Виктор Ааб - Сны о снежных горах

Витька жил счастливой, беззаботной жизнью. Ну, не то чтобы совсем беззаботной, в большой семье так не бывает. А семья у него была – о-го-го! Мать с отцом, старшая сестра, сам – он, неполных двенадцати лет. И за ним, вслед – мал, мала, меньше – ещё четыре брата. Как тут без забот обойтись! Отец днями пропадал на работе в чертовом колхозе, так мать его обзывала, зарабатывая трудодни. Сама же мама работала дома. Село, в котором они жили, хоть и было довольно большим, но для женщины, чтобы найти работу, так, чтобы от дома поблизости находиться – было почти нереально. По пальцам пересчитать, было таких рабочих мест на селе. Все больше требовались полевые рабочие, свеклу, кукурузу тяпкой полоть, на току с зерном управляться. Тяжела женская доля. Утром, как уйдешь в поле и тяпай там траву с длиннющей грядки до конца дня светового. А дома-то у матери шесть ртов, шесть непосед за которыми пригляд и пригляд нужен.

Отец по дому маме практически не помогал. Работал механизатором, отдавался работе полностью, изматывался основательно. Колхоз располагался в соседнем селе, и было до него километров пять расстояния. Бывало, приезжал отец домой на тракторе и оставлял его дома, ночевать во дворе, а чаще всего, и на работу и с работы ходил пешком, что добавляло усталости.

Село, в котором жил Витька, принадлежало военному совхозу «Бурненский» – крепкому, основательному хозяйству, и подавляющее число его жителей работали в этом совхозе и назывались рабочими. А отец Витьки как бы в селе был чужим, был колхозником, и ощущалось в этом звании что-то унизительное. Витька чувствовал это.

На глазах улучшалась жизнь на селе у совхозных рабочих. И зарплату живыми деньгами люди получали, и подворье домашнее помогал сельчанам совхоз содержать, выписывая в потребном количестве сено, и фураж для скота. Богатый был совхоз. Руководил им талантливый управленец со смешной фамилией – Чигринец. Фамилия конечно смешная, но был директор совхоза, между прочим, Героем социалистического труда.

Надежно и полновесно обеспечивал военный совхоз «Бурненский» Туркестанский военный округ сельскохозяйственной продукцией. В основном, – картофелем. Обильные урожаи выращивал на своих полях. И в жаркую страдную пору благодарная армия выделяла в помощь совхозу армейские подразделения, которые помогали урожай собирать.

Разворачивались солдаты лагерем на живописной поляне недалеко от совхозного механического двора. Развертывали палаточный лагерь у большого проточного арыка, в котором не иссякала вода. И пропадала, вертелась возле таинственных палаток детвора, надеялась, что кто-то из солдат пожелает познакомиться, станет другом, и в знак дружбы одарит сорванца звездочкой или эмблемой, погонами с лычками, а если очень повезет, то и настоящей солдатской панамой – с металлическими дырочками на макушке. Это – чтобы голове не было жарко. И за эти атрибуты солдатской жизни пацан – счастливец, готов был часами помогать военному другу в его дневальной работе на кухне – специальным скребком очищать от кожуры картофель, которым необходимо было наполнить огромный металлический чан.

Много картофеля требовалось, чтобы приготовить обед или ужин для всей солдатской братии. И так получалось, что дружбу с пацанами пытались завести именно те солдаты, которые часами эту картошку в кастрюли у арыка и чистили. А еще, бывало, они угощали друзей своих солдатской кашей, кушать которую надо было прямо из солдатского котелка. И не было вкуснее для Витьки пищи…

Отец тоже работал в совхозе, но это было в прошлом. Мать и тетка говорили, что был он там очень ценным специалистом по тракторам, но почему-то повздорил с директором, да так, что хлопнул дверью и уволился.

– Гордый какой! – ворчала мама, – и кому что доказал? Вот и мучайся теперь в этом бесштанном колхозе вместе с детьми! Обиделся он, видите ли… Скажи вот, – чем детей кормить, одевать?…

Отец не огрызался, иногда бросал с досадой – ладно, хватит бурчать, и добавлял с уверенностью – наладится жизнь в колхозе, обязательно наладится, надо просто немного потерпеть.

– Терпель-ль-щик! – тянула мать. И сквозила в её голосе досада. – Детям скоро в школу не в чем будет ходить. Стыдно перед соседями. Все у нас не так как у людей…

Отец уходил в себя, на упреки не реагировал, и мать боль выплеснув, утихала. Очень редкими были перебранки такие, а когда, и быть-то им – рано, чуть свет на дворе, уходил отец в свой колхоз, и лишь затемно возвращался. И без суббот работал, без воскресений…

Колхоз действительно на фоне успешного военного совхоза был бедненький. Но самым неприятным было то, что не выдавал он зарплату колхозникам деньгами, весь труд оценивал в трудоднях, и рассчитывался за эти трудодни натурой – зерном, сахаром, яблоками и арбузами. Это было по завершении уборки урожая, и тогда наполнялся коридор Витькиного дома десятками мешков с пшеницей, и еще – крупным зернистым сахаром. Колхоз в качестве основной культуры выращивал сахарную свеклу, которая перерабатывалась в районном центре, на сахарном заводе, в белоснежный вкусный песок. И тоже, добрый десяток мешков со сладким богатством, тесно уложенным в отдельную горку, подолгу занимал скудное коридорное пространство.

Количество мешков постепенно таяло, нужды экономить не было – и муки и сахара заработанного отцом с лихвой хватало на весь год. Зерно перемалывалось в муку на местной мельнице, и мать из неё – раз в неделю выпекала в печке, отдельно во дворе устроенной, караваи хлеба. И был этот хлеб, особенно сразу после выпечки – теплый и душистый и особенно желанный. А если отрезанный ломоть его, макнуть в воду – а потом, мокрой поверхностью – окунуть в мешок с сахаром, и еще, чтобы слаще было, щедро насыпать на влажную массу белоснежный толстый слой, разгладить, что схватилось, зацепилось и не просыплется с краев, и откусив зубами вкусноту, на ходу её прожевывая – выбежать бегом на улицу, к друзьям-товарищам – блаженство-то какое! И уже кричит навстречу наиболее ушлый из них – сорок-восемь, – половину просим! И тянет ладонь – ломай, не жалей! И куда денешься – ведь не успел же крикнуть первым – сорок семь – сам съем! Рот ведь набит вкусным! – мгновенно не пережуешь и не проглотишь. Тому кусочек, тому… – и вот уже пусты руки. И не жалко совсем – доброе дело совершил – и сам перекусил, что успел, и друзьям удовольствие доставил!

А еще дома – кормилица корова с ласковым и красивым именем Зорька, – каждый день дает молока – целое ведро, и пей его, хоть залейся, все равно не кончается. И на масло и на сметану, и на творог – с лихвой хватает. И все это впрок детям – растите здоровыми и сильными, учитесь хорошо, и родителям по дому помогать не забывайте!