Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга четвертая

Я, конечно же, был за Сократа!

В свои тридцать три Македонский был не по годам мудр и силен, но нам-то была нужна другая мудрость, не победителя, не завоевателя мира злой силой силы, но завоевателя мира непостижимой силой духа. Бесспорно, здесь подошел бы Иисус. Но Иисус был недосягаем, Он был вне нашего списка, Он не был ангелом нового мира, Он был и всегда будет Богом. О Нем особый разговор.

И Юля была категорична: «Не трогайте Иисуса!».

Кто-то прочил в греки и Аристотеля, и Гомера, и Архимеда с Зеноном и Анаксагором. Но они были явно слабее Сократа и Александра. Были проблемы и с Соломоном. Его гарем кого-то восхищал, но кто-то (кажется, Лесик) недоброжелательно относился к такой буйной мужской силе царя. Кто-то предложил Экклезиаста, кто-то Иова, а Ната даже Иоанна Крестителя. Об Иисусе никто даже не заикнулся. Досталось и Ленину. О Ленине, надо признать, говорили в черных тонах. При этом досталось и Марксу, и Энгельсу (своим трудом превратившего обезьяну в человека), и Маху с Фейербахом, и многим другим классикам марксизма-ленинизма. Сталин был убит наповал, а последние цари империи зла были просто растоптаны нашими сапожищами воинствующего нематериализма. Без замечаний прошли только Леонардо да Винчи, Эйнштейн и Иоанн Павел Второй. По отношению к ним все были единодушны: эти – наши.

– А что, – спросил меня Жора, – что ты думаешь о Юрином Гермесе?

Я только пожал плечами, мол, это – неподъемное дело.

О Тине он вдруг почему-то забыл! Или делал вид?

Можно было бы еще долго спорить, но все мы полагались в основном на выбор машины. Она нас не подводила. Она, бесчувственная, без всяких сюсюканий и сантиментов принимала единственно верное решение. Ее холодный разум был непреклонен: только так и никаких компромиссов. Мы верили ей.

Египтяне, конечно, вызывали у нас чувство опасения. Месть фараонов была у всех на устах. Мы старались об этом не думать. Только Жора над всем посмеивался:

– Бросьте, помрете, как мухи… Определенно! Лучше выкиньте этих фараонов к чертям собачьим.

И курил свою трубку, перебирая чётки.

– Надеюсь, вы Чингиз-хана включили-то в число первых? – спрашивает Лена. – Ведь он создал самую большую империю в истории.

– Да, Чингиз-хан… Да, конечно! Жора так и не смог натянуть тетиву монгольского лука. Да и я, собственно, оказался бессилен…

– А что апостолы? Матфей, Лука, Иоанн… Петр, Иуда?.. Разве вы не… Хотелось бы мне взглянуть на Иуду. Почему вы его не клонировали? – спрашивает Лена.

– Знаешь, – говорю я, – с Иудой случился конфуз. Он только и знал, что влюблялся в мальчиков. Лез с поцелуями к Иоанну, к Сережке Звереву…

– Почему же конфуз?

– В самом деле!

– Так вы его-таки клонировали? – спрашивает Лена.

– Как противовес.

– А Тину?

– Было не до неё.

Пришло лето. Список наших апостолов был окончательно утвержден недели две тому назад. Машине мы доверяли, но и собственной интуиции тоже. В списке не было, например никого из индопакистанской цивилизации, ни одного представителя из Америки, а ведь там тоже до сих пор высятся пирамиды, которым по несколько тысяч лет. Народы майя – удивительные люди. Чего только стоят их календари и запасы золота, золота…

Наступил июнь…

– Давненько на нашей сцене, – говорит Лена, – не являлась нам Тина.

– Ой, – прошу я, – только не напоминай мне о Тине!

– Что, она уже сдулась, – спрашивает Лена, – позолота спала с неё?

– Какая позолота, что ты такое несёшь?

– Фараонова, какая ж ещё? То она у вас Тина-шумерская, то Ассирийская… то вся в золоте… Как Тутанхамон с Клеопатрой!

– Лен, – прошу я, – брось…

– Или вы отправили её в космос?

Я продолжаю.

Все это время шла работа по подготовке и тестированию генетического материала. Труднее всего пришлось Ане и Юре. Все время капризничали геномы Хаммурапи и Эхнатона. Это и понятно. Биополе Хаммурапи Юра создавал, используя каменную стелу с его законами общежития. Двести восемьдесят два наставления. С каждым из них пришлось повозиться, чтобы составить окончательный электронный образ царя. Психологические характеристики фенотипа все время отсвечивали фиолетовым. Было ясно, что гений Хаммурапи не нуждался в корректировке, но по этому фиолетовому полю шла насыщенная черная полоса. Черная с красными крапинками. Что это? Мы ломали головы, гнули мозги. До тех пор, пока Жора однажды, проснувшись среди ночи, не выкрикнул.

– Это же его конец!

Мы тупо потирали сонные глаза: что значит «его конец»?

– Его же кокнули, – убежденно произнес Жора, – как и всех царей.

Мы не знали последних дней Хаммурапи. Никто ничего не мог сказать по этому поводу. Мы знали, что черные полосы в аурах обозначали насильственную смерть их носителей. Все без исключения, кто был убит, скажем, Архимед, Цезарь, Наполеон или Джордано Бруно, все они имели эти роковые черные отметины в своих аурах. У Джордано Бруно, правда, полоса была не черной, а горяче-красной, как и полагается при сожжении. Как и у Жанны д’Арк. Что означали красные вкрапления в черную полосу Хаммурапи, мы не знали.

– Значит, его не только грохнули по голове, но и поджарили, – заключил Жора.

Спать мы уже не могли.

– Может быть, врет какой-то закон, – предположил Маврин, – мне не нравится его сто девятнадцатое правило: «Око за око, зуб за зуб». Представьте себе, что все мы должны каждому, кто нас обидит дать в глаз. Я всегда готов обидчику подставить другую щеку.

– Это правило не сто девятнадцатое, а одно из первых, – заметила Инна.

– Иисус куда тоньше, куда нравственнее и убедительнее вашего Хаммурапи, – продолжал Маврин, – жаль, что мы Его не берем в свою Пирамиду. С Ним мы были бы, как у Бога за пазухой.

Были и другие трудности. Особенно наседал султан Борнео: почему нет в списке его имени?! Он шутил, но в этих шутках было столько правды и желания увидеть своего двойника, что Аня пообещала султану включить его первым в следующую партию наших клонов.

– У тебя еще будет возможность, – сказала она, – лелеять и холить свое молодое тельце.

Между тем, у меня тоже были свои амбиции. Мои клеточки просились, просто рвались на волю. Они тайно существовали уже несколько лет, были полны сил и желания увидеть свет и готовы были по первому моему приказу ринуться завоевывать себе место под солнцем. Я ждал. Не знаю почему, но мне не хотелось клонировать себя вместе с первой партией наших апостолов. Не могу объяснить причин опасения, но внутренний голос говорил мне – нет, не сейчас. Если бы я мог тогда знать, о чем предупреждал меня этот мой голос. А выяснять у машины было, как всегда, лень. Просто лень. Аня и Юра тоже не решались. Только Жора был не против.

– Мой клон, – изрек он уверенно, – даст фору всем этим Тутанхамонам и Цезарям. Хочу вам напомнить, родные мои, что как и три тысячи лет тому назад, жить сегодня не стало проще и веселее. Жить стало куда тяжелее, просто вредно. Да, жить вредно. Вот о чем я хочу вам напомнить.