Валерий Лаврусь - Как это было

Граф Хруодланд неторопливо шагом ехал верхом навстречу бесконечной колонне войск, которую, как в гигантскую воронку, засасывало ущелье. Графа легко узнавали по крупной фигуре, синему шерстяному плащу и светлому чубу – граф по новой моде брил бороду и голову, оставляя длинные вислые усы и чуб, как у короля, – узнавали и приветствовали: графа любили и уважали. Кто-то вскидывал в приветствии копьё, кто-то кивал головой, кто-то считал своим долгом окликнуть его – и почти всегда по-франкски: «Роланд».

Франки. В войске короля Карла почти одни франки. Есть немного датчан, есть лангобарды, галлы из Прованса, есть даже бретонские кельты, но в основном – франки. Хруодланд со своими кельтами присоединился к королю сразу после того, как тот усмирил Аквитанию, за что и был пожалован графом Бретонской марки. А чего было не присоединиться? Такая жизнь устраивала и графа, и его бойцов. Война, которую непрерывно вёл король, стала их единственным и естественным образом жизни. Бивуаки, переходы, стычки, скачки, сражения – настоящая жизнь для настоящего мужчины. Иногда, конечно, не хватало женского тепла… ну так всегда есть крестьянки, которые захотят переспать с воином великого короля. А которые не захотят… А которые не захотят – дуры!

Граф въехал в расположение отряда, прямиком направив коня к большой палатке. Возле палатки стоял Холивер – помощник, друг, правая рука, сам граф, но никогда не спорящий со старшим по возрасту Хруодландом.

– Что, что? – ловя за удила коня, на кельтском нетерпеливо выспрашивал Холивер, – что сказал король?

Он бы мог и на франкском спросить. И на латыни. Он мог бы даже на греческом спросить, малый грамотный, не то что сам Хруодланд. Вопрос услышали бретонцы и подтянулись поближе к подъехавшему графу – всех интересовало, когда уже?

– С маврами договорились, возвращаемся… – Хруодланд спрыгнул с коня и поставил копьё в пирамиду. – Основные силы уже отходят в ущелье.

– Слава Богу Иисусу… – закрестился Холивер, и за ним подхватили крестное знаменье окружающие воины: кельты Хруоланда в основном христиане, а не друиды, как их соплеменники в Бретани.

– Ага… слава… Только мы не сразу возвращаемся… – граф наклонился, протянул ковшиком руки, и в них потекла вода из кожаного ведра: оруженосец примчался с ним, зная, что граф любит умыться с дорожки, не терпит грязи… брезглив.

– Холивер удивлённо поднял брови:

– А когда?

Хруодланд умылся, вытер куском ткани лицо и руки, оглядел окружавших его воинов, подмигнул и выкрикнул:

– Ну, что приуныли?! Король поручил нам ответственное дело – прикрыть отход основных войск!

По толпе воинов прокатился недовольный гул.

– Ты что, сам напросился?! – возмутился Холивер.

– Да, конечно! Сам напросился! А кто? Все изнылись. И ноют, и ноют… И ноют, и… И даны, и лангобарды… Ну эти-то ладно! А граф прованский? А аквитанский? Как выпрашивать милости короля – все первые… А сейчас рвутся, как бы побыстрее оказаться дома, рядом со своими бабами… Успеем! Всё успеем. Король сказал, что нужно прикрыть отход – значит прикроем! Или кто-то не согласен? Или кто-то только горазд глотку драть в таверне: «Кельты – надежда короля»? А? – он окинул взглядом кельтов. – Кто не согласен, может подойти ко мне и высказать свои соображения, – воины, не понаслышке знавшие, чем заканчиваются такие возражения, начали быстро расходиться по местам. – Ну вот, видишь! – Хруодланд развёл руками и повернулся к другу. – Все согласны…

– Ну зачем ты так с ними? Они верят только в Бога и в тебя и пойдут за тобой хоть на край света…

– Знаю! Но ещё я должен знать, что они пойдут туда, куда им прикажет король! Или не пойдут, а встанут и будут стоять, вот здесь! Прямо тут! – граф ткнул пальцем в землю, – пока я или король не скажут сделать шаг…

– Да будут они стоять… будут!

