Валерий Лаврусь - Как это было

Я поднял пустой бокал и отсалютовал, а мой визави выпил.

– Да… – он с хрустом закусил груздем, – много кто писал, да только толку никакого. Потому что всё было там не так! Никаких мечей Дюранделей, никаких полчищ мавров-сарацин, ни семи лет походов. Единственным более-менее достоверным источником следует, видимо, признать труд Эйнхарда «Жизнь Карла Великого». Был такой императорский летописец. Во всяком случае, историки верят, что он был. И он, «значить», в своей работе посвятил ажник целых двадцать строк текста тому самому испанскому походу. В которых… А впрочем, чего это я? У меня же с собой по случаю книга… – и он опять взялся копаться в портфеле.

– Угу, по случаю… – скептически кивнул я.

– Да! По случаю! – профессор продолжительно, с вызовом, посмотрел на меня. Потом опять залез в портфель, пошурудил там и наконец достал книгу, раскрыл и стал выискивать нужный абзац, бормоча, – та-а-а-а-ак… ага… вот… и вот! Он картинно вытянул руку с книгой и начал громко и торопливо зачитывать, временами делая смысловые ударения: «…во время длительной и почти беспрерывной войны с саксами он, разместив в надлежащих местах гарнизоны вдоль границы, отправился в Испанию, – в Испанию! – после того как наилучшим образом приготовился к войне. Преодолев ущелье Пиренеи, он добился капитуляции всех городов и замков, к которым приближался, и вернулся с целым и невредимым войском. Однако! – профессор посмотрел на меня из-под очков, – однако! – на обратном пути, на самом Пиренейском хребте ему всё же пришлось на короткое время испытать вероломство басков. – Заметьте: басков! Не мавров… – В то время как растянувшееся войско двигалось длинной цепью, как то обусловили характер места и теснин, баски, устроив засаду на самой вершине горы – ибо место, подходящее для устройства засады, находится в густых лесах, которых там великое множество – и напав сверху, сбросили в лежащую ниже долину арьергард обоза и тех, кто шёл в самом конце отряда и оберегал впереди идущих с тыла. Затеяв сражение, баски перебили всех до последнего и разграбили обоз, а затем… – так, это можно пропустить… вот! – В этом сражении со многими другими погибли стольник Эггихард, дворцовый управляющий Ансельм и Руодланд, префект Бретонской марки. И до настоящего времени невозможно было отомстить за содеянное, – ускоряясь, читал профессор, – поскольку, совершив сие, враг так рассеялся, что даже не осталось и слуха, где и среди каких племён их можно найти!..» – и, сделав на последнем слове ударение, профессор захлопнул книгу, снял очки и победно посмотрел на меня. – И никаких, заметим, мавров! Баски! Испанские баски. Они и нынче никому покоя не дают. И не Роланд, а Руодланд или даже Хруодланд. И вообще! – он ещё раз налил себе водки и поднял рюмку, – вообще, никаких французов, испанцев, немцев тогда ещё не было. Это же восьмой век! Французы, как нация, сформировались в тринадцатом-четырнадцатом веках, во времена Столетней войны, а англичане – и того позже: после Алой и Белой розы… а немцы вообще осознали себя единой нацией только в XIX веке. Так что не было ещё никакой «прекрасной Франции» в восьмом веке, не бы-ло! Были франки, германские племена франков, которые повсюду воевали с такими же германскими племенами: саксонцами, лангобардами, готами… ну разве что в Испании им приходилось воевать с арабами… Причём, часто упоминая Карла Великого, говорят о нём, как о защитнике веры Христовой, в то время как мусульмане тогда вовсе не были врагами христиан – они их считали своими братьями… пока в одиннадцатом веке крестоносцы не припёрлись освобождать Гроб Господень, будто бы кто-то его захватывал, – он приподнял рюмку. – Вы закажете? Подождать?

– Нет-нет… пейте. Я, с вашего позволения, закурю…

Профессор наморщил нос, в том смысле, что лучше бы я уже пил, чем буду тут дымить, но не стал вступать в дискуссию, кивнул и выпил:

– Другое дело, – он резко выдохнул, потянул носом и занёс вилку над салатницей, – другое дело, что интересы папского и королевского престолов… Возможно, сам испанский поход был задуман только лишь для создания буферной территории – подконтрольной Карлу в районе Пиренеев. Именно так и создавалась Испанская марка, – он вонзил вилку в очередной гриб.

«А ведь они не зря здесь всё устроили, – вдруг догадался я, – заморочили голову… теперь я вообще ничего не понимаю и ни в чём не уверен. Хотя… а был ли я хоть в чём-нибудь уверен „вообще“? Я вообще и про этот Ронсеваль-то ничего не знал. Тут хоть что-то…»

Профессор жевал грибы, а с портрета на стене на меня взирал лик Поэта:

– А скажите, Олег Харитонович, а ведь вы все не зря здесь появились?

– В смысле? – он перестал жевать и сглотнул. – В каком смысле? Раскусили, да? Ай-ай-ай… Раскусили. Это я виноват. Прокололся-прокололся-прокололся… – и он как-то весь пожух, съёжился, перестал светиться уверенностью и непреклонными амбициями, отодвинул графин с рюмкой и салатницу с грибами. – Будете ругаться?..

– Зачем ругаться? Было очень интересно… Только объясните весь этот… – я покрутил рукой, – маскарад.

– Видите ли… А… вы и вправду не будет ругаться?

– Сказал же: «не буду», значит, не буду! Ну правда, всё было очень интересно…

– Видите ли… Мы все действительно профессора-историки… Из разных вузов… Я вот, например, из Санкт-Петербургского государственного водного университета, Жан из Культуры и искусств, Михаил из ЛАТИ. Сегодня мы… – он замялся, – трудно живём. Это раньше профессора были ого-го-го! А сегодня… Хочется пообщаться с интересными людьми, поговорить, выпить…

– …на дармовщинку…

– Ну вы зачем так?.. Мы вполне честно отрабатываем выпивку. Если вам не понравилось, мы готовы…

– Перестаньте! И меня извините, бестолкового… Было действительно всё интересно. Кстати, пейте, там ещё осталось же… Может, что-то дозаказать?

– Спасибо – не надо… – но он всё же придвинул к себе салатницу и налил себе остатки хреновухи. – А вы?

– Больше не хочу. Мне хватит.

Он пожал плечами, поднял рюмку, выпил и сразу наколол на вилку все оставшиеся грибы.

– Скажите, а как же всё-таки там было?

– Где? В Ронсевале? – он отправил грибы в рот и захрустел ими. – А никто не знает. Могут предполагать, могут измышлять, могут, подтасовывая факты, строить стройные и изящные версии событий. Всё это будет интересно, но… не более того. Увы! История – это не то, что было, история – это то, что осталось. Ну, может быть, остались какие-то записи в архивах спецслужб…

– Каких таких спецслужб? – опешил я. – Это же восьмой век!