Наталия Вико - Дичь для товарищей по охоте. Документальный роман

– Савва Тимофеевич, какая честь! – к столику подбежал хозяин ресторана, невысокий толстяк с вытаращенными от желания угодить глазами, в сопровождении двух официантов. – Какая честь! Что подать прикажете?

Немирович поморщился и, взяв маслину пальцами, демонстративно бросил в рот.

– Голубчик, – Морозов откинулся на спинку кресла, – голоден я, как волк! Кажется, ел в прошлом веке!

– Что прикажете? Икорка, грибочки. Перепелки с брусничкой, – услужливо согнулся стоящий рядом официант с напомаженными волосами.

– Да ладно уж с ними, перепелками, – усмехнулся Савва, – их еще ловить надо…

Хозяин ресторана снова округлил глаза, выказывая преданность и готовность немедленно лично заняться отловом деликатесных птиц.

– … а я – жуть, как голоден! – продолжил Морозов. – Вот что…

Официанты встали в стойку, показывая высочайшую степень готовности к исполнению любых прихотей столь уважаемого гостя.

– …несите макароны с икоркой. И соуса, соуса не забудьте! – Савва положил салфетку на колени, сложив треугольником. – А гастрономический разврат в другой раз организуем! – громко сказал вслед уже удаляющимся официантам и, бросив веселый взгляд на хмурого Немировича, понимающе улыбнулся Станиславскому.

– Значит так, господа хорошие, пока суть да дело, – Савва провел рукой по уже начинающей седеть голове, – давайте о нашей «Снегурочке». Репетиции идут?

Станиславский кивнул.

– Отлично. Фонари и стекла для изображения облаков и восходящей луны я выписал из-за границы. Обувь для действующих лиц вначале хотел привезти из Пермской губернии, где мое имение, но теперь поручил купить ее в Архангельске. Я еще раз перечитал пьесу и кажется мне, что стиль русского севера более подходит для задуманного вами сказочного действия.

Немирович вздохнул и красноречиво посмотрел на Станиславского.

– Что еще? – Морозов будто и не заметил взгляда. – Перед отъездом в Санкт-Петербург я осмотрел состояние помещения «Эрмитажа». Что я вам могу сказать, Владимир Иванович? – обратился он к Немировичу, сидевшему как нахохлившаяся птица. – Надо перед премьерой обновить покраску стен, опустить пол сцены, переделать рампы, изменить размещение стульев, – Морозов отпил глоток воды из бокала. – Ну, кажется мне, это основное.

Немирович закашлялся, торопливо прикрыв рот салфеткой. В глазах Станиславского промелькнула усмешка.

Перед Саввой поставили тарелку дымящихся макарон с горкой черной икры в середине. Он с наслаждением принюхался, перемешал макароны с икрой, полил сверху розовым соусом и бросил веселый взгляд на Станиславского.

– Да вы не беспокойтесь, Константин Сергеевич. Успеем. Всех на ноги поставим, ночами работать станем, а к премьере все будет, лучше быть не может! – С удовольствием принялся за еду.

– Ну и аппети-иты у вас, Савва Тимофеевич! Пугающие, прямо скажем… Во всем! – покачивая головой, нараспев сказал Немирович.

– А вы не пугайтесь, любезный Владимир Иванович! – Савва оторвался от еды. – Когда одно общее блюдо готовится, без аппетита никак нельзя, иначе все пресным получится да невкусным. Чувство голода, оно ведь у каждого свое, – он подлил в блюдо соуса, – у кого до куска хлеба, у кого до перепелочки, а у кого – до дела, до творческой его сердцевинки!

– Не зна-а-ю… – протянул Немирович, откинувшись на спинку кресла. – Мне одно известно: сытый никогда голодного не уразумеет!

– Верно. А голодный – сытого! – весело парировал Морозов. – А посему, позвольте, Владимир Иванович, еще маслинок вам заказать? Вы ведь большой их любитель, как я успел заметить…

Станиславский опустил глаза. Уголки его рта подрагивали от едва сдерживаемого смеха.

– А-а! – махнул рукой Немирович. – Заказывайте. Заказывайте, что хотите! Что с вами сделаешь? С вами, не захочешь, а съешь.

– Ну, вот и пришли, наконец, к согласию! – обезоруживающе улыбнулся Станиславский и, наклонившись к Морозову, шепнул:

– Жизнь-то как хороша, Савва!

– Хороша, Костя! Немыслимо хороша! – ответил тот, глядя на Станиславского счастливыми глазами…

– Ехать тебе, Зина, надобно, он совсем голову потерял!

Зинаида, занятая вязанием ажурного полотна, казалось, и не слушала вовсе сидящего напротив нее на веранде в плетеном кресле – качалке Сергея. Только после последних слов крючок в руках замелькал быстрее.

– Он, представь, превратил сад и весь дом в мастерскую для экспериментов. В зале не пройти – кругом одни приборы. У него, видите ли, световые пробы.

Крючок в руках Зинаиды вновь начал двигаться неторопливо.

– Зинаида Григорьевна! – к ней мелкими шажками подошла невысокая женщина с фруктовой вазой в руках.

Крючок в руках Зинаиды замер. Она подняла голову, вопросительно глядя на Варвару Михайловну – всеобщую любимицу, главную над всевозможными гувернерами, нянями и боннами, которым было доверено растить младших Морозовых.

– Прощения прошу. Вы желали с Тимошей поговорить перед тем, как он заниматься начнет. (11).

– Позже, Варвара Михайловна. Я помню. Сейчас, видите, гость у меня.

– Как скажете. – Женщина поставила на столик вазу с фруктами и вышла с террасы.

Из открытых окон особняка доносилась музыка. Тимоша старательно разучивал утомительные гаммы.

– Продолжай, Сергей, я слушаю, – Зинаида снова принялась за вязание.

– Я в сад вышел, чуть не упал, потому как споткнулся о толстенный кабель, который Савва протянул от будки электрической. Представь, Зина, кругом софиты, прожектора. Люди какие-то копошатся. А в ванную вообще не войти – вонь страшная! – наморщил он нос. – У него там химическая лаборатория. Говорит, вспомнил свои патенты, теперь лаки разных цветов делаю, покроем ими лампы и стекла, такое освещение на сцене будет, нигде такого нет! – И это – наш – то Савва! Мануфактур – советник! А вся труппа тем делом в отпуске пребывает! Отдыхать изволят! – возмущенно добавил он.

Зинаида аккуратно разгладила на коленях полотно, внимательно разбирая рисунок.

– И людей там превеликое множество, рабочие всякие… Жужжат, как комары, – никак не мог успокоиться Сергей.

Зинаида, оторвавшись от рукоделия, хлопнула себя по руке. «Прав Пушкин, прав! Воистину прекрасно лето, когда б не зной, не комары, да мошки. Впрочем, он – всегда прав», – нахмурилась она.

– Что молчишь, Зина? Скажи что-нибудь! – нетерпеливо воскликнул гость.

– Скажу. Жужжат, Сережа, не комары, а пчелы. А комары – пищат.

– Ну, и сиди тут! – недовольным голосом воскликнул Сергей, пораженный ее спокойствием. – А знаешь ли, почему он так театром-то увлекся?

Зинаида замерла.

– Просто голову потерял наш Савва, вот, что я скажу! И не только я! – разгорячено воскликнул гость. – Вся Москва об этом говорит! И, знаешь кто…