Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга вторая

– Я не хочу тебя обижать, – сказал потом Жоре Валера, – но тебе следовало бы знать…

– Чтобы меня обидеть, – перебил его Жора, – тебе придется хорошо попотеть.

Он снова продекламировал:

– Ты можешь обидеть саксаул, – тепло спросил он Валерочку, – а кожу гюрзы? Не-а, не можешь. Понимаешь, мой милый, обиду надо заслужить. И может ли мокрица обидеть журавля? Она ведь только корм для него, понимаешь?

Валера как-то весь съежился, сжался, сдулся, обмяк, сник… Как использованный презерватив. И умолк, казалось, навеки. Только желваки на скулах выдавали всю его ненависть к Жоре.

Молчание длилось недолго.

– И все-таки, – задумчиво произнес Жора, словно Валеры уже и вовсе не существовало, – нам в нашем деле не помешали бы Копье Судьбы и Чаша Грааля. Как думаешь?

Я тогда не нашелся, что ответить. А Ергинец тупо ныл и ныл, мол, вот де, кстати сказать и без обиняков и говоря образно, эфемерность всех этих изысканий… Тупо глядя в пол…

– Как это? – спросила Лена.

– Тупо…

Иногда нам казалось, что мы прижимали Жору к стене: покажи нам своего Бога! Дай нам возможность к Нему прикоснуться, ощутить собственной кожей…

Жору такие наши желания приводили в восторг.

– Вы хотите Его потрогать?

У каждого из нас были, конечно, свои представления о Боге, свои убеждения. Мы ждали Жориных откровений на этот счет.

– По-твоему, идея Бога?…

– Из всех известных идей, – сказал он, – идея Бога – самая сильная и красивая. Определенно! Придумка, достойная Homo sapiens. Идея Бога неисчерпаема. И это понятно: в этом мире, где каждый живет в своей скорлупе, где по сути человек человеку волк, как только ему угрожает опасность, он ищет защиты у окружающих и, не найдя, обращается к Богу. Он и придумал Его только затем, чтобы прятаться за Его спину! Не было бы человека, не было бы и Бога. Только его сознание способно на такую выдумку. Ни паук, ни слон, ни черепаха не способны…

– Ты так думаешь?

– И пока человек бессилен перед стихией, он всегда будет искать защиты у Бога. Тем более, что Бог в иных случаях и выручает. Поэтому идея Бога неистребима. Ему, этому беспомощному и бессильному перед лицом стихии человечишку, помогает и вера. Он верит. Верит с тех самых пор, когда впервые, затиснутый обстоятельствами в угол (загнанный стаей волков!), взмолившись, взглянул на небо и Небо, услышав этот жалобный зов, неожиданно пришло на помощь. Так мы спасаем муравья, несущегося на соломинке в дождевом потоке, а ему кажется, что спасает его Бог. Спасибо тебе, Господи!.. И слава… И слава тебе, Господи, Он помог, спас! И человек тот же час ухватился за идею и назвал спасителя Богом. Поэтому идея Бога неисчерпаема, неистощима и непоколебима.

– Значит Бог – это?..

– Я и говорю, – сказал Жора, – Бог – это удачная и прекрасная придумка испуганного и ищущего защиты и утешения сознания, и поскольку сознание принадлежит лишь человеку, то и Бог принадлежит только ему. У льва, крокодила, грифа и гада нет сознания человека, поэтому они без оглядки на нашего Бога и без зазрения совести жрут свои жертвы с огромным наслаждением, и эти их жертвы, настигнутые, а значит не сумевшие избежать такой участи, не молят о пощаде никакого Бога, а безропотно отдаются на волю победителя. Как и язычники, не знавшие Бога, скажем, рабы или гладиаторы, сознание которых не отличалось от сознания курицы. Богословы твердят, что Бог создал человека, я же думаю, что все было наоборот.

Мне тоже была интересна эта Жорина модель Бога. Куда же он ведет?

– Дарвиновская борьба за существование, – продолжал Жора, – не приемлет никакого нашего Бога. Там есть лишь инстинкт: догнал – съел, убежал – спасся…

– Выходит, что…

– Выходит, что человеческий Бог – это инстинкт самосохранения человека. И в случае всяких там разных жизненных неурядиц или угроз, человек, упав на колени (таков ритуал!) тянет свои беспомощные ручонки к Нему: спаси и помилуй! И Он, протянув руку помощи, спасает… Или не спасает. Выбор за Ним. И вот что важно: человек этот выбор оправдывает: как Бог положит!..

– Ты думаешь, что твой Бог так прост, что…

– Думать – нелегкий труд, – сказал Жора. – Идея Бога проста и понятна. Только человек знает Бога таким, каким создало Его воображение. Клоп, карась, канарейка, крот, кит человеческого Бога не знают и живут по своим дарвиновским законам. Человек придумал своего Бога прежде всего из лени. Но и как отдушину в суете сует. С тех пор, когда мир почуял возможность слияния всех религиозных исканий в единый порыв страстного богоискательства, человек, вдруг учуявший Бога, уже не отпускал Его от себя. Тоска о Боге не удовлетворена до сих пор. Он нам нужен не только как немой, никогда не перечащий собеседник, но и как защитник и спаситель, нередко (в пределах постулатов теории вероятности) спешащий на выручку. А для мысли, одухотворенной мистическим чутьем, искание Бога является жизненной потребностью единения с некой неведомой сущностью, частица которой чуется в каждом из нас.

Жора окинул нас внимательным взглядом, словно спрашивая: все ли согласны?

– Прекрасный спич, – воскликнула Ната, – я никогда не слышала такого частого повторения слов: почуял, учуявших, чутьем, чуется… Браво, Чуич!..

Жора улыбнулся.

– Чуять – мой дар, – сказал он.

Виту все это не совсем нравилось, и он решился разрушить торжество Жориного чутья.

– Бог и на самом деле, – возмущенно произнес он, – сле-епоне-емоглу-уууу-хой.

Я не помню, чтобы Вит та-а-а-а-к заикался! Никто Вита не поддержал.

– Весь институт Бога, – продолжал Жора, – служит для человека оправданием его поступков. Но!..

– Но?!

Жора посмотрел на меня, на Варю, мол, верно я говорю? Мы не проронили ни слова. И даже глазом не повели – говори-говори…

– Но у человека, обладающего сознанием и известным воображением, есть представление об идеале, о совершенстве, воображаемом Боге. Иисус! Иисус – вот воплощенный Бог! Вот идеал, к которому должен стремиться думающий человек. Если он – не волк, не гриф, не гад, не червь… Если он – не овощ. И весь институт Бога, собственно церковь – работает на человека, верующего в возможность своего совершенствования.

Жора на секунду умолк и добавил:

– И не имеет никакого значения, был исторический Иисус или не был. Человек думающий и, значит, человек сознательный и воображающий, такой человек всегда будет тянуться к совершенству, находя в нем все наипрекраснейшее. И только курица со своими мозгами и безмозглый овощ мечтают попасть в суп.

Тишину нарушило пугающее покашливание Джулии.