Андрей Ротнов - Жизнь в рассрочку

– Не блибурдет, а бардельеро, – попытался поправить Боб.

– Пасть закрой! Это у Шукшина в «Калине красной» бардельеро, а у меня пусть будет так! В нашем улусе обнесли залётного фраера. Он кричит: на минутку забежал к тёлке, а вышел – дверь «Мерса» расхлебянина, пикалка не бачит. Тачку пощипали конкретно, утягли «авоську», а там «ловов» немеряно, аж десять косых зеленью. Но главное для него – бумажки – крутые бумажки! Чугун встрепенулся, пытаясь протрезветь. А Боб, кряхтя, встал и, пошатываясь, направился за занавеску, где спал, укрывшись простынёй, Ломакин. Рядом спала девушка.

– Подъём! Сеньор Ловелас! – толкнул в бок Ломакина Боб.

– У-у-у, – промычал Ломакин, – пошёл ты…

– Лом! Хорош нежится! – прохрипел Боб, – будем капусту рубить. Время – деньги, а у нас ни того, ни другого – всё пропили. Лом открыл глаза и приподнялся на локте. – Чё, горит что ли? – но, увидев Стапина, осёкся.

– Закрой пасть! – пробасил Стапин, наливая одной рукой вино в фужер, а другой, пытаясь вилкой поймать единственный оставшийся гриб в салатнице. – Подъём… подъём, – уже снисходительней сказал Стапин и опять одним глотком выпил вино, закусил наконец-то пойманным грибом. Лом вскочил и, стыдясь своей наготы, завернулся в простыню, стаскивая её с девушки. Общему вниманию предстало зрелище с округлыми пышными формами. Девушка спала, раскинувшись, как ребёнок. – Короче, – сказал Стапин, – в авоське десять косых, дядька платит ещё столько же и те тоже будут наши, но при условии: мы находим того ухаря, что обнёс. – Бр-р-р, – встряхнулся Лом, отгоняя последний сон и натягивая на себя трусы, тельняшку и джинсы. Все остальные молчали, соображая и переваривая сказанное. Лом, одевшись, подошёл к столу, налил стакан водки, одним махом выпил, закусил солёным огурцом. – Вы больно-то не расслабляйтесь, – предостерегающе сказал Стапин, – дело-то предстоит серьёзное. Думаю, бомбил поц-профи, а не гастролёр. И к тому же из нашего улуса. Стапин расхаживал по комнате, топча окурки и несильно пиная тару, чтобы она перекатывалась. Доставляя себе этим удовольствие. – Волыны не берите, – доставая сигареты, сказал Стапин, – и чтоб без шухера. – За какое время раскрутить эту байду? – спросил Боб, услужливо поднося зажигалку. – Чем быстрее, тем лучше, – ответил Стапин, выпуская из ноздрей дым, послезавтра он ко мне заедет и скинет капусту, авансом, на текущие расходы. Чтобы мы не канителились, а крутились быстрее. Чугун вышел из комнаты, Лом начал ходить туда-сюда. Боб сидел, закрыв глаза, будто думая, но на самом деле дремал. Лом был здоровее и выше всех, широкоплеч и с накаченными, как у культуриста, мускулами. Светлые короткие волосы, огромный лоб, про который говорят: только поросят бить. Живые серо- голубые глаза, светлые, очень редкие, брови, сросшиеся над переносьем. Прямой, как выточенный, нос, узенькие усики, подбородок с ямочкой и узкие губы. На плече – татуировка с эмблемой ВДВ. – Мы должны порадовать фраера хоть какими-то бирюльками-результатами, – сказал Стапин, налил снова себе вина и выпил, – Он человек серьёзный, за него могут поручиться там, – и он указал на потолок. Прежде чем уйти, он ещё как бы в наставление добавил: – Наводите движняки и всё будет хоп! Оставшиеся призадумались. Вошёл Чугун и, придя к дивану; ущипнул спящую девушку, легонько шлёпнул ладонью по ягодице.

