Алексей Лухминский - Шапка Мономаха

И всё-таки при всём том, что я к Нике привык и порой чувствую в себе по отношению к ней тепло, такая бесцеремонность напрягает. Не хочу быть ничьей собственностью!

Конечно, квартира этой подруги – совсем не то, что квартира Ники, но кровать вполне подходящая.

– Максик… – моя пассия нежно меня целует. – Ты даже не представляешь, как я счастлива хоть немного побыть с тобой и почувствовать себя твоей женщиной…

– Всё равно я не понимаю, что ты во мне нашла.

– Я не знаю, как тебе это объяснить… Умом всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу. Хочешь, я тебе признаюсь?

– Думаешь, надо? – с сомнением спрашиваю я.

Вместо ответа она только кивает и опять меня целует.

– Ты мне даже иногда снишься… И я боюсь, что ночью стану тебя звать. Ты наверняка догадываешься, что мужчин у меня было много, но так я не привязывалась ещё ни к кому. Увы, но это – правда. Не знаю, почему это так, но, возможно, потому, что ты никогда не принадлежал только мне. Я это чувствую! В общем, я, наверно, просто старая дура… – неожиданно подводит она итог и отворачивается.

Мне опять становится очень и очень её жалко. Сгребаю её в охапку…

– Не плачь… Ты же сильная! Я тут, с тобой… – и слизываю солёные слёзы с её глаз. Ну вот… краску на ресницах размазал губами.

– Пойми! Моё горе как раз и заключается в том, что я сильная! – она шмыгает носом. – А знаешь, как хочется быть маленькой и слабой, чтобы прислониться к большому и сильному мужчине.

– Прислоняйся!.. – шепчу ей на ухо и неожиданно добавляю: – Думаю, это будет надёжно.

– Ты правду говоришь? – она уж слишком внимательно смотрит мне в глаза.

– Правду. Ещё раз говорю: прислоняйся! Иногда мне кажется, что не так уж важно то, что ты называешь положением. Может, главное то, что между людьми?

Эти сказанные только что слова выскакивают будто против моей воли, совершенно меня не спрашивая. Теперь Ника смотрит на меня удивлённо.

– Ну что ты на меня так смотришь? Не ожидала от меня таких слов?

Молча отрицательно мотает головой.

– Я тоже признаюсь: мне это в голову пришло только что. Поверь, я не хочу, чтобы ты была одинокой.

И снова её взгляд, только теперь он уже совсем грустный.

– Ну что опять ты на меня так смотришь? – я не выдерживаю затянувшейся паузы.

– А ты, оказывается, всё понимаешь… – с какой-то отрешённой интонацией в голосе произносит она и зарывается носом мне в грудь. – Вернее, ты всё правильно понял. Знаешь, за всё надо платить… И за то, что ты назвал положением, тоже. А платой является как раз то, что ты сказал. Понимаешь… За всеми моими шуточками и смешками, за всем тем, чем я тебя напрягаю, прячется обычная боязнь, что однажды ты найдёшь молодую и красивую… Влюбишься в неё и тебе сразу же станет наплевать на всё. Ты будешь готов всем пожертвовать, чтобы только быть рядом с ней: деньгами, комфортом, друзьями и… старыми любовницами. Ведь так?

Молчу и перевариваю. Чёрт возьми! Как это всё похоже на слова Костика!

– Молчишь… А что ты можешь ответить? Ведь всё будет именно так.

– Давай сейчас об этом не думать, – бормочу я.

– Нет, Макс… Это ты в своём возрасте можешь позволить себе такую роскошь, как не думать о скором будущем, а тридцативосьмилетней бабе надо думать об этом всегда.

То, что она назвала меня не «Максик», а «Макс», говорит мне о многом.

– Послушай, Ника… Я хочу, чтобы ты мне поверила, – заставляю её смотреть себе в глаза и решаю сказать ей то, о чём так долго думал. – За этот почти год я к тебе очень привязался, ты стала для меня очень многое значить в жизни. Я не говорю о деньгах, которые ты мне платишь неизвестно за что. Я много о тебе думаю, иногда про себя обижаюсь, даже ругаю, а обижаются на тех людей, кто небезразличен. Верно я говорю?

