Ярослав Полуэктов - DUализмус. Семя льна

Но он молчал, так как слово «обыск» в данном случае не являлось корректным. А синоним «обыску» не мог подобрать, хоть и порывался. Начинаемая второпях фраза обрывалась на самом интересном месте, интригуя таможню: «Что же всё-таки важного хотел сообщить им этот будто незаметно побитый русский. Да уж не взят ли он в залог остальными, которые – против указанного дедушки – выглядели невыносимо, по-обидному дерзко?»

Трава наглухо отбила основную бимовскую память. Бимовский софт работал на мумийного типа оперативке с древнеегипетским интерфейсом.

Надо отметить, что битком набитый автомобиль Рено взору лукашенковских таможенников понравился больше остальных.

Ровно так, как объявлял на планёрках Бим.

Все роли в космической капсуле, называемой «Рено», были распределены между членами команды.

Бим брался работать агентом Гринписа… стоп-стоп! Немного не так: если углубиться в историю вопроса, то, скорее он хотел быть как бы контроллером или датчиком-измерителем чистоты. Разумеется, по гринписовским ГОСТам. То есть, инициируя начало деятельности по указанной тематике, он собирался преимущественно наблюдать и руководить. Что, разумеется, не исключало его участия в сборе последних пылинок. Биму желалось экспертировать результаты, а не превращаться в главпылесос . Ибо, это уж слишком!

Задумка отличная! Всё чётко, как в приличной армии, где ничего не делается вне устава. Кто служил, тот знает, что вся деятельность в армии расписана Уставом: и никакой, блЪ, мать твою, самодеятельности.

Даже виды дозволенной инициативы прописаны и проклассифицированы Уставом.

Соответственно минимизируются ошибки.

Бим при всём своём желании не мог служить обещанным Гринписом. С Бимом всегда так. Что бы он не обещал, всегда проваливалось именно в час икс.

♥♥♥

Машину подняли в значимости, выдернув из общего потока.

Велели вырулить на спецстоянку, устроенную в укромном уголке задворок.

Четверо чинов, не считая пятой подошедшей женщины с поводком, но без положенной собачки, – чему поначалу угрюмый Малёха несказанно обрадовался, – начали длительный досмотр.

Досмотр походил на милицейский шмон в напрочь засвеченном наркопритоне.

Фэйсконтроль остановленных лиц не дал таможне ничего, кроме убеждённости в наличии не раскрытых до поры преступных замыслов.

Испытанному в пьянствах и потому наиболее адекватному Кирьяну Егоровичу за всеми действиями чохом не усмотреть.

И он сосредоточился на главном: за передвижением денежных масс. Особенно возвратом личных накоплений.

Деньги были отняты таможенниками под странным предлогом.

Их считали и по нескольку раз пересчитывали, передавая из рук в руки.

Деньги группы порой исчезали из виду – как бедные кролики в цилиндре. Потом появлялись снова, но в другой конфигурации и очерёдности листажа.

– Настоящие напёрсточники, – восхищён Кирьян Егорович ловкостью рук. – Точно наибут.

Лукашенковские таможенники с пограничниками на нормальных служивых не тянули. Они больше напоминали весёлый цыганский балаган. А цыгане будто увлечены делёжкой только что и «по добру» подаренных им денег.

Содержимое набитого ерундой багажника заинтриговало больше всего. Лучше бабла.

К плохо скрываемому сожалению, ничего этакого особенного найдено не было.

Даже шины, бамперы и днище были в порядке. Ничего лишнего они не содержали.

Засучить русские рукава, чтобы проверить целостность вен, просить постеснялись. Да и в правилах досмотра такого нету.

♥♥♥

Лёгкое недоумение (как и планировалось путешественниками-разгильдяями) вызвало сосновое полено (пень, бревно).

Отношение к нему у путешественников разное. Бим-Грин Пис молчал в тряпку, поджав хвост. Аргументация Бим-Грин Писа выветрилась ещё под Казанью.

– Это что? – спросила таможенница.

– Полено, – сказал Ксан Иваныч. И с выражением посмотрел на Бима: вот видишь, мол, я предупреждал.

– Больше похоже на пень.

– Пусть будет Пень, – и Бим заулыбался. Он и сам знал, что этот живой предмет зовут Пнём. Добавил искренне: «Он мой товарищ».

Дама незаметно для Бима, предназначенно для своих покрутила пальцем у виска.

– Куда везём товарища ?

Хором: – Никуда. – Это всё для растопки. – Мы туристы.

Печаль у одних. Недоверие у других. А в основном усмешка.

Путешественниками расшифровывается: «Май на дворе. В России в мае холодно».

Подозрение во лжи:

– А почему до сих пор не использовали?

– Холодно ещё ночевать в палатках.

– Что, и палатки есть?

– А как же.

– Где?

– Вот.

Царапаясь о пень, щупают палатку прямо в багажнике.

– Можем развернуть, если что, – предлагает помощь Ксан Иваныч.

Не желают. Лень ждать:

– Ладно, не надо. Верим.

– А зря: в палатку ВДРУГ завёрнут динамит или БОНБА.

???

– Шутка!

– На десять суток хотите?

– Нет.

– Значит, палатками, говорите, пользоваться будете на обратном пути?

– Вроде того.

Потеплело.

– Что в этом железном ящике?

– В алюминиевом. Самое ценное и желанное для сказки жизни (есть ещё силы шутить) – еда и питьё.

– Откройте. Мы посмотрим.

Открыли. Покопались. Вкусно. Много.

– Деньги, маршрутная карта есть?

– Деньги есть. У Вас на руках. Маршрута нет. Мы свободно путешествуем.

– Куда?

– По Европе.

– Какие страны?

– Как придётся.

– Очень любопытно. Вас где-то ждут?

– Нас везде подождут.

– Денег хватит?

– Хватает пока.

– С нами не шутят.

– Вы же деньги считали.

– Считали. А ещё есть?

Замешательство. – Нам хватит этого.

Придумали: «Как будете полено колоть? Топор есть?»

– Разумеется.

– Не положен топор.

– А что так?

– Ничего. Не положено и всё тут!

Сверкнуло с обеих сторон. Клацнуло затворами с обеих сторон. Выпучились зрачки.

– Ну, забирайте тогда.

Вытащили. Забрали. Переглянулись: как же топор-то сразу не вычислили.

– Может, пила есть?

– А вот пилы, к сожалению, нет.

– Денег сколько, говорите?

– Четыре тыщи. Вы же считали.

– Каких?

– Евро.

– На всех?

– На каждого, естественно. Вы же видели.

– Вау! Ого!

Стражи порядка удивляются. По прикиду «этих» (намёк на видосы Порфирия и Кирьяна Егоровича) и не подумаешь.

Бим на ушко решил напомнить Кирьяну Егоровичу, что он абсолютно трезв, адекватен и помнит всё хорошее: «Кирюха, у нас общак ещё есть».

Кирьян Егорович будто вскрыл шампанское: «Ч-ш-ш. Бля».

Общак у него спрятан от сглазу и для надлежайшей сохранности в поясной сумке. Но поздно. Он ненароком дёрнулся и автоматически прикрыл рукой живот.

Ушастые просекли:

– Что у вас тут под курткой? Покажите-ка.

– Зачем?

– Вопросы тут задаём мы.