Владимир Козлов - Седьмое небо. Танго скорпионов

Ластик достал из-за ящиков сумку с продуктами набитую до отказа копчёными костями и колбасой, и они пошли на вокзал. Витёк подошёл к ассирийке-обувщице и поблагодарил её ещё раз за вкусный ужин. (В последствии, когда он будет в Москве, Виктор в обязательном порядке навещал эту женщину на Курском вокзале, и дарил ей шоколадку). – Она по сей день работает там, только будка её переместилась из кассового зала в переход цокольного этажа.

За пять минут до отправления поезда они впятером уже сидели на крыше ресторана. Они в то время много смотрели фильмов, где показывали как в гражданскую войну беспризорники и солдаты ездили на крышах поездов, поэтому с лёгкостью согласились на рискованную поездку.

Их сняли с крыши сразу, не останавливая поезда.

– Вы, что погибнуть хотите? – кричал им усатый грузин, не залезая на крышу вагона. Он держался за вертикальную лестницу одной рукой, а другой махал ребятам.– Вас током может убить, быстро спускайтесь? Не видите, здесь высоковольтные троллеи проходят? Они вас в уголь превратят, – быстро подходите ко мне?

Ребята догадались, что романтическая поездка с ветерком отменяется. Они с прибавлением скорости поезда, начали осознавать, что находятся в одном шаге от смерти. Ветер начал трепать их волосы и одежду. В любую минуту их могло скинуть вниз и потоком ветра затащить под состав. Витёк понял, что совершил непростительную ошибку, заманив ребят на крышу. Эта поездка могла им всем стоить жизни, а ей они дорожили. Он сразу подтолкнул двух Сашек вперёд, крикнув им громко:

– Пошли на погружение в вагон, не – то вас сдует здесь. Мы следом за вами спустимся.

Они, согнувшись на коленях, поползли к лестнице, на которой стоял грузин.

А Ластик так напугался, увидав выглядывающую голову грузина, что с испугу выронил сумку из рук. Колбасу и мясо моментально сдуло ветром с покатой крыши на землю. Первыми грузин принял двух Сашек, передав их в тамбур на руки одной из проводниц, – тоже грузинке, а старшие спустились сами, отказавшись от помощи грузина. Грузин оказался директором вагон – ресторана.

– Куда едете мальчишки? – спросил он.

– В Батуми, – опередил всех с ответом Витёк, – мы там, в детском доме живём. Наш детский дом привозили на экскурсию в Москву, а мы отстали от них.

Все взрослые посочувствовали ребятам, и проводница отвела их в свободное купе мягкого вагона. В купе Ромб начал ругать Ластика, за утерянную сумку.

– Из-за тебя растяпа нам придётся голодать, – ворчал он на друга, – или ты на деньги надеешься, – похлопал он себя по карману. Фига тебе, – карбованцы не на жратву, – они целевые у нас.

– Приедем на место, очистим любой ларёк, и запасы сделаем, на непортящиеся продукты, – успокаивал Ромба Ластик.

– Я слышал, что грузины не поощряют воровство, – заметил Витёк.– Для них вор это последний человек и большой позор Грузии. Лучше будем там питаться фруктами, их воровать не надо. И рыбу будем на Чёрном море ловить. С голоду не помрём.

Не успел он это сказать, как открылись двери купе, и к ним вошёл грузин и проводница. Они принесли чай и бутерброды с маслом и сыром.

Ребята, перекусив немного, разомлели и под стук колёс безмятежно уснули. Разбудила их проводница, когда они проехали Тулу.

– Ребята по поезду идут ревизоры, вас они без билетов ссадят, а меня накажут, – сказала она, – сейчас будет остановка в Скуратове, вы там сойдёте и перейдёте в общий вагон. Вас там посадят, я проводников уже предупредила. Ревизоры в том вагоне проверку уже сделали. Доедете до Батуми хоть и зайцами, но без тревоги.

В Скуратове они прибыли в два часа ночи. Идя кучей по перрону, мальчишки нарвались на наряд милиции. Их всех отвели в дежурный опорный пункт при вокзале, а под утро в сопровождении милиционера поездом доставили в Тульский приёмник – распределитель, куда помещали только несовершеннолетних бродяжек. В приёмнике их всех провели на второй этаж в большую комнату, где шёл ремонт. Оттуда поочерёдно заводили в кабинет директора. Это был здоровый, одноглазый мужчина, похожий на циклопа. Он выспрашивал у каждого, какая у того фамилия и откуда родом. Естественно правды никто не сказал. Кое – кто называл из них вымышленные фамилии, а у которых врать не хватило смелости, называли свою фамилию. Они боялись единственного глаза директора.

Витёк назвал имя и адрес своего одноклассника и друга Краева Сергея по прозвищу Пича, не зная, что Ромб назвался Яшиным Виктором. Они не догадывались, что были однофамильцами и тёзками. А Ластик по метрике Арсений Ласт, сказал, что он Леонид Арсеньевич Утёсов.

– Что же ты не Осипович? – спросил у него с недоверием директор, – глядишь, я бы сейчас про Мишку песню услышал, а не эту чепуху которую ты мне на уши вешаешь.

– А я могу, – заикаясь, произнёс Ластик.

– Что ты можешь? – зыркнул на него единственным глазом директор, – врать и бродяжничать?

– Нет, песню о Мишке могу спеть, – выпалил Ластик, – он заметил, что глаз директора в это время приобрёл добрый оттенок и продолжил. – Слышали, может – Мишка, Мишка, где твоя улыбка? – а ещё твисты могу бацать и кантату Александр Невский. С ней я на городском смотре выступал.

– Позже я познакомлюсь с твоим творчеством, – и директор, поднявшись из-за стола взяв за плечо Ластика, проводил его из кабинета.

Их каждого поверхностно обыскали, но ничего не нашли, кроме сигарет, которые они ребятам сразу же вернули. Это радовало, – «значит, в этом заведение разрешалось курить» – думали они.

– А куда же ты деньги спрятал Ромб? – вдруг вспомнил Злой.

– А я их директору в карман засунул на время, когда он меня шмонал.

– Ну и дурак, – прошипел Витёк, – можно было их заныкать хорошо, ещё в поезде.

Ромб улыбнулся и показал ему квадратик размером с галету, перетянутую изоляционной лентой.

– Уважаю! – восхищённо произнёс Витёк.

Затем их отвели в душевую и переодели в красные с белыми ромашками костюмы из фланели, а на ноги дали больничные тапочки огромного размера.

– Это, наверное, чтобы бы мы не убежали? Вот так нас, и одели, – догадавшись, сказал Витёк своим попутчикам, – и, похоже, кроме нас никого здесь нет. Тишина, как в читальном зале или заброшенном кладбище.

– Таких, как вы здесь немного, а вот маленьких карапузов брошенных мамами – кукушками, человек десять наберётся, – сказала кастелянша с огромной родинкой над бровью, – а костюмы вам первым новые выдали. Завтра остальных облачим. И запомните, ребятки отсюда никто не бегает. Здесь кормят хорошо, игр полно разных и учиться не надо. А сейчас пошли за мной в столовую.

Она закрыла склад и повела за собой ребят.

Столовая находилась в этом – же здании на первом этаже. В небольшом помещении, где стояли в два ряда длинные столы, очень сильно пахло щами и котлетами. Их обслуживал невысокий суетливый мальчишка с остриженной под ноль головой. Накрыв обеденный стол горячими блюдами, он принёс каждому по куску арбуза.