот факт жёг мне глаза и руки. Надо ехать, подошвы горят. Хоть куда, без цели и без денег. Лишь бы поменять картинку поздней осени центра Европы на картинку ранней осени юга. Да хоть шило на заграничное мыло, лишь бы обмануть себя и ноябрь.

И начал я писать e-mailы, как дурак. Всем подряд, всем заграничным. Чуваки, куда ехать? Где можно пожить и заработать на еду с пивом? Хочу работать, урожай собирать, яблони трясти, оливки давить или апельсины грузить. Согласен хоть грузчиком в tesco, не навсегда, а на недельку-две, лишь бы вокруг иностранный язык звучал и деньги на пропитание давали.

Потому что ноябрь, сука, он самый трудный и подлый, уже много лет. До конца октября ещё кое-как можно продолжать летний образ жизни, пить-ходить-гулять, но в ноябре уже не до шуток, одиннадцатый месяц хватает за яйца и усаживает носом и жопой на стул и за монитор, и переход к зимнему образу жизни в первые недели давит бесперспективностью и холодом. Ужасный тупой подлый ноябрь. Нечестно так. В гуманном цивилизованном обществе не бывает ноябрей. Там уважают права человека.

Я, конечно, каждый раз выдерживаю серый прессинг и доживаю до идиотской попсовой ширпотребной весны, до цветочков и длинного дня, не вешаться же каждый год. Декабрь со своей рождественской – мы католики – и новогодней суетой тоже не сахар, но ёлочки и потребительская возня отвлекает, да и снег, если повезёт, служит белой таблеткой от психологической ноябрьской хуйни.

Выдерживаю, но с трудом, сизифовым чуть ли не. Каждый год в ноябре щедро пишу себе советы – чем утешаться в следующем году. Работай, читай, кончай – и ноябрь пройдёт. Рецепты конечно же не работают или работают не так весело, как надо.

Психокулинария не яичница.

Да и читать прошлогодние советы самому себе нет сил. Ноябрьские руки просто опускаются и ждут. Или приподнимаются разве чтоб стакан залить, чтоб тепло в животик на пять минут заселить. А так все пальцы города становятся холодными и даже любимые прекрасные ноги жены прячутся в носки или под одеяло и становятся летним босым воспоминанием.

Ноги жены, нет сил этого больше скрывать, одна из лучших вещей, которая случилась со мной в жизни. Это утешает, ведь повезло же. Особенно злорадствую, когда вижу некрасивые ноги чужих жён. Ну извините, чуваки, но сморщенные пальцы, даже с лаком на ногтях, если они длиннее большого пальца, а если ещё и сорок первого размера – нет, с такими ногами я б точно в ноябре повесился, извините. Жёны у вас прекрасные, друзья мои, но с их ногами вам чуть не повезло. Зато, может, повезло с чем-то другим, вам виднее. Слава природе, у женщин есть много чего другого прекрасного кроме ног. Нужное подчеркнуть.

Но поздно я стал писать e-mailы, поздно. Мне отвечали, что урожай собран, вино шумит, оливковое масло по бутылкам разливают, а яблоки вообще невкусные в этом году. Пиши письма, чувак, и как дела вообще. Ок, отвечал я, пасибо, напишу через триста дней. А дела все по-старому.

Триста дней так триста дней. Хоть есть причина не вешаться, хоть надежда на новый богатый западноевропейский урожай. Пусть погода у них сложится удачно, пусть коровы срут богатым на калий удобрением, пусть филлоксера обходит их виноградники десятой дорогой, а оливковый грибок сгинет навсегда и да продлится евро-изобилие на радость безработным, иммигрантам и клошарам.

Начать думать об урожае в августе – этот совет я даже не записывал. Первые весенние почки да и вся последующая зелень вместе с редиской в майонезе и клубникой в сметане напоминали об урожае и прекрасной нашей экологически грязной голубой засранной планете. Даже e-mail в мае пришёл, от Линарда из Риги. Мол, на ягоды во Францию хочешь? Хочу, конечно, отослал копию паспорта даже, но ничё не вышло, может, ягоды сгнили, потому как забыл я их упомянуть в своих молитвах за западноевропейский урожай.

А гражданином, кстати, я стал одной евросоюзовской страны. В шестнадцать лет был союзовский, молоткастый, в двадцать-с-чем-то украинский, тризубастый, а в тридцать-с-чем-то добавился евро-союзовский, звездастый. Прекрасно, я считаю. Человек не должен стоять на месте, движение – жизнь, гражданство – тоже жизнь. Тем более что не будь я евросоюзовским гражданином, не взяли бы меня ни на какой урожай, даже о клубнике молиться б не доверили. Только официально берут, иначе никак.

Триста дней пролетели, как три сезона Breaking bad, и вот я им пишу, что им ещё сказать, кроме как шо там с виноградом.

Они – это латыши из Риги, Лива и Линард. На виноград они уже ездили не раз, рассказывали только сказки хорошее. Пятьдесят евро в день, кормят вкусняшками, ночлег, вино, красота. Санаторий короче, а не трудовой лагерь.

Я решил ехать так твёрдо, как ещё никогда ничего не решал. Год ждал момента, как шпион удобного случая для укола зонтиком, ещё триста дней ждать – ни за что. Поеду, даже если будут кормить только холодной овсянкой и плесенью без сыра.

Даже встретились мы с Ливой во Львове. Я удивился – ведь ещё в начале сентября поехала в Ниццу к своему другу по кличке Ришелье. Он олдовый хипарь, из советских ещё, живёт лет двадцать во Франции, даже пособие вроде получает.

Ой, проговорился. Двойное гражданство – штука нежная, хотел посекретничать и пококетничать, мол, угадайте. Хотя ладно, вы и так уже угадали. Наивный он с любым паспортом наивный. Так что ставить вместо Львова букву Л. уже нет смысла. Хотя место встречи это всего лишь место встречи.

В общем, пишу Ливе типа в Ниццу, а она пишет «я во Львове». Они решили, что приехать в Украину будет дешевле, чем ждать начала урожая во Франции. Такая вот сравнительная экономика.

Ну и встретились мы для последних предурожайных консультаций на Армянке, пили кофе, некрасивое вино и грейпфрутовый типа сок. Причём Ришелье запивал свои «таблетки от алкоголизма» полусладким и попросил соку, чтоб разбавить концентрацию.