Татьяна Ноябрьская - 90 дней (p.2). просто дневник

Едем дальше, все молчим, не горюнимся. Так. Очередная деревня. Магазин.

Водитель:

– Петров, —

Тот:

– Понял.

Процедура повторяется с абсолютной точностью.

Снова едем, все молчим. Никто не издаёт ни звука, мы уже от некоторого страха, а они, видимо, по привычке.

Так, на горизонте следующая деревня, неужели опять. Да. Представьте себе.

Водитель:

«Петров…»

Тот:

«Понял…»

Снова, здорово. Да, велика, ты, Россия. Сколько ещё деревень впереди.

Итак, я насчитала в тот день около 7 или восьми таких остановок, и всегда яблочко на закуску, и все это молча. И только: «Петров… Понял…»

Наконец, на горизонте появилась Семёновка. Как мы узнали, думаете Вы, а так – водитель воскликнул:

«Ну, вот и приехали, сейчас будет как в танке», – заявил он, и свернул на поле, чтобы сократить, как он сказал, путь. А поле, как известно, осенью перепахано бывает, и оное не было исключением. Значит, мы по всем этим кочкам, поперёк борозд, поскакали на машине, как по стиральной доске. Как ещё не забуксовали, не знаю, но, видимо, сработала не уменьшающаяся скорость. Я смотрю на мою сокурсницу, она бледная, а мне чего, ничего, я же ничего снизу не вижу.

Тряска кончилась внезапно, так как мы остановились.

– Ссспппаассибооо, – выдавила моя попутчица, а я, как обычно, предложила оплату, на что наш водитель только загоготал, как жеребец и рухнул на руль. Дальше, он всё равно бы уже не смог никак двигаться, уснул сразу, так же как и Петров. Мы кое – как выбрались через него из кабины, и на вялых ногах, я от того что на мне сидели, а она от страха, конечно. Поползли искать преподавателя, и тут ей показалось, что в проезжающей машине мелькнуло его лицо. Мы за машиной бежим, орём.

То ли кочка их притормозила, то ли что другое, но они остановились. Выяснилось, что преподавателя сегодня в селе нет, он вчера уехал в деканат по каким – то делам и будет завтра. Но они едут в сторону рейсового автобуса, и могут нас довезти. Да, день явно работал на нас. Ведь это всё происходило в один день, я повторяюсь.

Машина, которая нас таким чудесным образом подобрала, оказалась транспортом председателя сельсовета, за которым к автобусу и мчался водитель. Именно мчался, так как он не выключал последнюю скорость совсем. И мы на заднем сидении только взлетали до потолка, который состоял из брезента и был мягким, иначе бы сплошные синяки были бы обеспечены. Я, памятуя о езде на заднем сидении мотика, привстала и не садилась больше, а как в седле лошади, стараясь пружинить ногами, скакала, так сказать, держась за железный поручень переднего сидения.

Выйдя из машины мы обе не понимали, в каком пространстве мы находимся, и только подошедший автобус вернул нас к бытию.

Как мы добирались обратно до» Добрых осл», я сейчас не помню, видимо, просто, без осложнений, иначе бы запомнила. Но, главное, мы нашли нужную деревню, оставили сообщение для преподавателя, а через день уже приехала машина, и мы отбыли в Семёновку. Но это уже другая история.

Вот и завершился мой длинный рассказ про наше путешествие, когда мы с моей сокурсницей, не зная ни места расположения, ни направления, а только название, нашли за один день деревню в чужой области, добрались до туда и вернулись обратно в Добрые осы, где не было ни одной травинки внутри селения. Это я напоминаю, а ещё я хочу сегодня сказать, что на сегодня отдельной истории пока нет, то есть, не потому что, её совсем нет, а пока нет. Так как сейчас мне должны подвезти дрова, и мне придётся их срочно помещать в сарайку, это я говорю на тот случай, если не останется времени Вам чего – нибудь рассказать. Заранее прошу прощения.

Тут я задалась вопросом, чем отличается графоман от писателя, и пришла к выводу, что грань весьма и весьма малоразличима. А оное и составляет определённую опасность для тех, кто пишет, ведь человек искренне может быть уверен, что он не графоман. И что же делать, кто бы мог как – то подсказать, кто есть кто. Ведь несчастных графоманов гоняют как паршивых щенков, а эти люди ведь тоже занимаются творчеством. Пусть не так талантливо, как знаменитости, но тоже тратят себя. Да и таланты, тоже не с пелёнок строчили свои шедевры. Я тут как – то спросила о сём у специалиста – журналиста. Он мне сказал, что если есть желание писать, то надо это делать непременно, и количество обязательно перейдёт в качество. Закон.

Так, а чем отличается талант, кто это определил, есть какой – то эталон или какая – то измерительная линейка, или ещё какой – то прибор. Ведь, нет же. Как тогда можно сказать, вот этот человек, О! Гений! А вон ентот, вообще, отстой. А ведь, на самом – то деле может оказаться всё, как раз, наоборот. Вот и возникают эти несостыковки, когда человек, боясь, что его объявят графоманом, и даже имея огромное желание, всё же сдерживает себя и не пишет, хотя предпосылки к тому имеет. Интересно, есть ли какая нибудь служба, которая чётко может обозначить, что вот ты, Иван Иванович, даже близко не приближайся к цеху пера, а ты, Семён Семёнович, даже и спи с ним, достоин. Вы со мной не согласны? Что же делать простому обывателю, который ещё в детстве, в школе, пробовал писать стихи, да, кто не пробовал, скажете Вы, и будете правы. Но одни, начав это дело из амбиций, что вот как я то умею, вдруг понимают, что лучше Пушкина им не написать, и на долгие годы, думая, что на совсем, бросают это дело. Потом оно, это дело, выплывает уже в во взрослом состоянии, но тут уже потому, что заставили к какому – нибудь юбилею выдать что – то из области стиха. И как бы Вы не отнекивались, Вас, почти в приказном порядке, заставляют это сделать. Так мало того, ещё заявляют, что Вы справитесь и Вы это сможете, и что они, те, которые приказывают, знают, что Вы это умеете. Интересно, откуда такая уверенность, ведь никто кроме Вас не знает, что Вы когда – то писали стихи.

Ну, тут подключаются снова юношеские амбиции, желание удивить, поразить, и даже напрочь забывается истина, что у нас очень не любят тех, кто хоть как – то отличаются от общей массы. И уж, тем более, ещё и кажутся умнее её, этой массы, которая никогда не прощает, что её как – то принизили, пусть и таким, пусть, на первый взгляд, не касающимся её самолюбия, способом. Ну и не без того, что возникает снова это не совсем лучшее качество индивида, которого, буквально, заставили вспомнить о своём давнишнем занятии, что надо якнуть, то есть не совсем надо, а как бы оно, это желание само вылезает и борьба с ним не всегда успешна. Данный индивид снова ругает себя, и у него поднимается давление, и это лишь малая расплата за нарушенное слово, не сочинять, не петь на публику, не пытаться выражать своего мнения для улучшения окружающего мира. И индивид опять даёт слово больше ни гу гу, но через некоторое время снова нарушают это слово, правда, частично, начав писать блоги. Но теперь уже не потому, что надо снова якнуть, выпендриться, кому – то чего – то доказать, а в первую очередь себе, что чего – то могу. Вы уже, наверно, поняли, что это всё, вышеуказанное, обо мне.