Александр Шалларь - Начало и другие рассказы

Леша обнаружил вскоре, что он не один попрошайка на своей улице. Женщина неопределенного возраста, то ли тридцать, то ли сорок лет, тоже просила милостыню. Пацаны звали ее не иначе как Леля малахольная, то есть чокнутая. Семья ее погибла во время бомбежки, и она тронулась разумом. Где обитала Леля – даже пацанам не было известно.

Как-то летом на глазах пацанской компании ржущие, как жеребцы, фрицы облили ее из окна помоями. Злые пацаны были в восторге. Когда она шла по улице, они бежали за ней, бросали в спину камешки и кричали: «Леля малахольная! Леля малахольная!». Леше ее было жалко, и однажды он с кулаками бросился на обидчика. Пацаны очень удивились, а старший в компании, двенадцатилетний Витька, приказал: «А ну, дайте ему солдатского хлеба!». «Накормить солдатским хлебом» означало у них поддать коленкой под зад. Дяди Юры почему-то в тот день с ними не было. И Леша вкушал горький солдатский хлеб до своего дома. Вообще-то компания относилась к нему нормально: малец все-таки! Тем более что у него был защитник Юра, которого они уважали. Даже в детстве Леша очень обижался, когда видел, что к человеку относятся явно несправедливо. В возрасте 5–6 лет, когда в основном завершается формирование характера человека, Прасковья Александровна и бабушка Мура заложили в нем кое-какие хорошие качества. Плохие он приобрел уже самостоятельно в последующие годы.

Бабушка Мура иногда вместе со знакомыми женщинами отправлялась в близлежащие деревни менять собранное в доме барахло на продукты. В феврале, переходя через речку, она провалилась под лед и сильно простудилась, но за несколько дней вылечилась. Леша не помнил, чтобы в это голодное время кто-нибудь из семьи серьезно заболел. Болезни, в том числе детские, начались в мирное время, когда голодание осталось в прошлом.

Летом при переходе поля вблизи леса их обстрелял немецкий самолет. Летчик, очевидно, решил, что внизу группа партизан, вышедших из леса. Они попадали на землю. Женщину, шедшую впереди бабушки Муры, насмерть прошила очередь из пулемета. Они бросились врассыпную в лес, и это спасло их.

Бабушка приносила иногда муку и сало, и они устраивали себе праздник. Прасковья Александровна готовила болтушку – заваривала немного муки и крошила сало. Юра и Леша помогали ей. Какая же вкусная это была еда! Если был хлеб, то он с дядей внимательно исследовал весь стол, чтобы не оставалось на нем ни одной крошки.

Однажды Леша с Прасковьей Александровной вышли на улицу. По ней медленно ехала телега с какими-то мешками. Колеса ее были на резиновых шинах. Леша впервые в жизни видел телегу с такими колесами. Возница, толстый рыжий фриц, держал в руках вожжи. Задница его была такой же широкой, как у его коня с коротко подстриженным и подвязанным хвостом. Прасковья Александровна обратилась к фрицу и что-то на пальцах начала объяснять ему.

Наверное, тот понял ее, и телега остановилась. Он ласково посмотрел на Лешу, возможно вспомнил своего сынишку, такого же мальчугана, оставшегося в его деревне где-нибудь в Баварии. Через две минуты прабабушка вынесла золотой червонец, сохранившийся с царских времен. Фриц попробовал его на зуб, хотел сперва отдать ей целый мешок муки, но потом, передумав, отсыпал половину. Она была рада и этому. Несколько золотых червонцев Прасковьи Александровны, припрятанных на крайний случай, и продовольственные экспедиции бабушки Муры спасли их во время оккупации от голодной смерти.

Через два года снова начались бомбежки. Теперь уже наши бомбили город. Однажды Леша с дядей, которому стукнуло уже одиннадцать лет, отправились на площадь, за которой в двухэтажном доме располагалась немецкая казарма. Здание горело после попадания в него зажигательной бомбы. Фрицы выбрасывали со второго этажа какие-то вещи. Ребята боялись подходить близко и наблюдали за их суетой со стороны.

И вдруг в городе наступила тишина. Фрицы куда-то исчезли, и только однажды по их улице проехало много-много велосипедистов. Картузы их козырьками были повернуты назад. Юра объяснил Леше, что фрицы давали тем самым понять, что они еще вернутся. Но они не вернулись.

Удивительно, на том же самом месте в углу сквера, где два года назад лежал убитый красноармеец, теперь валялся мертвый фриц, рот его тоже был открыт, и мухи облепили лицо. А через день по улице вечером прогрохотали наши танки, много танков.

Последним, что осталось в памяти восьмилетнего Леши от войны, стал майский вечер. Канонада салюта не пугала. Все были радостно возбуждены. Победа! Скоро вернутся папа и мама! И они вернулись. Сперва мама, живая и здоровая, радостная, замечательная мама. Потом приехал отец. На погонах – звезды майора, на груди – ордена и медали. Много лет спустя Алексей с волнением разглядывал черно-белую фотографию. На ней гордо смотрел в объектив белобрысый пацан с отцовской медалью на матроске, а рядом с ним – молодые и красивые, улыбающиеся отец и мать.

Ушуайя – Сантьяго ,

январь 2015 г.

До защиты диссертации оставалось еще около года. Алексей не пропускал в своем ЦНИИ ни одной защиты, имеющей отношение к гидромеханике. Ему интересен был сам процесс: как соискатель преподносит комиссии свои результаты, как отвечает на вопросы, волнуется ли при этом, какие плакаты приносит с собой.

После одной из таких защит он записал на магнитофон свой доклад на предстоящем семинаре. Прослушав запись, ужаснулся: «И этот невразумительный лепет – мой доклад?!» – и решил фундаментально подготовиться к предстоящей защите. Ему еще предстояло преодолеть серьезные трудности в теоретической части работы, еще не выполнены были все намеченные эксперименты, но он был уверен, что исследования закончит в срок и все препятствия преодолеет. Настойчивости в достижении целей ему было не занимать, и мысль об отказе от диссертации даже не приходила в голову.

Он составил программу подготовки к защите, первым пунктом ее было: «Научиться говорить внятно, уверенно и убедительно», для чего записался в школу ораторского искусства и почти год один раз в неделю посещал занятия.

Каждую неделю Алексей докладывал сотрудникам своего отдела политинформацию о внутреннем и внешнем положении СССР, стараясь использовать навыки, полученные в школе. Это были свои люди, перед ними выступать было не страшно. Но, согласно своей программе, он должен был научиться уверенно выступать по любой теме перед любой, даже незнакомой, аудиторией и быть готовым к любой ее реакции.

Для начала он решил сыграть роль контролера в трех видах городского транспорта: в трамвае, автобусе и троллейбусе. Еще год назад эта идея показалась бы ему не просто авантюристической, а совершенно абсурдной. Но он обязан был приобрести уверенность в общении с людьми.