Сабит Алиев - Не судьба

– Вы с Агнией были подругами? Что-то я вас не помню, – к ней обращался молодой парень лет двадцати двух в черном костюме и шляпе. Светлана словно проснулась ото сна. Она посмотрела вокруг себя – у могилы никого не осталось, кроме нее и этого парня. Он стоял, опустив голову, по щекам медленно катились слезы. Там, куда падают слезы, потом вырастут самые красивые цветы. «Это будет божьим подарком, живым памятником нашей любви. Каждый раз, когда подует ветер, он унесет с собой этот аромат, и пусть его услышат другие влюбленные…»

– Нет, – ответила она.

– Теперь она в ином мире… – продолжал он. – Мы с ней встречались два года. Когда мы узнали про болезнь, она молчала три дня. Ничего не ела и ни с кем не разговаривала, даже со мной. Что бы мы ни делали, как бы ни старались развеселить ее, ничего не помогало. Потом я ей сказал, что тоже буду голодать, но и это не помогло. Она вообще была с характером, если что-то решила, отговорить было невозможно, – он выпрямился.

– И что потом?

– За три дня до смерти она сказала мне, что во сне увидела Бога, – он посмотрел на небо.

– Бога? – Лана задумалась. Именно сегодня все почему-то напоминало ей о Боге. Почему-то именно сегодня она обратила внимание на церковь, находящуюся в двух шагах от места, где она училась три года. Почему все происходит именно сегодня?!

– Я спросил ее, что он ей сказал. Бог не просто так снится… Она не ответила, просто улыбнулась. Так и не сказала ничего, умерла с улыбкой на лице.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Меня зовут Лана.

– Меня Анри.

– Анри? Необычно…

– Это французское имя, моя мама – француженка, а папа русский.

– Ладно, до встречи, Анри, – она повернулась и пошла к церкви.

– Прощай, – произнес он ей вслед.

Церковь была с одним большим куполом, он сверкал на солнце, привлекая к себе взгляд. Вокруг был старый парк, заросший деревьями. Тут было много цветов, со всех сторон раздавалось пение птиц, порхали яркие бабочки. Это было похоже на оазис среди пустыни большого города. Лане казалось, что она попала в сказку наяву. В этом месте была какая-то особая атмосфера тепла и умиротворения, казалось, здесь присутствует сам Бог. Она не готова была увидеть среди каменных домов, рядом с кладбищем такую красоту. «Жаль, что я раньше не замечала всего этого, три года проходила мимо. А могла бы гулять здесь, в парке». Лана не могла оторвать глаза от этой красоты, чувствуя, как в душе устанавливается удивительное спокойствие, какого она никогда раньше не испытывала. Она думала о том, что эта молодая девушка, которую только что похоронили, уже в раю, ей там хорошо и спокойно. Лучше, чем многим живым. Анри сказал, она улыбалась, когда умирала… Она два раза обошла церковь и остановилась у входа, наблюдая за входящими и выходящими людьми. Среди них были и маленькие дети, это удивило её. Ей всегда казалось, что в церковь ходят только люди в возрасте, что, только прожив значительную часть своей жизни, человек начинает задумываться о Боге. А дети ведь еще безгрешны, им не за что просить прощения у Всевышнего. Лана решила зайти внутрь. Но, сделав пару шагов к двери, остановилась. «Зайти или нет?» Ее нерешительность опять дала о себе знать. «Нет, лучше потом. У меня и платка нет с собой». У входа, прислонившись к стене и опираясь на костыль, стоял бородатый мужчина в грязных лохмотьях с протянутой рукой. Руки его были удивительно аккуратными и ухоженными по сравнению с остальной внешностью. Выглядел он довольно странно: слишком большая голова, лохматая борода, глубоко посаженные глаза под огромным лбом, большие уши. Слишком короткое туловище и слишком длинные руки придавали ему сходство с обезьяной.

– Подайте мне, ради Христа, – между его синих губ блеснули золотые зубы.

– Что? – вздрогнула Лана. – Что вы хотите от меня?

