Алексей Дьяченко - Человек. Сборник рассказов-2

– Хорошо в Тайланде, – говорил сухощавый смуглый дядька, сидевший с приятелем по правую руку, – взял рикшу, поехал к гейше. А у нас что? Где культура проведения выходного дня?

– Я за культуру отвечал, – признался его собеседник, маленький, толстенький, лысенький. Я же был депутатом. Такая хорошая профессия была. А, я ее просморкал.

– Так ты – сморкач?

– Да. Я сморкач.

Авенир Николаевич отвернулся от приятелей в другую сторону, там беседовали женщины. Нервная, истеричная дама говорила подруге:

– Мой сейчас на речном трамвайчике калымит. По городской реке возит пьяниц и гуляк. Они его корыто арендуют. Будут всю ночь кутить, веселиться. Ну, и ему с барского стола перепадет. Блюда за ними долизывает, рюмки допивает. Сыт, пьян, а главное, доволен. А меня воротит от такой жизни.

Приняла его за принца в свое время. Я девочка была с идеалами, хотелось чего-то настоящего. Думала, вот-вот и станет королем, а я при нем королевой. Но он вместо короны выбрал колпак, а вместо трона должность шута. Решил, что объедки на заднем дворе вкуснее, чем изысканные блюда на пиру во дворце. Сплетничать о жизни других ему интереснее, чем жить самому.

Отдал предпочтение скотской жизни, решил, что она спокойнее и удобнее жизни героя. На реке ни штормов, ни айсбергов, и при этом всем можно лгать, что ты капитан трансатлантического лайнера. К тому же вымышленный океан рядом с домом и жена под присмотром. А я прямо тебе говорю, изменяю ему назло. Я бы по полгода, по году его ждала, терпела бы и голод и лишения. А вот теперь – назло. Если говорит: «Отправляюсь в кругосветку», значит, их арендовали на сутки. Он в «кругосветку», я в ресторан. Так и живем. Откувыркаюсь ночку с чужим мужичком и на какое-то время успокоюсь. А про себя приговариваю: «Чтобы знал, что за все надо платить. Предал свою высокую мечту, за которую тебя полюбила. Так, и я предам тебя. Обманул мои надежды, так и я твою веру в меня обману». А как же иначе?

– Иначе никак, – поддержала подругу дама в рыжем парике. – Я и дочке своей всегда об этом говорю. Не слушает. В дом чужого человека привела. Зять-то пришел, гол как сокол. С собой принес старого кота по имени Мохнаткин. Имя на фамилию похоже, но у котов же не бывает фамилий. Так, перво-наперво коту постелил постельку, а потом уже стал с нами знакомиться.

Сказал: «Вижу, вы люди простые, добрые, значит, будем жить дружно, в мире и согласии». В тот же день напился, и бить нас принялся. Когда стали защищаться, заорал: «Да, вы на кого руку подняли? Вы, что, рамсы попутали?». А утром плачет: «Ничего не помню, был куклой в руках сатаны. Служу». Спрашиваю: «Где?». «Не где, а кому. Сатане лукавому». Все, говорю, ему служим, это не оправдание тому, чтобы бить жену и ее родителей. Если уж невмоготу и кулаки чешутся, бей своего кота Мохнаткина. «Да, что вы за люди такие? Разве это мыслимо?». Кота, стало быть, жалко, а жену и родителей ее не жалко.

Авенир Николаевич крутанулся, соскочил с табурета и пошел в зал ресторана.

Белый кот, с отрубленным хвостом, медленно прохаживающийся по дубовому паркету, картинки с изображением фрегатов и корветов, развешенные по стенам, по углам зала пальмы в кадках, высокий потолок с массивной люстрой под хрусталь, белые матерчатые скатерти.

Атмосфера, в целом, была располагающая. Были свободные столики.

Не успел он сесть за один из них, тотчас подбежал официант в тельняшке.

– Что прикажете? – Театрально спросил он, льстиво улыбаясь.

– Куриную котлету, салат и водки хорошей грамм полкило, – выпалил Авенир Николаевич фразу из какого-то плохого фильма.

– Только ром. За нарушение морских законов нашего брата немедленно отправляют за борт. Котлету не советую, попробуйте солянку.

– Несите солянку и ром. Тысяча чертей!

«Морячок» быстро убежал и столь же быстро вернулся. Был очень проворным.

Не успел Авенир Николаевич выпить и закусить, как к его столику подошел невысокий плотный мужчина приятной наружности. Темные волосы, зачесанные назад, одесские усики, белая рубашка с отложным воротничком, костюм с иголочки, туфли по последней моде, ласковый взгляд, бархатный голос.

– Позволите ли присесть за ваш столик? – Вежливо поинтересовался он.

Авенир Николаевич беглым взглядом окинул зал, свободных мест не было. Приходилось мириться с соседством.

Импозантному молодому человеку, наплевав на морские законы, тот же самый официант принес и водку, и закуску, о которой можно было только мечтать, и зажженную свечу в бронзовом подсвечнике.

Когда официант ушел, сотрапезник представился:

– Роман Амуров. Я здесь завсегдатай. Не удивляйтесь, если обращаясь ко мне, станут называть Рамоном, Альваресом, Мартинесом или Ларго. Это все мои псевдонимы. Разрешите вас угостить. Не побрезгуйте.

Амуров угостил Авенира Николаевича явствами, выпили за знакомство, а далее как-то вполне обыденно, естественно, Роман стал рассказывать о своих женщинах.

Авенир Николаевич поймал себя на мысли, что при всем том, что альфонсов и ловеласов терпеть не мог, откровения Амурова слушал с интересом и воспринимал услышанное с благосклонностью.

– Вспоминая раннее детство свое, – говорил Амуров, – тот период жизни, когда при помощи кусочка золотца и осколка стеклышка я делал «секрет», спрашиваю себя: «Неужели уже тогда, в том нежном возрасте, я был обречен на беспокойную, неуютную „матросскую“ жизнь?». «Матросскую» в смысле «поматросил и бросил». Конечно, не всегда было так, что я бросал, случалось, бросали и меня. И чаще всего со мной расставались именно тогда, когда я начинал заговаривать о браке.

Говорят, что каждая женщина втайне мечтает выйти замуж. Слышал и такое: «Сначала женись, а потом уже все остальное». Дескать, так они говорят ухажерам. Не знаю. Возможно, тридцать лет назад так оно и было, а сейчас, поверьте, все обстоит иначе. Говорят: «Все, что хочешь, со мной делай и как хочешь, но только о браке не заговаривай, – и, как бы в оправдание, добавляют, – мне об этом думать еще рано. Жизнь проходит, нужно торопиться жить». То есть замужество для них, все одно, что могила.

Жизнь, она, как известно, проходит, дни мелькаю, бегут года. И я, представьте, в последнее время все чаще стал задавать себе одни и те же проклятые вопросы: «Кто я такой? Кто мы такие? Являемся ли мы представителями касты вечных женихов и вечных невест, живущих только ради плотских утех и сомнительного рода удовольствия?». И, подумав, всякий раз отвечаю себе: «Да. Это так».

Горько признаваться, но этот заколдованный круг был и есть круг моего общения, так сказать, среда моего обитания. И мне уже не разорвать его, из него не вырваться.

Они выпили ещё по одной, и Амуров продолжил.

Этот Рамон Альварес Мартинес Ларго рассказал Авениру Николаевичу всю свою биографию, через призму своих взаимоотношений с женщинами. С ранних лет и юных дев, до настоящего времени и опытных вдовушек включительно.