Алла Лазарева - ТУОНЕЛЬСКИЙ ЛЕБЕДЬ

– А вот Надя! Средняя дочь, ее зовут как-то по-другому очень длинно, но все ее зовут Надя. Говорят, – подняла восторженные глаза Анна, – что она вообще не является дочерью Натальи. Там такая история! Одно время ходили слухи, что Шахматов по молодости, когда был в экспедиции в каком индийском племени, выполнял там обязанности одного из вождей и…. ну ты понимаешь, обрюхатил не того, кого следует, а потом забрал новорожденную девочку. Это и была Надя. Насколько я знаю, с матерью, то есть с Натальей, у нее совсем отношенья не ладятся. Смотри, какая получилась девочка, – показала Анна на фотографию Нади.

Влад посмотрел. Надя на фотографии стояла возле лощеного черного жеребца, обхватив его за морду руками, и ее черные длинные кудрявые волосы, как и роскошная грива коня, блестели на солнце.

– Скажи ж, она совсем не похожа на наше русое племя, да? Ух, волосы, как цвет воронова крыла, и смуглая, как креолка. Она вообще занимается лошадьми, отец ей подарил целую конюшню, она еще постоянно участвует в скачках, имеет несколько каких-то наград, – с восхищением произнесла Анна. – Она любимая дочь отца, – посмотрела Анна на Влада, желая увидеть и в его глазах восхищение.

Восхищения в его глазах она не увидела, но он все же изменился в лице, и его бледное вытянутое худое лицо приняло еще более задумчивый вид, а внутри у него что-то кольнуло. Он понял, что уже видел эту молодую женщину по имени Надя раньше, но только он не помнил где именно. То ли на страницах одного из глянцевых изданий, то ли… в своем воображении, потому что именно такие огненные жгучие женщины манили его к себе. Эта темноглазая яркая женщина была, как раскаленная лава, бьющая из-под земли, она была не похожа на других членов семьи ни внешне, ни, судя по всему внутренне. Она смотрела с фотографии на него так, как будто прожигала его своим взглядом насквозь. Она смотрела на него так со страницы журнала. Она выглядела как физическое воплощение страсти, и у нее была странная улыбка, взывающая к инстинктам. Она это чувствовала и, маня к себе, улыбалась своей скрытой власти.

Все, что было потом, после взгляда на ее фотографию, для Влада было туманом. Он не помнил, как ушел от Анны и как добрался до дома, потому что в его голове была только эта женщина, которую Анна показала ему на фотографии – Надя. В ее облике было что-то подземное и первобытное, сильное и клокочущее. Не помня, как добрался до дома, Влад упал лицом в подушку и так долго лежал, пытаясь заснуть, а образ этой молодой знойной женщины все еще стоял перед его внутренним взором, не покидая его ни на минуту.

Торжество по случаю возращения Шахматова из научной экспедиции, где он изучал жизнь народов севера, было назначено на вечер пятницы. На праздник его супруга Наталья, которую Шахматов не видел почти год, пригласила журналистов. Это должен был быть праздник с дорогими гостями, пышным застольем, салютом, а также другими атрибутами, подчеркивающими его величие. Валерий Шахматов вернулся несколько дней назад, но дома его не было, он был занят делами своей компании. Наталья, несмотря на многих помощников по проведению праздника, все контролировала сама. Ей было важно, чтобы прием по случая возвращения Шахматова был идеальным, а особенно важно для нее было то, чтобы все члены семьи выглядели соответствующее и вели себя так, как надо. Поэтому сделав несколько звонков и дав необходимые поручения по организации праздника, Наталья поднялась по укрытой красным дорогим египетским ковром лестнице своего огромного дома и постучалась в третью комнату слева. В комнате сильно играла музыка, поэтому она, не дождавшись ответа, вначале только приоткрыла дверь, а потом вошла. Это была комната Ники. Ника стояла возле зеркала и сушила свои короткие темные до плеч волосы, подергиваясь в такт музыки. Она обернулась и, увидев мать, выключила дребезжащий в ее руке фен, видимо, давая матери право быть услышанной. Но этого Наталье показалось мало.

– Выключи, пожалуйста, музыку, – строго сказала Наталья, не сильно поменявшись в лице.

– Ну мам, что? – недовольно промычала Ника, которой явно не понравилось, что в ее атмосферу не только вторгаются, так еще и указывают что ей делать.

– Выключи, я сказала, – повторила Наталья.

Ника быстро подошла к компьютеру, который стоял на столе, и выключила музыку. Ника выглядела молодой стройной и свежей, она была чем-то похожа на Наталью, несмотря на то, что Ника была темно-русой, а Наталья блондинкой со своими закрученными в спиралевидные локоны волосами. Для своих пятидесяти с хвостиком лет Наталья выглядела очень хорошо, что вовсе не было заслугой пластических хирургов, а было исключительно заслугой ее характера, не позволяющего ей распускаться. Так, например, уже почти двадцать лет она никогда не ела после семи вечера и не ничего не пила.

– Ну что? – почти с вызовом произнесла Ника.

– Ты знаешь, что завтра у нас будет пышное торжество, и я надеюсь, что ты наденешь нормальное платье, а не так, как обычно – джинсы кеды и не пойми что, – с пренебрежением высказала Наталья свое недовольство стилем дочери, точнее, его отсутствием. И она действительно была права, так как Ника еще не подумала, в чем она будет одета, она не хотела в это вникать. Это ей казалось бессмысленным пафосом и ненужной рутиной, от которой все равно ничего не изменится.

– На меня там смотреть все равно никто не будет, – резко ответила Ника. – И вообще сейчас не то время, что наряжаться по любому поводу и без.

Этот аргумент, как и все аргументы своей дочери, Наталья явно не восприняла всерьез. Поэтому Наталья, не сказав не единого слова, молча подошла к большому плательному шкафу, наполненному вещами, открыла его и окунулась взглядом его содержимое, пытаясь подобрать платье дочери для выхода в свет. Ника недовольно скрестила руки на груди, так как происходящее ей крайне не нравилось.

– Вот это наденешь, – вытащила Наталья из шкафа совсем новое платье синего цвета, на котором еще болталась этикетка.

В шкафу у Ники было много платьев, которые она ни разу не надевала. Эти платья Нике дарила сама Наталья, потому что Ника не любила наряжаться, она не была увлечена светскими мероприятиями и ходила на них с трудом, можно даже сказать – из-под палки.

– Посмотрим, – ответила Ника скептически, взяв из рук матери платье на вешалке и небрежно кинув его на диван.

– И почему ты еще не в институте? – удивилась Наталья, понимая, что Ника уже опаздывает на лекции.

Ника застыла, пытаясь оценить момент: стоит или не стоит сейчас говорить матери, что ее еще в прошлом семестре отчислили из института за не посещаемость. К слову сказать, учеба на юридическом факультете всегда наводила на Нику тоску, поэтому она даже была рада, что так получилось.