Алексей Доброхотов - Повесть о Шести Сотках

С тех пор многодневные садовые бдения, самостоятельной поиск верного решения в содружестве с усердием и природной наблюдательностью преобразили Тимофея Ивановича. Из тихого исполнительного работяги он незаметно для себя превратился в хозяина своей земли, отвечавшего за каждое взращенное им существо, находившего для него место и уделявшего ему время. Здесь, на шести сотках, он впервые ощутил в себе продолжение жизни, насущную необходимость утреннего пробуждения, оправданность каждого прожитого дня, увидел результат своего труда и радовался маленьким удачам на извилистом пути преодоления очередного витка хитроумного сплетения многомудрых загадок природы. Он обрел смысл своего существования и ощутил великую ответственность за судьбу тех, кого сотворил. Он знал каждый росток, каждую травинку на своих грядках, отличал их по имени и ласкал мягким теплом внимательных глаз. Для каждого имелся свой день посева, полива, прополки. Каждый знал четкое время его прихода, и мог открыто посетовать на какие-либо неудобства и непредвиденные неприятности. Традиционное обрезание пасынков на яблонях сопровождались подготовкой не менее сложной, чем выход хирурга на операцию. Был даже принят специальный метод изгнания жуков, напоминающий ритуал древнего шаманизма. Паразиты отлавливались в большом количестве, живыми помещались в жестяную банку и в ней сжигались на медленном огне. После чего их прах разводился водой и этим раствором обрабатывался периметр участка. Таким образом, выставлялся непреодолимый заслон на пути нового вторжения. Столь жестокий способ борьбы Тимофей Иванович, тем не менее, находил более гуманным, чем отравление земли ядохимикатами. Он полагал, что страшная гибель малого числа одних неведомым образом ограждала жизни других и сохраняла популяцию вида.

Он возлюбил все созданное собою и относился к нему как мать к своему ребенку. В нем отрылось какое-то новое чувство восприятия жизни. Он словно понимал каждое существо, воспринимал его боль и тяжесть возложенной на него миссии. Он слышал тихий голос природы в шелесте листвы, в аромате травы, в полете пчелы. Он видел как вода впитывается в почву и наполняет собой стебель растения, как оно втягивает в себя влагу и с хрустом расправляет упругие листья. Он осознал четкую зависимость между всеми живыми существами и стал органично встраиваться в их стройную систему взаимосвязей, пытаясь никому не нанести вреда.

Тимофей Иванович больше не применял жестких пестицидов. Остатки химических удобрений решительно выбросил на помойку. Кардинально сменил технику обработки земли. От безжалостного уничтожения сорняков он постепенно перешел к симбиозу различных культур, полагая это самым гуманным и оптимальным средством борьбы с вредителями. Вскоре его участок стал напоминать заросший разной травой лужок. Соседи не замедлили окрестить его чудаком и даже стали высказывать несправедливые упреки по поводу запущенности огорода, обвиняя в том, что от него постоянно разлетаются семена всяких сорных растений. Но он уже не обращал на это внимание, будучи целиком поглощенный своими делами.

Каждый день, каждое утро он выходил в сад и слушал его голос. Что сегодня ему нужно? Какое дело предстоит сделать, чтобы каждый в нем рос здоровым и радостным. И земля отвечала ему буйным цветеньем, крепким стеблем и сочным листом. Она звала его по имени, каждым своим комочком, каждой травинкой, каждым ростком. Крыжовник и яблони, смородина и айва радовались ему, как дети, протягивали навстречу тонкие ветви и благодарно ласкали руки трепетными листьями. И он отвечал им своей любовью, заботой и потом, обихаживая каждый сантиметр родной, живительной почвы.

И вот нет лейки. Нечем поддержать, дать жизнь и силу измученным зноем растениям. Как такое могло быть?

Тимофей Иванович проворочался в постели половину ночи, гадая, куда могла запропаститься проклятая лейка. Неужели завтра придется опять ехать в город и покупать новую? Тащиться до станции, трястись в душной электричке, бегать по магазинам, выискивая, где подешевле и получше. Куда без лейки? Особенно сейчас, когда каждый день на счету. И так сколько времени уже не был. Вся почва высохла… Целых два дня выстаивал в очереди за пенсией, покупал продукты на месяц: консервы, крупу, хлеб… Заправлял газовый баллон, доставал новейшую органическую подкормку. Еле все это донес. Да что там говорить… Не корысти ради, ради жизни на земле от зари до зари проводил он свои дни и тратил последние силы.

* * *

Проснулся Тимофей Иванович позже обычного. Солнце уже стояло высоко. С соседнего участка, расположенного возле самого леса, доносились гулкие удары. Ираида Павловна, одинокая трудолюбивая соседка, покачивая дородным бюстом, старательно заколачивала в землю деревянный колышек.

– Доброе утро, сосед, – приветствовала она его, опуская тяжелый молоток.

– Здравствуйте, – кивнул он вежливо с крыльца.

– А я у вас вчера лейку взяла. Да вернуть забыла. Замоталась совсем, поливая, – радостно улыбалась она, – Вы уж меня извините, что без спросу. Вас не было. Поливать надо, а у моей носик отвалился. Я в щелку пролезла и вашу взяла. Дощечка там отстала. Кругом бегать-то не набегаешься. Ее приколотить недолго. Так? – она подхватила с земли лейку и стала подходить с деревянному мшистому забору,

– Да, что… ничего, – отлегло на сердце у Тимофея Ивановича, – Не беда.

– Представляете, беда какая. Поливать надо, а лейки нет. Без носика, и лейка не лейка. Сама, вроде, как целая, а носика нет, так и полить нечем. Вода-то не держится, – она положила лейку на верхний срез штакетника, – Вы уж меня простите, что пришлось без вас похозяйничать. Не подумайте ничего худого. Без лейки-то как быть? Все же засохнет.

– Да ничего, – совсем смягчился Тимофей Иванович, подходя к забору, – Ничего страшного не случилось. Не волнуйтесь. Носик и припаять можно.

– Вот бы хорошо, если бы его припаять можно было, – обрадовалась соседка, возвращая утрату, – А то без носика, как поливать? Без носика поливать невозможно. За новой, когда еще съезжу. Ехать, сами знаете, не ближний свет. Весь день на дорогу уйдет. Пока туда, пока обратно. Вот я и взяла, распорядилась, так сказать, пока хозяина нет, – продолжала оправдываться.

– Ну, взяла и взяла. Надо будет, так и берите, – благодушно ответил он, принимая через ограду свою потеряшку, – Я сарай не запираю. Замков на калитку не вешаю.

– Вы главное на меня не обижайтесь. Так получилось. Кто мог подумать, что он возьмет и отвалится. А тут еще вас, как назло, нету. Я к тем, я к этим, – махнула она в сторону ближних участков, – Никого нет. Все распродались. Уехали. Одни мы с вами сидим, как грибы. Вот и решилась взять. Она как раз возле грядки стояла. Я убиваюсь, а она без дела стоит. Вот и взяла. Взяла, а вернуть не успела. А тут вы приехали. Вы меня извините, если что не так. Не хорошо, конечно, получилось, что без спросу. Так и спросить было не у кого.