– Вставай, страна – труба зовёт, – засмеялся своей шутке Чугун. Девушка проснулась и, увидев, что перед всеми обнажена, покраснела лицом и потянулась за халатом, висевшим на гладильной доске у стены.

– Что пялитесь? Страдальцы! Гляделки сломаете, – сказала девушка ещё сонным голосом и, накинув халат, зашлёпала босыми ногами по полу, бубня при этом, – насвинячили, паразиты, как на базаре. Убирай потом после вас. Хоть бы не харкали на пол, не свинюшник же. Лом, Чугун и Боб засмеялись.

– С чего начнём? – первым прервал смех Лом.

– Ты, Лом, вызывай Руля, – попытался руководить действиями Чугунов, как старший по возрасту, – прошвырнись с ним до авторитетов, к самому, может он чего раскачает. А ты, Боб, пообщайся с местной шпаной. А я до Болта.

– Добро, – нехотя согласился Боб.

– А мне надо ещё домой заскочить – матушку попроведать, – выдал Лом, – с этими пьянками и дом забудешь.

– Ладно, ладно, – не возражал Чугун, – созвонимся и встретимся у тебя. Девушка – хозяйка квартиры – молча смотрела, пока мужчины совещались, и потягивала кофе, она пока не при делах и никуда не собиралась; ей ещё предстояла уборка квартиры после вавилонского столпотворения. Боб и Чугун вышли на лестничную площадку, Лом выходил последним. На пороге девушка его задержала.

– Серёж, ты сегодня придёшь? – спросила она и чмокнула его в губы.

– Как получится, если дела не задержат, – ответил он, – ты к вечеру сваргань пожрать и про пиво не забудь.

– Ладно! – сказала девушка и у неё на глазах отчего-то навернулись слёзы.

– Ну,… ты… это… Света… кончай, – запинаясь, сказал Лом.

– Я ночью сегодня кончила, – ответила девушка и захлопнула дверь. Света – невысокого роста, с русыми волосами. Круглолица, не худая и не толстая, про таких говорят: всё при ней. Волосы до плеч, иногда она их собирала сзади в хвост; лоб закрывала чёлка, светлые, узкие, едва заметные брови, зато длинные ресницы и огромные, цвета неба, глаза; чуть вздёрнутый носик и припухшие губки, крашеные в редких случаях. Света любила Ломакина и терпела его выходки и прибамбасы его друзей. Чугун, Боб и Лом вышли из подъезда и до угла дома дошли вместе. – Встречаемся у меня дома, – доставая мобильник, сказал Лом, – какие заморочки – сливайте на трубу. Погнали, пока ветер без сучков. Он набрал номер и, когда ему ответили, сказал:

– Нужна тачка, жду через пятнадцать минут. Мужчины разошлись, не прощаясь. С утра было солнечно и безветренно. Внезапно налетел ветер, небо заволокло тучами, посерело. Воздух увлажнился, пошёл мелкий снег, усиливаясь, становясь всё крупнее и крупнее, кружась огромными снежинками. Улица, как по мановению, стала белой, до слепоты в глазах. Деревья и кустарники окутаны инеем, на стволы, ветки налип снег, идущий большими хлопьями. При порывах ветра снег слетал с веток, и, казалось, что он валит ещё сильней. Но это явление быстро прошло – как налетело, так мгновенно и кончилось. Притих ветер, почти прекратился снег, и только небо всё ещё оставалось серым. Лом быстрым шагом дошёл до кафе, расположенного в подвале дома. У порога сбил с ботинок налипший снег и вошёл внутрь. Спустился по лестнице, устланной ковровой дорожкой, оставляя мокрые следы своих ботинок. На стенах, по обеим сторонам, через равные промежутки, висели светильники. В конце лестницы – открытая дверь, проём увешан гирляндами. Слева от входа – барная чёрная пластиковая стойка, отражавшая витрину с бутылками разных напитков. В небольшом зале шесть столиков в два ряда, с перевёрнутыми на них пластиковыми стульями. За стойкой – никого. Посетителей не было.