– А я тебе небезразлична?

Ох, сколько надежды в этом вопросе! И даже взгляд изменился.

– Да. Я тебе говорю это честно. Прости, я не знаю – любовь ли это, но я правда к тебе привязался. Ещё раз говорю: дело не в деньгах. Если хочешь, могу снова пойти мебель собирать. Возьмут! Отпускали-то с трудом. Просто ты мне нужна. Нужна как… человек.

– Макс… – она опять начинает меня ласково целовать, едва касаясь губами. – А за что ты на меня обижаешься?

– За что? – и думаю, как подсластить пилюлю. – Вот скажи, ты часто меня спрашиваешь о моих планах, желаниях? Ты даешь команды, что я должен сделать. Я понимаю – на работе. Там ты хозяйка и тебе виднее, а в обычной жизни? Ника, ты, пожалуйста, не обижайся, но я – человек самостоятельный, и мне трудно быть твоей вещью. А ты ведь именно так ведёшь себя со мной…

– Согласна, – вздыхает она. – Я не обиделась. Что делать – прёт из меня это командирство. Привыкла за столько лет. Наверно, придётся отвыкать… Я не хочу, чтобы ты на меня обижался. Уж лучше обругай, я стерплю, только будь со мной рядом. Ладно?

– Я же тебе сказал: прислоняйся! Я твёрдо решил начать серьёзно развиваться. И в эту Москву я поеду только для того, чтобы получить те знания, которых у меня сегодня нет. Поверь, я стану специалистом!

– А мне и туда тебя страшно отправлять, – и снова тяжкий вздох. – Ты смазливый, классный молодой мужик, и с твоей внешностью и фактурой… найдёшь себе там какую-нибудь… И будешь мотаться туда всё время, чтобы якобы учиться, как мой Вадим.

– Прости, а может, это потому, что ты и его так же затоптала?

– Знаешь, я тоже об этом подумала. Всё в своей жизни мы делаем только своими руками. И я не исключение… Поцелуй меня… Я так люблю, когда ты меня целуешь!..

Всё-таки не зря мои предки заставили меня пойти учиться на экономиста! Вот уже неделю я весьма прилежно впитываю сведения по налоговому законодательству и другие сопутствующие знания. Признаюсь честно – сначала, первые два дня, приходилось себя заставлять, но потом пришёл интерес. Не помню кто, но мне говорили, что интерес к каждому делу возникает по мере его освоения. То есть чем более ты им овладеваешь, тем интереснее тебе становится осваивать его дальше. Похоже, это действительно так!

На этих весьма дорогих курсах вместе со мной учатся не только бухгалтеры. Тут есть и бизнесмены, имеющие свои фирмы в разных городах страны, и руководители государственных предприятий, но есть и такие же, как я, бухгалтеры, работающие на кого-то. В перерывах мы запросто общаемся, рассказывая друг другу о том, кто есть каждый из нас и чем занимается. Я в этой компании оказался самым молодым, а со своей внешностью очень часто ловлю весьма заинтересованные взгляды даже взрослых тёток. Ох, права была Ника в своих опасениях! Она из Питера звонит часто. Днём, когда я на занятиях, мой телефон отключён. Это жёсткое требование организаторов. Выходя после лекций на улицу на пути к метро, я его тут же включаю, и почти сразу раздаётся её звонок. После откровенного разговора во время нашей последней встречи её тон в общении со мной совсем изменился. Исчезла прежняя показная игривость, а взамен пришла трогательная заботливость любящей женщины. Я это очень остро чувствую. Ника всегда спрашивает меня, не устаю ли я, удобно ли мне там, где меня разместили и про прочую бытовую ерунду. Причём я чувствую, что это вовсе не дежурные вопросы, а её это действительно волнует. Именно это меня трогает!