Роман Булгар - Офицеры. Книга третья. За гранью

– Фамилию поменяешь на мою…

Сразу после университета она с головой ушла в профессию, отдалась ей. Когда чуточку «наелась», ушла новизна и романтика потускла, оглянулась и обнаружила, что осталась одна. Все друзья отдалились, вышли замуж и переженились.

– Никто тебя искать не станет…

Неглупая с рождения, Сонечка мужа для себя хотела подобрать умного и интеллигентного. Увы, оказалось, что пока она училась и с упоением осваивала приемы и методы работы, всех стоящих мужиков успели разобрать те, кто думал не только о том, чтобы кругом и везде соблюдалась социалистическая законность.

– Застрянешь в поселке, тебя свои же корешки порешат…

Остались свободными лишь те, на которых никто не смотрел, или же в корне привередливые, как она, или себялюбцы, эгоисты по своей натуре. А такие сокровища ей и даром не требовались. Жить с человеком, который заботится исключительно о себе, каким бы умным он и ни слыл, она не желала.

– Послушаешь меня, в люди выбьешься…

Но Сонечка, оптимистка по натуре, надежды не теряла. Она крепко верила в то, что, «если есть крышка, то и кастрюля к ней найдется». Крышка имелась, однако подходящей посудины к ней все никак не подбиралось. Эксклюзивным товар у нее оказался.

– Иначе у тебя две верных дороги: или «зона», или погост…

Не успела девушка заметить, как перешагнула тридцатилетний рубеж. Юбилейное торжество явилось вехой, обозначившей некий перелом в ее сознании. Теперь она согласилась бы выйти за любого мало-мальски подходящего типа.

– В школу тебя определим…

К вящему своему ужасу, Сонечка обнаружила для себя, что мужики особо не горят желанием связаться с нею узами Гименея. Переспать с ней ночку – на мимолетную связь многие с охотой шли. Но когда дело касалось серьезного, тут же включали заднюю передачу и мгновенно исчезали с ее горизонта, будто ураганным их всех ветром сдувало.

– Окончишь десять классов…

Наверное, мужиков сильно смущала ее должность. Да и погоны майорские пугали потенциальных женихов. Боялись они попасть под прокурорский каблук и под пресс всепроникающего надзора. Какая тут может быть любовь, когда шагу не ступить без…

– Поступишь в военное училище…

Все для себя Софья Александровна распланировала. Тридцать шесть лет – давно не девичий возраст. Еще немного, и она совсем останется одна. А в лице пацана в квартире появится живая душа. За то время, пока она допрашивала Панова, Шутова прониклась к нему неожиданной симпатией, так приглянулся ей гордый паренек.

– Решай…

Если она не сможет воспитывать своих собственных детей, то появится возможность иметь внуков, найдется, кому скрасить ее одинокую старость. Если события пойдут по второму варианту. А если все выйдет так, как она задумала, то…

– Парень ты не дурак…

На это Софья Александровна и надеялась. На то, что разумный паренек примет ее условия, согласится на все ее предложения. По сути, Шутова предлагала Панову выигрышный лотерейный билет. Правда, огромных барышей она не сулила, но лучше пока заиметь синицу в руках, чем наблюдать журавля в небе…

– Зачем тебе по жизни «париться» по «зонам»…

И Серж согласился с ней. Всю жизнь провести в переездах из одной колонии в другую и он не желал. Его тянуло к путешествиям, мечтал он с детства побывать в чужих и дальних краях. Кроме того, он успел заметить, что у подполковника в юбке аппетитные грудки, на которые он жадно засматривался во время допросов.

– Я помогу тебе с учебой…

Нескромные взгляды его женщина замечала, но не одергивала, не загоняла его грозным окриком на место, не застегивала пуговку.

– Подтянем все хвосты…

И ножки в ажурных чулочках у бабенки в погонах смотрелись очень прилично. А он-то в этом деле толк знал, кое-что понимал, несмотря на свои юные годы.

– Выправим тебе приличный аттестат…

Изменчивая судьба предоставляла ему шанс, и он решил им воспользоваться. По крайней мере, ничто, на его взгляд, не мешало ему попробовать. Если у них не сладится, то уйти он всегда успеет.

Мимо пролетали терриконы, отвалы пустой породы, между ними сиротски теснились шахтерские поселки, редкие сады. Вишня цвела, цвел абрикос, цвела черешня. Ветер доносил дурманящий запах. У Сержа кружилась голова. И больше всего от томительной неизвестности. Пытался он предугадать, что ждет его впереди…

Первые дни они приглядывались друг к другу. И хотя и Софья Александровна, и пацан наверняка знали, что рано или поздно они все равно придут к тому, ни одного слова, ни одного намека по этому поводу ни произнесено, ни сделано не было.

В свои тридцать шесть лет Сонечка давно избавилась от чистых идеалов, наполнявших ее светлую головку в юности. Она стала другой, холодной и расчетливой, знала, как и что ей взять самой от жизни, если некоторые правила воспрещали позволить себе то или иное открыто и легально.

Если женщина все еще сомневалась в том, что поступает верно, то Серж опасался, что своей бесцеремонной настойчивостью может нарушить то хрупкое равновесие зарождающегося доверия, которое только-только установилось между ними.

– Доброе утро, Софья Александровна…

– Ты можешь называть меня просто Соней.

– Конечно, Соня…

Женщина не просила величать ее мамой, понимала, что будет выглядеть глупо. К тому же, Сонечка предусмотрительно снимала моральный барьер перед их будущим сближением.

По ночам парень чутко прислушивался к тому, как женщина ворочается, глухо стонет, потом засыпает. Утром у нее под глазами лежали тени, которые она тщательно мазала кремом и пудрила.

– Доброе утро, Соня…

– Доброе утро, Сереженька…

Целыми днями он корпел над книжками, готовился, усиленно наверстывал пропущенное. Постепенно он втянулся. В перерывах между занятиями Серж от нечего делать бродил по городскому рынку и ради одной забавы подворовывал. Там апельсину стащит, тут мандарину упрет. К пяти пацан неизменно шел на квартиру.

– Добрый вечер, Соня…

– Добрый вечер, Сереженька…

Возвращалась женщина домой с работы уставшей. Привыкнув к его присутствию, Софья Александровна переодевалась, для вида повернувшись к нему спиной. При желании он мог сделать шаг в сторону и увидеть ее всю в зеркале. И она прекрасно знала об этом и ничего не предпринимала, чтобы предотвратить возможное с его стороны подглядывание. Напротив, сама упорно подталкивала…

– Подай мне, пожалуйста, полотенце…

В приоткрытую дверь Серж видел, как она неспешно промокает свое стройное, ни капельки лишнего жира, тело.

– Натри мне спину кремом…

По выходным она загорала на балконе. Если, конечно, погода позволяла понежиться под солнечными лучами. Сгорая от жгучего желания, парень дотрагивался до ее нежной кожи, с годами не утратившей шелковистую упругость текстуры.