Валерий Лаврусь - Как это было

Марсилию настолько понравился этот план, что он тут же выдал Гуанелону его тридцать серебряников, пардон, чашу золота и шубу для его жены… Из русских соболей… Шучу! Гуанелон, не мешкая, едет к королю с ответом, а Марсилий начинает собирать войско…

Профессор одним глотком допил всё вино, поставил бокал на стол и вопросительно посмотрел на меня. Я поднял руку, подзывая официанта. Пока официант нёс бокал вина профессору и новую порцию коньяку для меня, мы сидели молча.

Странная приключилась история с этим профессором. Интересно, откуда его принесло? То, что он человек грамотный, – сомнения не вызывало. Но почему? Почему и ещё раз откуда? По-домашнему одетый… Спрашивать в лоб – как-то неудобно…

– …Приехав, Гуанелон докладывает о результатах переговоров королю, – освежив горло, продолжил профессор. – Естественно, все рады, что наконец-то заканчивается поход, который уже всем осточертел. Шарлемань отдаёт приказ готовить отход по дороге через Ронсевальское ущелье, только теперь нужно решить – кто останется в арьергарде? Роланд, ни секунды не сомневаясь, просит короля, чтобы ему была оказана честь возглавить арьергард. Король, видя такое рвение, соглашается… А почему нет? Это просто дежурное действие, не дело отходить из чужой страны, не имея арьергарда. Как мы понимаем, Гуанелон на это и рассчитывал. На следующий день войско уходит через ущелье, а двадцать тысяч арьергарда остаются его прикрывать…

– Простите профессор… А не многовато двадцать тысяч для арьергарда? Какая же численность самого войска? Двести? Триста? Четыреста тысяч? Я знаю исследование Гумилёва – по количеству воинов в войске монголо-татар во время нашествия Батыя. В летописях тоже фигурируют цифры в сотни тысяч, но степь, через которую шли кочевники, не выдержала бы такого удара! Сотни тысяч коней – это слишком…

– Уи, мон шер, – не стал возражать профессор, – возможно, цифры преувеличены. Не будем забывать, что материал, с которым приходится работать, изначально есть изустное творчество… Можно, конечно, допустить, что общая цифра была несколько меньше… и, может быть, даже в несколько раз. Но согласитесь, мон шер, это не меняет сути происходивших событий…

Я было хотел возразить, но передумал…

– Когда войско уже было на приличном расстоянии, Оливье на горизонте с испанской стороны замечает движение, характерное для перемещающегося большого войска, о чём немедленно докладывает Роланду с предложением трубить в трубы и возвращать войско короля. Но Роланд… Роланд всегда уверен, даже самоуверен… чересчур самоуверен… Роланд отказывается звать короля на помощь. А когда французы видят перед собой огромное войско Марсилия, звать уже поздно, нужно принимать бой. Построив арьергард к атаке, Роланд с кличем «За прекрасную Францию!» и «Монжуа!» атакует противника.

Битва вышла страшная… Французы бились храбро, я бы даже сказал, самоотверженно. В «Песне» битве посвящено около 49 строф из 290, с 111 по 159, если мне не изменяет память… Но превосходство в живой силе у противника было в разы, а потому исход битвы был предрешён.

И вот, уже геройски погиб Оливье, погибли и двенадцать доблестных графов, и сам Роланд ранен, когда он понимает, что ущелье не удержать. И тогда он трубит в рог. Трубит и трубит, теряя силы. И король слышит его! Мавры тоже дрогнули от звуков рога, понимая, что теперь на помощь малому арьергарду придёт основная армия французов…

В общем, когда король уже снёс сарацинское войско, он сам лично обходит всё поле битвы, пытаясь отыскать верного графа. И находит его. Но уже мёртвым. Даже в смерти Роланд как бы пытался защитить прекрасную Францию от полчища сарацин, сжимая в атакующей руке верный меч – Дюрандель. Какое горе! Король безутешен. Он велит сходу атаковать Сарагосу и уничтожить Марсилия. И ещё король хочет знать кто? Кто предал – его и его верного слугу Роланда?! Расследование длится недолго, потому как всё указывает на Гуанелона.

Тела Роланда, Оливера и двенадцати баронов привозят в Аахен и предают земле. На похоронах от горя умирает невеста Роланда Адель, она ведь потеряла не только жениха, но и брата – Оливье, того самого графа Оливье, друга Роланда. После похорон король устраивает суд. Гуанелону оказывается честь отстоять своё имя в праведном бою. Сам Гуанелон ранен, и за него выходит его родственник Тьедри, за короля и Роланда – молодой Пинабель.

Стоит ли говорить, что Пинабель сразил Тьедри. А как же иначе?! Божий Суд… И Гуанелона предают смерти. Картину его казни вы, мон шер ами, как раз и видите в правом верхнем углу иллюминации. Гуанелона привязали за руки и за ноги к четырём коням и таким образом четвертовали… Де тель шуз, мон шер! Де тель шуз… 7 – профессор замолчал, прикрыв глаза.

Некоторое время мы сидели молча. Я думал о несчастном Роланде, о Карле Великом, об Оливье и Адель… А потом, вдруг спохватился:

– Вы, профессор, говорите то «сарацины», то «мавры», я всегда думал, что это одно и то же, я не прав?

– Правы, – профессор открыл глаза и взял бокал, – в принципе, правы. Крестоносцы так называли арабских воинов. Хотя если быть точным, мавры – это жители Северной Африки, исповедовавшие ислам, многие с негроидной составляющей в крови. Помните «Отелло»? Чёрный мавр. Но в Испании тех времен всё мусульманское население называлось «маврами».

– С «маврами» понятно… А-а-а-а-а… «Монжуа»? Вы сказали, что французы атаковали мавров с криком «монжуа». Что означает это слово?

– А что означает русское «ура»? «Монжуа сэн Дени!» был военным кличем всех французов в Средние века. Возможно, это значит: «Защита наша, святой Дионисий!» – Профессор допил вино и поставил бокал на стол.

– А причём здесь святой Дионисий?..

Профессор открыл рот, чтобы ответить, но его перебил внезапно появившийся метрдотель:

– Извините, господа… извините, ради бога… я перерываю вашу беседу… Но вас, – он выразительно посмотрел на меня, – просят к телефону.

– Меня? Кто? – вот уж во истину…

– Не могу знать… Дамский голос…

– Профессор, извините… я отойду на минутку. Только, ради Бога, пожалуйста, не уходите, дождитесь меня, у меня ещё очень много вопросов…

Профессор как-то неопределённо кивнул, и я, расценив это как согласие, поднялся и проследовал за метрдотелем в служебное помещение.

В комнате на столе лежала снятая телефонная трубка. Подняв её, услышал лишь короткие гудки.

– Короткие… – продемонстрировал я трубку метрдотелю. – Почему вы решили, что это именно меня?

– Женщина просила позвать посетителя, который сидит на вашем месте, – он пожал плечами. – Она точно указала место.

– Наверное, всё же перепутали…

– Так бывает, – согласился метрдотель.