– Подайте мне на хлеб что-нибудь. Сколько можете…

Лана остановилась и начала искать в своей сумке мелочь. В её маленькой сумочке лежали старый телефон Nokia (давно никто не звонил ей), сложенный листок бумаги, ручка, помада, сто пятьдесят рублей и новенький диплом. Сначала она пожалела мужчину с золотыми зубами, но потом пожалела себя. Сто пятьдесят рублей – это все, что у нее было. На временной работе зарплату она получает каждые три дня, как раз завтра вечером дадут следующую. Раньше из-за учебы она не могла устроиться на постоянную работу, но теперь может работать полноценно и больше зарабатывать. А пока все, что у нее есть, это сто пятьдесят рублей. И нужно продержаться до завтрашнего вечера.

– Нет у меня денег! – она быстро закрыла сумку. – И вообще, как вам не стыдно просить денег! Найдите себе работу! Я вам в дочки гожусь, нет, даже во внучки, а вы у меня просите на хлеб!

Мужчина даже не посмотрел в её сторону, видно, он не в первый раз слушал такие слова в свой адрес. Чуть поодаль прямо на земле на расстеленном грязном коврике сидела женщина лет шестидесяти. У нее было длинное, вытянутое лицо, это придавало ее облику что-то лошадиное, печальные больные глаза. Очень худая, больше похожая на призрак, чем на живого человека. В руках у нее была маленькая книга, она без остановки бормотала молитвы. Лана прислушалась, пытаясь разобрать слова, но не смогла. Женщина с лошадиным лицом не говорила, а почти шептала.

– Как тебя зовут? – Лана обернулась и увидела пожилого мужчину с седой бородой. Его глаза сияли, как два огонька, добрый взгляд, спокойный мягкий голос. Он был похож на человека не от мира сего, седые волосы и борода придавали ему вид доброго дедушки.

– Лана меня зовут, – сказала она.

– Лана, заходи! Тебя здесь никто не обидит. Здесь всем хватает места. Здесь исцеляется душа, уходят все печали. Надо только попробовать. Зайди… Ты вновь обретешь себя, будешь смотреть на жизнь по-другому… – он говорил медленно и тихо, его голос действовал на Светлану как гипноз.

– Нет, нет! Не хочу, я не хочу.

Она отвернулась и побежала прочь. Светлана не была уверена, что этот человек действительно живой, она подумала, что увидела перед собой умершего, который служил всю свою жизнь в этой церкви.

Лана решила зайти домой, показать всем диплом, а потом пойти погулять. «Все-таки мои уже, наверное, заждались меня. Может, как раз и помирятся…» Она еще надеялась, не понимая, что это всего лишь самообман… Ее приемные родители общались между собой, только когда ругались, в остальное время они избегали друг друга. Спали порознь, завтракали вместе, но в полном молчании, как в немом кино. Они жили, словно соперники в какой-то игре. Ни о каком доверии, искреннем общении не было и речи.

Лана была все еще под впечатлением от увиденного и, конечно, от того, что сегодня ей наконец выдали долгожданный диплом. Ей казалось, что она сбросила с себя тяжелые железные цепи, так долго тяготившие ее. Даже ее походка изменилась, спина выпрямилась, шаги стали легкими и непринужденными, дыхание – глубоким, полным надежды. Не торопясь, с высоко поднятой головой она шла к дому через старый мост, потом по узенькой тропинке мимо строящегося квартала. Рабочие в красной униформе и синих касках бегали туда-сюда, как муравьи, каждый был занят своим делом. Лана представляла, как она покупает квартиру в одном из этих новых домов рядом с парком. Одна комната будет спальней с большой кроватью под ажурным покрывалом, с белоснежной мебелью. Над кроватью будет висеть бра, чтобы можно было почитать перед сном. Представляла гостиную, совмещенную с кухней в классическом стиле с фарфором и столовым серебром, и встроенным кухонным гарнитуром. Кухня почему-то имела для нее особое значение, хоть Лана не особенно умела готовить. «Научусь и буду готовить для своего любимого человека», – подумала она.