Алексей Сухих - Жизнь ни за что. Книга вторая

– У кого что болит, тот о том и говорит, – усмехнулся Сугробин. – Я тебя понимаю. Обидно. Не знаю, какая у тебя была любовь. Но я своей, народи она мне хоть полдюжины, отдал бы всю нежность и проявил всю возможную заботу. Но был наказан за настойчивость. И теперь окончательно убедился, что высшие силы сдерживают мои намерения о создании семьи и детей. А родители грустят, но смиряются. «Всё в руках божьих», – говорит отец и идёт к иконам креститься.

– И меня также эти же силы оставляют одного, – вздохнул Александр. – Не верил я ни во что, а приходится задумываться.

– Ничего, Саня. Если нам нечего терять, то и опасаться нечего. Вперёд и вверх!

1970 год Жиндрю Ллойд Вебер написал оперу «Иисус Христос – супер звезда»

1970 год. В развитых странах началось промышленное освоение волоконно – оптической связи.

1970 год. «Луна 16» доставила с Луны грунт. «Луна 17» доставила на Луну самоходку с аппаратурой. Аппарат «Венера 7» совершил мягкую посадку на планету Венера.

1970 год. Проведена перепись населения. В СССР оказалось чукчей – 14000 человек (всего народов Севера, Сибири и Дальнего востока – 131000). Цыган оказалось 170000 человек. А евреев 2151000 человек. По переписи 1887 года евреев в Российской империи насчитывалось 5200000 человек. 11 11 Журнал «Международный сионизм», 1977 год, стр. 34. Видимо, остались в Польше остальные.

1971 год. В СССР была запущена и заработала орбитральная станция «Салют» и осуществлён запуск на планету Марс космического аппарата «Марс—3» и его мягкая посадка на планету.

1971 год. В оркестре Олега Лундстрема появилась новая солистка Алла Пугачёва.

1971 год. С 30 марта по 9 апреля прошёл ХХ1У съезд КПСС.

Субботин в год тридцатилетия известил о себе в новогодних поздравлениях всех своих друзей и хороших знакомых без исключения. Даже не забыл Катеринку, которая сравнялась с ним в опытах жизни, вышла замуж, жила в Братске и не напоминала Леониду, что он для неё единственный достойный. Руденко сообщил, что надоели холода, и он уезжает в Киргизию. Фомин Виктор родил второго ребёнка, работал на патронном заводе и начал строить дом. Клещёв прислал толстое письмо с вырезками своих публикаций. Крюков прислал фотографии дочерей и приглашал приезжать к нему, обещая представить ему ладную невесту, которая станет верной женой. Промолчали Чащихин, Петрович и Смирнов, а Симонов пропал совсем. «Каждый становится тем, кем должен стать…», – повторял не раз Леонид.

«Дорогая моя столица, золотая моя Москва». Сугробин проснулся в гостиничной постели от ярких лучей апрельского солнца, упавших ему на лицо. Он вспомнил, что сегодня выходной и строчки вечной песни о Москве сами вошли в него, и он их произнёс громко и с чувством. На двух других кроватях, составлявших трёхместный номер, зашевелились коллеги. Один был «сексуальный разбойник» по определению Емельяновича, двадцатипятилетний инженер Максимилиан Воскобойников. Он разработал для прибора усилитель низкой частоты и замещал Василия Васильевича, когда того не было по служебным причинам. Вторым коллегой был в номере Василий Васильевич Суматохин, начальник группы и человек, лишивший звания лауреатов и Сугробина, и Воскобойникова. Ни Сугробин, ни Воскобойников не поднимали вопрос о своих заслугах. Сугробин вместе с Суматохиным представляли прибор на смотр главному инженеру Главного управления в министерстве. Леонид подробно объяснял конструкцию и способы, какими он добился выполнения поставленных требований. А когда тот спросил, почему его нет в составе кандидатов на премию, улыбнулся и сказал, что возрастом не вышел.

В этот раз они приехали на завод сопровождать внедрение прибора в серийное производство и осуществлять авторский надзор. Только что прошёл партийный съезд, и Москва освобождалась от рекламных транспарантов. Генеральным секретарём был подтверждён Леонид Ильич Брежнев. Первый секретарь горьковского обкома КПСС К. Ф. Катушев был избран секретарём ЦК. Москвичи ревностно следили за вождями, приходящими из провинции. Политизированный народ активно обсуждал решения и надеялся. Сугробин мало на что надеялся. После тихой встречи нового года он взял отгулы и двенадцатидневную путёвку за семь рублей и двадцать копеек в дом отдыха в Зелёный город 12 12 Зелёный город – курортная местность в черте города Горького, застроенная санаториями, домами отдыха, пионерскими лагерями. . Десять дней ежедневных четырёхчасовых лыжных прогулок вернули ему работоспособное настроение и поправили утраченное здоровье. Но осталось всё остальное: жены нет, жилья нет, лауреатство пролетело. Турчинская на женские праздники не приехала, как договаривались. И обещалась в утешение быть с ним летом, если Леонид возьмёт отпуск, поехать с ним на Азовское море к своим родственникам, где они будут одни, затерянные от всего мира. Что-то у неё в отношении Сугробина не ладилось. В Москву на завод он привёз с собой письмо от руководства, в котором назначался официальным представителем с правом подписи за главного конструктора всех технических документов. И надеялся не только провести в Москве длительное время, а привести в Москве в какое-нибудь новое направление свои мысли и чувства.

– И чего шумишь. Такая рань ещё, а он уже Москве гимны распевает, – открыл глаза Макс.

– Он доволен. Вчера видел, какое внимание ему девушка из лаборатории оказывала, – сказал, приподнимаясь, Васильевич. – Я же говорил Емельянычу, что холостяков в Москву надолго посылать нельзя. Охмурят их москвички и оставят в Москве навсегда. Так нет, стоит на своём. Он разработчик конструкции, только ему поручаю.

– Какой я разработчик! – разозлился Сугробин, вставая с кровати. – Всю неделю ты здесь жужжишь всем об этом. Если бы я был им, то был бы в списке лауреатов. А вы мне с Емельянычем только и сделали десять процентов прибавки к квартальной премии. И послали ответственным на завод. А сами завтра в Керчь на полигон. Вино пить крымское. Я б тоже мог на полигоне пооколачиваться, и за вредность прибавки получать. Удалова включили на лауреатство, но он точно по годам не пройдёт. Зачем так! И на Макса подружка в ЦК ВЛКСМ писать бы не стала. Жопы вы с Емельянычем, если по правде говорить.

– Оставь ты его, – вяло сказал Макс. – Мне уже всё равно. Ничего у меня с этой девушкой не было и ребёнок не мой.

– Ну, уж сволочью – то совсем не будь, – оборвал его Васильевич. – Сумел напроказить, умей и ответ держать, как мужик. О чём вы говорили друг с другом, когда трахались. Тогда бы и надо было договариваться. А сейчас ты как побитый щенок выступаешь. Она же сказала, что в суд подаст, как только родит.

– Это её дело.

– А тебе, Лёня, Емельянович обещал группу дать.