Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск седьмой

Редактор Л. Александрова

Редактор Т. Александрова

Редактор А. Дихтярь

Редактор Т. Поликарпова

Редактор Л. Тархова

Корректор Л. Кутукова

Составитель А. Зубова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды на наших традиционных «Посиделках», где мы рассказываем, какие статьи опубликовали, что нового узнали, что интересного видели, кто-то сказал: «Друзья, все, что мы сейчас слышали, это же замечательные сюжеты для большой книги!» Все с энтузиазмом подхватили идею сборника.

Но путь первопроходцев оказался долгим и тернистым: поначалу нас начисто ограбили мошенники, мы не могли найти издательства по нашим средствам, а когда нашли – вдруг исчезли рукописи. Но никакие обломы не остановили участников сборника. Да к тому же придал силы счастливый случай: нашелся диск с записью всех материалов. Книга вышла в свет. Это случилось десять лет тому назад. Так что нынешний, седьмой, сборник – своеобразный юбилей коллективной творческой работы секции очерка и публицистики.

Все эти годы наши литераторы активно издавали свои книги, печатались в газетах и журналах, вели передачи на радио и телевидении, устраивали книжные выставки, проводили встречи с читателями в ЦДРИ, библиотеках, в школах и вместе с тем готовили очередной выпуск «Посиделок на Дмитровке».

Особенность каждого сборника в том, что его авторы выступают в самых разных литературных жанрах – от философских эссе, биографических исследований, поэзии, мемуаров до яркого лубка.

Этот сборник создавался в год 70-летия Великой Победы, и потому теме войны отведено в нем особое место. Как на ровном поле возвышаются памятники погибшим бойцам, так повествования о нашей многоликой мирной жизни перемежаются с рассказами и воспоминаниями о Великой Отечественной войне. Много лет миновало с той поры, но сколько еще осталось неизвестных имен, событий, подвигов.

Десять лет участники нашей секции создавали для читателя интересные умные книги.

Итак, дорогой читатель, вручаем тебе плоды нашего труда.

Москва, Центр – мое вечное место жительства. Когда мне доводится проходить мимо дома №6 на Тверской, я обязательно делаю несколько шагов под арку к «пряничному» дому во дворе, где жила моя подруга Светлана Орлова, и смотрю на окно на последнем этаже слева от центрального подъезда. Чего я ищу? Что значат для меня этот дом и та квартира за окном, давно отошедшая к чужим людям, и кто я для этого кусочка московской земли? Попробую рассказать, может быть, получится.

1. Мое раннее детство прошло в переулках между улицами Пушкинской (Б. Дмитровка) и Петровкой. В Дмитровском переулке я жила, на улице Москвина (Петровский переулок) стояла школа №635, в которую я пошла учиться. Естественно, что параллельные Столешников переулок и Кузнецкий мост были тоже включены в орбиту первых самостоятельных перемещений. Позднее мы переехали на улицу Герцена (Б. Никитская) и тогда нашими стали все улицы и переулки – от Петровки до Воздвиженки. Мы носились по ним стайками (командами), честно оставляя позади себя меловые стрелки, чтобы «противник» мог вычислить нас и настигнуть в каком-нибудь проходном дворе.

Пионерское воспитание я получила в 635-ой школе. Бесконечные сборы отрядов под дробь барабанов и звонкое пение пионерских песен, чтение патриотических стихов, дежурство под салютом около бюстов Ленина и Сталина были законной и едва ли не главной составляющей нашего начального образования. Отряды входили в зал в порядке успехов в учебе и общественной работе под пение «присвоенных» им пионерских маршей: «Взвейтесь кострами синие ночи, мы, пионеры – дети рабочих» или «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ». Детские сердца замирали, а потом учащенно бились от патриотического восторга. Под взглядами старшей пионервожатой Моти все отряды выглядели образцово-показательными, но мне запомнилась одна девочка, часто нарушавшая порядок равнения, так как невольно толкалась в строю и смеялась лучистыми синими глазами. Это была Светлана Орлова, хотя я не уверена, что тогда точно знала ее имя и фамилию, так как она училась на класс выше. Торжественные сборы, к которым неделями готовились всей школой, проводили на революционные праздники и памятные дни, методичной чередой проходившие через наше сознание – Седьмое ноября, Пятое декабря, Двадцать третье декабря, Двадцать первое января, Восьмое марта, Двадцать второе апреля, Первое мая – и так от начала до конца учебного года. Может, именно потому от тех времен осталось ощущение, что жизнь – праздник.

2. Мои родители никак не реагировали на пионерский восторг своих детей (старшая сестра училась в той же школе). Свою задачу они видели в том, чтобы вовремя купить новый галстук, выгладить белый фартук, выдать требуемые школой деньги. Мой отец имел склонность к рисованию и музыке, но судьба (Октябрьская революция, социальное происхождение) позволила ему получить только инженерно-техническое образование. Он сутками напряженно и опасно работал беспартийным начальником в должности главного энергетика Московской государственной консерватории – уходил из дома рано, а возвращался поздно, и у него не было времени на наше воспитание. После того, как мы переехали с Дмитровки в правое жилое крыло Консерватории, понятия «дом – работа» стали для отца совершенно размытыми. Мы часто прибегали к нему в кабинет с проблемами или в Большой зал послушать музыку. Отец любил классическую музыку, класссический театр, традиционную живопись. Еще он любил природу, но не как зоолог или ботаник, а исключительно как художник. Он постоянно останавливался, не важно, где – на лугу или в городской толкучке, и обращался к нам: «Посмотрите, как красиво освещен коровник», или «как блестит лужа посреди мостовой», или «как воробей сидит на фонаре перед входом в Большой зал»; и еще много, много всего, только успевай оборачиваться и смотреть. Иногда, наоборот, он говорил: «Как некрасиво!», если наше, детей, поведение того стоило. Но это бывало редко, так как тут он вступал на «материнское поле».

Можно сказать, что моя мама положила всю себя полностью, все, что у нее было – красоту, молодость, здоровье, силы, образование, в конечном итоге жизнь – на алтарь безумного беспокойства за своих детей. Она происходила из старообрядческой семьи, но в отличие от своих родителей, не была ни религиозной, ни верующей, тем не менее дореволюционный уклад и консервативный образ мыслей существовал в ней, кажется, на генетическом уровне.