Валерия Лихницкая - Хилер особого назначения. Книга 1

– Слушай, ты, Ромео! – зашипел я. – Вы оба меня достали за сегодня, ты слышишь? Я не спал трое суток и, между прочим, не потому, что играл в игрушки или смотрел порнуху! Оставьте меня в покое со своей заботой и идиотскими разборками и уже займитесь делом! Твоя женщина меня не интересует – я не только ее имени не помню, я не помню, как она выглядит! Она меня волнует только как транспорт, который везет мне успокоительное, без которого я физически не могу заснуть!

Ему стало стыдно. Выражение его лица я не видел, зато видел, что сердце стало сокращаться чаще, надпочечники устроили вброс адреналина в кровь, сосуды слегка расширились, то есть он сейчас, судя по всему, должен покраснеть. Видимо, так и случилось – он попытался отвернуться, чтобы я не видел его лица. Гениальный ход!

Конечно же, у него ничего не получилось. Во-первых, трудно отворачиваться от человека, который на тебе висит и которого ты укладываешь на диван. Во-вторых, лица его я и так не видел. А в-третьих, оно мне было совершенно без надобности.

– Вы тут еще не поубивали друг друга? – ну наконец-то, я думал, этого никогда не случится!

– Тетя доктор пришла, нам колес принесла! – обрадовался я.

– Принесла, не ори, – она открыла ящик стола и поставила туда два коробка, за которые я сейчас готов был душу продать – хоть дьяволу, хоть Волан-де-Мору, хоть Уитцилопочтли.

– А почему туда? – не понял я. – Если для того, чтобы обрести надо мной власть, могу подсказать пару других симпатичных способов!

Она заперла ящик на ключ и ключ убрала во внутренний карман своего пиджака.

– Очень неразумно! – прокомментировал я. – Даже если бы ты его проглотила, я бы его все равно достал. Пусть даже пришлось бы тебя резать.

– Открою тебе секрет – есть много способов достать инородный предмет из человеческого тела, не разрезая его.

– Можно и фисташки есть очищенные, – парировал я. – Только вот какой смысл? А удовольствие?

– Ты маньяк!

– Нет. Просто я не признаю полумер. И потом, я не терапевт. Ну и маньяк, наверное, тоже, – подумав, согласился я. – Ты вот мне другое скажи – ты ключик убрала во внутренний карман, ты реально думала, что меня это остановит?

– Нет, – улыбнулась она, – я на это даже не надеялась.

– Тогда… На что?

– Я также не думала, что тебя остановит тот факт, что я – девушка твоего друга. Но зато тебя остановит вот это, – она снова достала шприц.

– Это я тут маньяк?! – завопил я. – Да ты сама – маньяк!

Я попытался вскочить с дивана, но ее сообщник вцепился в меня с силой киношного зомби. Я подумал, что в кино обычно герой в такой момент «восстает из пепла» и расправляется с целой толпой зомбяков одной левой, даже если правую у него вообще оторвали. Выглядит эффектно. И в принципе, это можно объяснить с точки зрения медицины – мол, адреналин хлынул в кровь и все такое… Не просто же так в экстремальной ситуации люди делают то, что вообще кажется невозможным. Одно «но». Когда я смотрел такие фильмы, мне вот всегда было интересно – а что, до того, как героя уже почти сожрала толпа зомби, ситуация была недостаточно экстремальной? Где был весь его адреналин, когда они его мочили, как котенка? И почему этот прилив сил он ощутил уже тогда, когда от него уже почти ничего не осталось?

Так вот, то ли у меня больше не осталось адреналина, то ли сценарий моей жизни писал какой-то неудачник, ни хрена не смысливший в законах жанра, но никакого прилива сил я не ощутил. Нет, рвануться-то я рванулся, но только для того, чтобы повиснуть кулем на руках своих пленителей. В ушах зазвенело, в глазах потемнело и… все. Что было дальше – понятия не имею, так как я уже при этом не присутствовал.

Очнулся я в больничной палате – с капельницей и невнятным чувством тревоги. Хотя о чем я, наверное все, кому доводилось терять сознание при подобных обстоятельствах, при пробуждении испытывают то же самое. Типа, что это за капельницы и вообще – где я?! И как я здесь оказался? И что произошло?!

То, что я в больнице, я как-то догадывался. Вопрос – в какой? И, черт возьми, что в этой капельнице?

Неизвестностью я промучился недолго – как только я созрел для того, чтобы открепить капельницу и отправиться на поиски ответов на уже успевшие накопиться вопросы (а они успели не просто накопиться, они множились и множились, распирая черепную коробку изнутри и взрывая мне мозг), дверь открылась и на пороге появилась моя недавняя мучительница.

– Гуттен морген, майне кляйне фюрер! – поздоровался я. – Прости, что не встаю и не могу поприветствовать по всей форме – мне какой-то дурак какую-то хрень к руке прицепил, – кивнул я на капельницу.

– Рада, что тебе лучше, – вздохнула она.

– Ну это смотря с чем сравнивать, – пробурчал я. – Если брать время до вашего появления – то мне и было ничего так…

– Ну да, конечно, – усмехнулась она. – Именно поэтому ты упал в обморок от истощения.

– Что? Я упал, потому что ты вколола мне галоперидол.

– Алекс, – она села в кресло напротив кровати. – Никакого галоперидола не было. Я набрала в шприц успокоительного, чтобы ты мог спокойно поспать. А галоперидол, если ты помнишь – психотропное.

– Помню. Очень хорошо, – насупился я. – А еще я помню, как ты мне им угрожала.

– Не без повода, – даже не попыталась отрицать она. – Но колоть бы тебе его не стала.

Не стала бы, как же! А мне все эти утренние игрища, конечно же, примерещились!

– Что со мной?

– Истощение. В капельнице глюкоза. Ты когда последний раз ел?

Я попытался пожать плечами.

– Блестяще! – она возвела очи к галогеновой лампе на потолке. – Ты когда-нибудь пытался думать головой?!

– Нет, она у меня для других целей, будешь себя хорошо вести – покажу. Сколько я был без сознания?

– Без сознания – не очень много. Большую часть времени ты проспал.

– Хорошо, – главное сейчас не раздражаться. – Сколько я проспал?

– Двое суток.

Я присвистнул.

– А ты…

– Нет, я не все время была здесь. Я только что пришла, – ага, а я так сразу раз и поверил. Она неожиданно сузила глаза: – Как меня зовут?

– Ну начина-а-ается! – возмутился я. – У вас тут что, эпидемия? Не помните своих имен – записывайте, что ли, или бейджи с собой носите. Кстати, а ты почему без бейджа?

– Алекс, не дури. Я правда начинаю беспокоиться, – явно занервничала она. – Как меня зовут?

– Мегера. Фурия. Ведьма.

– Алекс!

– Нет, Алекс – это меня так зовут. А тебя зовут именно так, как я сказал, – она закатила глаза. – Но некоторые глупые люди иногда почему-то называют Вероникой, – добавил я после паузы.

Она вздохнула с облегчением.

– Ты меня когда-нибудь с ума сведешь, – простонала она.

– Или ты определишь меня в сумасшедший дом, – предположил я. – Что вернее. Позови своего Ромео, кто-то же должен принимать ставки! Кстати, где он?