– Ну и слава Богу! Слушай, устал я… эти советы… болтаем… болтаем… и ночью опять… пойду перекушу и посплю немного.

– А ты распорядись, чтобы выставили на вершинах охранение. Лошадей всех уведите в перелесок и спрячьте там. Не пригодятся они нам, чувствую. И вышли пару дозорных в испанскую сторону, пусть посмотрят, нет ли чего… подозрительного…

– Откуда?

– Я вот тоже думаю, откуда? Вроде бы всё зачистили… Перестоим тут сутки, отдохнём малость и тронемся вслед за королем – по холодку, без пыли, с комфортом… да парень? – граф хлопнул оруженосца по плечу. – Принеси-ка мне, братец, вина и пожрать чего-нибудь!

– Уже бегу, мой синьор, – оруженосец, молодой расторопный кельт, подхватился куда-то в сторону костров.

– Костры к ночи затушить! – распорядился граф и зашёл в палатку, потом выглянул и добавил: – Мы в Саксонию сходу идём, неспокойно там… И, это… не сам я напросился, а Епископ порекомендовал королю нас задействовать.

– Аахенский?!

– Он самый…

– Чего вдруг?

– А чего не вдруг?! – и граф задёрнул за собой полог палатки, пресекая никчёмный разговор.

Интересно, а на кого ещё мог бы рассчитывать король? Граф стоял посреди палатки, снимая поясной ремень с ножнами. Только на него, на Роланда, на его Оливье – как они называют Холивера, – да на его кельтов… Больше не на кого. Прав Епископ. Остальные трутся возле короны, выпрашивая милости, и никогда не лезут на рожон, а вот бретонский маркграф – всегда пожалуйста! Одного граф терпеть не мог… карательные операции. Мерзко ему, гадко… А его и не посылали! Считали чистоплюем и не посылали. А вообще, дурацкая вышла война… Граф тяжело вздохнул. Но, хвала Христу, Господу нашему, она, кажется, закончилась: с маврами заключили мировую.

– Синьор граф, – в палатку боком просочился оруженосец, – сегодня одноглазый Моркант зайца подстрелил, исключительно для вас, никому, говорит, не дам… вот приедет синьор граф… я сам приготовил… тут кувшин вина… – оруженосец по скорому накрывал на стол, – хлеба, правда, нет… извините, синьор граф, не смог достать.

– Нет так нет… налей вина и ступай, я поем и потом посплю, пусть поставят к палатке охрану… а то зарежут во сне целого графа… не дай Бог…

– Слушаюсь, синьор граф, – и мальчишка вынырнул из палатки.

«Да, дурацкая вышла война!», – с очередным вздохом сделал вывод про себя граф. Он выпил вина, присел на лежанку и принялся за зайца. Заяц был жёсткий, жилистый, сухой, граф не отказался бы от барашка, но где же тут возьмёшь барашка, после того как прошли двадцать тысяч здоровенных мужиков?

Всё этот сарагоский кади – брат сатаны, заманил короля в ловушку! Сначала позвал в Сарагосу, чтобы Карл помог ему отбиться от Кордовского эмира, этого… как его, чёрта? Абд… Ар… Абд-ар-Рахман, Абдурахман, о! Вечно эти сарацины друг с другом воюют. Сначала пригласил, а потом вдруг сам переметнулся к эмиру… и вот так у них всегда! Сначала клянутся, а потом раз! И нож в спину… Карл думал, что кади подготовит провизию в Сарагосе, а пришлось добывать самим. О-о-о-о… как они добывали… прости нас, Господи, грешных… до сих пор противно. Одних деревенек штук десять спалили, не меньше, а сколько людишек-то перевешали? У-у-у-у… Причём как раз те же лангобарды – как воевать, их нету… а как вешать – они тут как тут! Но без жестокости нельзя… граф опять вздохнул… иначе дисциплины не будет, а не будет… Граф налил ещё полстакана и запил зайца. А не будет дисциплины – будет как с Памплоной. Свои же, христиане, не мавры… И на тебе! Закрыли ворота и не хотели впускать короля. Пришлось все стены срыть… И людей со стенами… тоже… срыть.