Арьен Новак - Стать дельфином

Сказав это, Аже опустила веки, бросила палку в костер, сделала последний глоток из пиалы, покряхтев, поднялась на ноги и, поправив одеяло на спине Арман, ушла неслышными шагами в дом.

И Арман вдруг ощутила острую боль в сердце. Как-будто чье-то копье со всего полета вонзилось в него, заставив сначала остановиться и почти умереть, а затем забиться вновь с дикой скоростью, словно табун лошадей, несущихся по необъятной степи. Она вспомнила, наконец, то самое жизненно важное, что произошло с ней за последние часы и что ей надлежало вспомнить во что бы то ни стало и обязательно запомнить на всю жизнь. Это было ощущение Свободы, Легкости, Врожденности, Неудержимости и Неукротимости, которые она испытала, входя в воду, словно горячее лезвие в масло, и выпрыгивая из нее на поверхность, коротко и ритмично выдыхая использованный воздух и мощным вдохом поглощая новую его порцию за мгновение до того, как вновь стремительно вплавиться в воду по единственно правильной аэродинамической дуге – компактно, инстинктивно, направляя потоки воздуха, а затем и воды вдоль тела и подкручивая свое движение легчайшим поворотом кистей рук и стоп.

Она вспомнила, как это быть – Дельфином.

С тех памятных дня и ночи многое изменилось в Арман. Как-будто с нее спали чары заклятия – как это обычно бывает во всех похожих сказках, – и ее внутренняя Красота, прежде потаенная и неосознанная даже ею самой, вдруг обнаружилась, проявилась и расцвела во всем великолепии. В одно лето она вдруг превратилась в изумительной красоты девушку. В ее движеньях появились расслабленная мягкость, спокойствие, даже медлительность. Она теперь не подскакивала при ходьбе и не устремлялась куда-то, подобно вихрю. Ее доселе несуразные спичкообразные масластые ноги теперь приобрели округлость линий во всех нужных местах. Походка ее стала легкой, пружинистой, мягкой и плавной, как у пумы. За один поворот ее точеной шеи теперь не один парень был готов отдать свое самое дорогое. Процесс поднятия век с длинными пушистыми ресницами и медленный взгляд ее миндалевидных зеленовато-карих глаз вызывал у любого человека, не равнодушного к Красоте, состояние, близкое к экстазу.

Люди, не понявшие, что с ней произошло, и какой глубины катарсис с последовавшим затем перерождением она испытала, объясняли эти чудесные превращения очередным пубертатом. «Гормональный статус нормализуется», говорили или думали они. Конечно, в чем-то они были правы – один душевный катарсис сам по себе не способен округлить определенные места. Да и острота и глубина переживаний вполне объяснима качелями созревания гляндулэ тироидэ и лимбуса.

Но не одна лишь биология была ответственна за метаморфозы Арман. Ведь есть Дух. Разве кто-нибудь станет спорить с тем, что есть Дух? И ее Дух прошел через такое чистилище в тот день, после которого он либо пал, либо свят.

Теперь, что бы ни делала Арман, в какие ситуации в жизни она ни попадала бы, у нее был ее Свободный, Легкий, Неудержимый и Неукротимый Дух. Потому что она уже один раз спасла кого-то в этой Вселенной.

Никто не утверждает, что жизнь ее с того дня покатилась, как по маслу. Отнюдь. Наверное, не зря говорят: «Бог дает каждому из нас ровно столько, сколько мы можем выдержать». Одарив Арман столь сильным Духом, Бог, очевидно, имел в виду славно поиграть с ее Судьбой…

Джерард был обычным американцем. Точнее, его корни были где-то в богом забытой шотландской глубинке, но какой шотландец забывает о своих корнях…

Его предки, как и предки многих других нынешних американцев в свои времена, волнами мигрировали со своих островов и материков в Новый Свет, образовав свои новые Англии, Франции, Ирландии и Польши, дали начало славному потомству, преобразившему целый континент, попутно значительно уменьшив численность эндемичных бизонов и других представителей флоры, фауны, включая и коренных представителей вида Хомо Сапиенс Сапиенс.

Бесстрашие, Пот и Кровь незримо присутствовали на их боевых знаменах. Эта история хорошо известна и описана, поэтому не будем на ней останавливаться.

Джерард унаследовал все нужные для выживания качества своих героических предков. Он начал драться практически с пеленок, продолжил в школе (что стало причиной его отчислений из нескольких школ последовательно), затем в колледже (из которого его чуть было не отчислили, но за него заступились преподаватель физкультуры и тренер по боксу) и, наконец, в университете. Справедливости ради следует заметить, что университет он-таки закончил. И даже с отличием. В последующем никто не верил, что он получил диплом бакалавра юриспруденции. И даже прошел конкурс на одно единственное место в одной из самых престижных и уважаемых адвокатских контор страны. Он даже пришел на свое рабочее место в положенный день и час. И, проведя в конторе свой первый рабочий день, пришел в такой ужас от своих блестящих состоятельных и предсказуемых перспектив, что по дороге домой зашел в свой любимый паб, напился с горя, и больше его нога не переступала заветного престижного порога.

Для друзей он исчез на многие годы. Для бывших сокурсников и краткосрочных коллег – навсегда.

Он перебрался на западное побережье, и первые следы его присутствия обнаружились лет через семь на одном из ранчо в Калифорнии, где он служил Управляющим, и в ведении которого было на тот момент его жизни около ста семидесяти лошадей. Это было большое хозяйство. Очень большое.

Джерри никогда до этого не имел дело с лошадьми. Он любил Море и Океан и все, что связано с ними: плавание под парусами, без парусов, без доски и на доске. Последнее его увлечение серфингом ознаменовалось печальным, если не сказать опасным для жизни, эпизодом. Осваивая доску в одной из акваторий калифорнийского побережья, любимой и уважаемой серферами всего мира за постоянные шторма, большие волны и непредсказуемые морские течения, Джерри уже почти уверовал в собственное мастерство и удачливость, когда Океан напомнил ему о его месте в системе Мироздания.

Джерри лихо скользил по Большой Волне, опускаясь под нее, проходя под ней словно в гигантском лазурном тоннеле и выныривая с другой стороны с торжествующим криком – казалось, ничто уже не сможет напугать его до смерти. Как вдруг – Джерри так и не мог понять впоследствии, как это произошло, – он стал заваливаться на доске и в одно мгновение оказался под водой. «Свет, где Свет?», – лихорадочно думал он, будучи уверенным, что быстро всплывет и продолжит Игру с Волной. Так было уже не раз и он четко усвоил, что, очутившись под водой, надо искать Свет. Тогда всплывешь и выживешь. Эта привычка сработала и в этот раз. Джерри видел Свет над собой и уже наблюдал в своем быстром всплытии пузыри на поверхности воды. Он уже почти вынырнул и резким вдохом поглотил порцию воздуха. Он уже подтянул к себе за шнур доску и уже держал ее левой рукой. Как вдруг какая-то мощная и непреодолимая сила бросила его сначала вперед по поверхности воды, а затем вниз, под воду. Эта сила толкнула его глубоко вниз и там завертела как пушинку, Джерри почувствовал, что его затягивает вглубь. Он изворачивался, пытаясь поймать глазами Свет, но его затягивало все глубже и глубже. А затем та же колоссальная сила выплюнула его из глубины, развернула и впечатала в подводную скалу.