Ирина Крицкая - Мужчины бесятся (сборник)

А нечего на шефа обижаться! Вот взял бы он сам, этот старый охранник, сел и подумал: если Ахмет-бей начнет с каждым раскланиваться, когда он к себе в кабинет доберется? К обеду, не раньше.

Господин Ахмет щелкает каблуками по цементному полу, пальтишко на ходу расстегивает, а рабочие косятся на него из-за станков. Думают, «шеф возгордился, шеф зажрался, шеф забыл заплатить своим людям новогоднюю премию». Припоминают Ахмету новую виллу на озере. Да, да… Припоминают.

А он-то, бедный, с температурой, носом шмыгает… Песню свою вечную, самую грустную поет: «Никто меня не любит! Никому я не нужен! Всем нужны мои деньги! Только деньги!»

В стеклянную дверь секретарша увидела, как приближается этот маленький танк, и построилась.

– Отправь водителя в аптеку, – просипел Ахмет-бей, – я простудился.

Без лишних любезностей он прошел к себе в кабинет и за дверью громко чихнул.

А какой у него кабинет! Вид на горы, на снежные вершины, на облака… Главный фасад офиса стеклянный, витражи тонированы синим, тонировка делает еще более глубоким небесный оттенок. Две горные макушки, белые от снега, сверкают в ясный день. Да и не в ясный тут неплохо. Если собираются тучи, господин Ахмет видит, как они сползают с гор, как они клубятся и темнеют, а все прелести промзоны, грохот металла, дорожная пыль, все это остается внизу.

Десять лет назад, когда еще не было никаких витражей, а только бетонные перекрытия стояли посредине стройплощадки, господин Ахмет… Впрочем, тогда он не был еще господином… так вот, Ахмет затащил сюда наверх свою любимую русскую женщину и показал ей снежные вершины.

– Смешной ты человек, – она ему ответила. – Хочешь удивить русскую женщину снегом. Я вообще-то из холодной страны, ты бы меня лучше морем удивил.

– Что желаешь, дорогая? – спросил Ахмет великодушно. – Все сделаю для тебя.

– Квартиру в Анталии. Широкий балкон, цветочки, на крыше бассейн…

– Будет, – Ахмет обещал, – со мной у тебя все будет. И балкон, и бассейн у тебя будут, и цветочки. Вот построю фабрику – и будет у тебя квартира в Анталии!

Восточная хитрость была проста: обещай женщине все, что она захочет. Все, что ни просит, обещай, пусть мечтает. Когда говоришь женщине «да», она уже получает удовольствие и привязывается к тебе своими мечтами. Так что Ахмет не обманывал, он обещал.

А что такого? Разве кто-то не понимает, что только сказка быстро сказывается? Десять лет, не меньше, нужно потратить, чтобы организовать себе такой светлый воздушный кабинетик.

А кресло у Ахмета какое удобное, прям садись и катайся. Он рухнул в это кресло, открыл ноутбук и начал просматривать почту.

Ничего срочного не было, в основном новогодние поздравления от партнеров и клиентов. И кое-что личное. Ахмет увидел письмо от сына и в первую очередь начал читать его.

«Отец, я не хочу с тобой встречаться, – отписался наследник, – не вижу в этом смысла. Ты променял мою мать на иностранку, ты меня бросил, я не хочу с тобой разговаривать, мне не нужна твоя фабрика, я тебя не люблю».

Вот и все. Обидел папу. Отца обидел – глазом не моргнул. Ахмет согнулся весь в своем кресле, как начал кашлять – до слез раскашлялся. «Бьешься, бьешься, – он полез в карман за платком, – фабрики ему строишь, по миру носишься, а он тебе кебабы крутит».

Сыну Ахмет не ответил. Это была его самая любимая восточная хитрость: когда не знаешь, что ответить, – не отвечай ничего.

Через пять минут доставили лекарства. Секретарша заварила чай и принесла на серебряном подносе дорогому шефу в кабинет. Заодно аккуратно положила на стол приказ о новогодней премии, который Ахмет забыл подписать перед отъездом в Россию.

– Бухгалтер просил, чтобы вы посмотрели…

Ахмет сгорбился и тяжело, надрывно закашлял.

– Вот еще срочное… – секретарша подсунула факс, тревожно заглядывая шефу в красные больные глаза. – От наших украинских партнеров.

Господин Ахмет заглянул в бумагу: «…Вынуждены прервать сотрудничество, в связи с форс-мажорными обстоятельствами…» Дочитать не смог, его накрыл новый приступ кашля. В груди как будто поселились кошки и царапали когтями, воздух вырывался со свистящим хрипом.

Секретарша открыла пузырек с зеленой душистой микстурой. Ахмет понюхал, зелье пахло горькими травами.

– По две ложки. По две ложки, Ахмет-бей… – Девушка положила шефу последнюю бумажку. – Вот еще письмо от русских.

«Просим Вас предоставить нам скидку в размере 20 % в связи с…»

В связи с чем русские хотят скидку, он не дочитал, потому что в легких началась такая резня, как будто Ахмета кололи острием кинжала. Он схватился за горло и глотанул зеленую микстуру прямо из флакона.

Секретарша изобразила сострадание и, прикрывая нос, быстро удалилась из кабинета.

И сразу понеслось по фабрике: «Ахмет ужасно простудился. Летал в Россию за своей блондинкой и заболел».

На стене у Ахмета висит карта мира. Красивая яркая карта в позолоченной раме. Ахмет все время смотрит на Россию. Сначала на Турцию, маленькую, а потом на Россию, огромную. Россия его возбуждает. Для него это не страна, не кусок земли, Россия – это женщина, славянка с роскошными формами. Объемы его возбуждают. Маленький Ахмет обожает крупных женщин. Он хочет Россию, и все на фабрике это знают. И женщина его любимая русская, когда переводит землякам на деловых переговорах, всегда добавляет, от себя, тихо в сторону: «Торгуйтесь, торгуйтесь, он уступит. Россию хочет – аж дрожит!»

Так вот он в нашей-то России болезнь и подхватил, как бы не воспаление легких. Немудрено, у нас в конце декабря было минус восемнадцать, метель, порывы ветра, снежные заносы. В аэропорту Ахмета никто не встретил. Любимая женщина на звонки не отвечала. Сброшенные вызовы раздражали Ахмета до скрежета зубов.

Он приземлился в осеннем пальто и прыгнул в первое стоявшее такси. Никак не мог назвать улицу, ломал язык, перебирал на память:

– Казакова, Лузакова, Узакова…

– Лизюкова, – подсказал таксист.

Ахмет звонил любимой женщине всю дорогу, пока ехали холодным мрачным городом, который намертво заносило снегом. В заносах были все тротуары, сугробы намело до окон первых этажей, а снег продолжал падать.

Ахмет был в России не в первый раз, но все равно удивлялся. Случись такая беда в Стамбуле, там сразу же остановилось бы движение, но тут все ехали, даже обгоняли, и люди шли по улицам как ни в чем не бывало, только пригибались от ветра и прятали лица в шарфы.

Ахмет отправил СМС: «Я приехал», «Я подъезжаю», он был уже на месте, но ему по-прежнему не отвечали. По памяти в глубине двора он нашел и дом, семиэтажный, и подъезд, второй от торца, и окно на первом этаже. Свет горел, тень мелькала, любимая женщина была дома. Ахмет нажал кнопочку с номером квартиры, но домофон молчал.