Ирина Жадан - Влюблённое зеркало. рассказы

Анжела сидела на краю лодки и улыбалась, глядя на далекое сияние города за скалистым мысом.

Марсиаль припал к ее коленям:

– Анжела!

Она молчала. Он горячо целовал ее руки, пряча свое лицо в ее прохладных ладонях.

– Анжела…

– Нет, Марсиаль.

– Но почему? Ты любишь меня.

– Нет.

Он положил голову ей на колени. Анжела перебирала его темные кудри.

– Марсиаль, мне пора уходить.

– Тебя никто не ждет.

– Это неважно.

– Это важно. Я тебя жду. Останься.

– Нет.

Он поднял громадные глаза, в которых отражались звезды. Она коснулась его виска.

– Нет. Не сейчас.

Он встал и поднял ее, как хрупкий цветок:

– Когда? Скажи, когда?

Анжела вздохнула и, закрыв глаза, сказала наугад:

– Пусть пройдет еще месяц.

Он закружил ее, целуя лицо и разметавшиеся волосы.

– Через месяц ты придешь. Я буду ждать.

***

Анжела была счастлива. Глядя из окна, как Марсиаль утром уходит по ступеням общежития, она не могла остановить громкого стука сердца. Нечаянно встречаясь с ним на кафедре, она ловила только ей предназначенный взгляд.

Он все последнее время был сильно занят. Анжела знала, что его считают одним из немногих крупных специалистов в его области исследований.

***

Она жила, окруженная любовью, как золотым туманом. Родригес не торопил ее. Она чувствовала, что это время мечты и ожидания не повторится, и ей было немного жаль.

Перед рассветом ей приснился ее двоюродный брат, семнадцатилетний Левушка. Родители назвали его Львом, но вырос он хрупким и нежным. Приезжая в гости к тете в соседний приморский город, Анжела поддразнивала маленького кузена: «Ну какой ты Лев? Ты даже не львенок». Характером Левушка был тих, задумчив и светел. «Не жилец он на белом свете», – сокрушалась мать и жаловалась Анжеле, что Левушка, и взрослея, не становится «как все люди».

Во сне Анжела видела, как Левушка прямо и неподвижно стоит лицом к иконам в своей комнате. Огонек лампадки покачнулся. Она проснулась почти сразу и подумала: «Молись обо мне, Левушка. Я так хочу быть счастливой».

***

Дни летели все быстрее. Марсиаль, встретив Анжелу в гулком коридоре института, сжал горячей рукой ее хрупкие пальцы: «Ты не забыла? Я помню».

В ответ она погладила его щеку.

В дверь комнаты общежития настойчиво постучали. Анжела, очнувшись от своих мыслей, открыла. Девушка из соседнего холла подала ей телеграмму и сказала сочувственно:

– Крепись, дружочек.

Анжела развернула бланк. Тетя сообщала, что Львенка больше нет.

Анжела собралась, оставила записку Лиле. Задержавшись на пороге, оглянулась: я скоро вернусь. Здесь я была счастлива своим ожиданием.

***

Автобус вез ее по извилистой горной дороге. На стекло звонко шлепались прозрачно-серые капли летнего дождя.

В доме тети собрались родственники. Левушка лежал среди кипарисовых ветвей и зеленовато-белых хризантем. Тихо горели свечи. В комнате еще клубились синеватые завитки кадильного дыма. Анжела приложилась к венчику на неподвижной голове.

Через три дня она снова ехала по горной дороге, возвращаясь. Светлая скорбь смешивалась в сердце с радостью ожидания встречи.

***

В комнате что-то весело напевала Лиля. Увидев Анжелу, она с разбега бросилась ей на шею и заглянула в лицо весело-сумасшедшими глазами.

– Что это с тобой? – Анжела привыкла к бурным эмоциям подруги, но тут чувствовалось что-то особенное.

– Отгадай! – Лиля закружилась по комнате, напевая: «When somebody loves You…» 2 2 www.youtube.com/watch?v=B85ZNio9jZs

– Понятно. В тебя кто-то влюбился. Или ты. Или оба.

– Да, да, да.

Анжела смотрела на запрокинувшую голову и тихо смеющуюся Лилю, в чьих глазах отражалась мечта. «Как все наивно. А я – разве я не такая же? И у меня, наверно, был такой же глупый вид. Это любовь. Это – любовь?..»

Лиля тихо говорила, бесцельно бродя по комнате и дотрагиваясь до вещей, которых она явно не видела:

– Я была с ним на городском семинаре. Нас отправили вдвоем от института. Мы целый день были вместе. После семинара мы бродили по улицам. Как чудесно!

Анжела решила направить беседу в более спокойное русло:

– Ну, и кто он – если не секрет?

В тишине прозвучало, как поцелуй:

– Марсиаль Родригес. Ты знаешь его?

Ощутив глухую волну досады и нарастающую отчужденность, Анжела сдержанно ответила:

– Нет.

– Странно, а говорят, он стажируется на вашей кафедре.

– У моего шефа нет стажера с таким именем.

– А по сторонам ты, конечно, не смотришь, – Лиля снисходительно засмеялась.

– Конечно, нет.

К Анжеле уже вернулся ее холодно-насмешливый тон.

***

На следующий день ученый секретарь кафедры попросил Анжелу занести Родригесу в общежитие вызов на конференцию.

Не подавая вида, что ей не совсем удобно выполнить поручение, Анжела согласилась.

Она медленно пошла домой по дороге мимо строя кипарисов.

В общежитии было прохладно.

Подойдя к «люксу», она услышала музыку.

Собравшись с духом, Анжела постучала.

Дверь медленно открылась. Музыка превратилась в оглушительный рев. В коридор поползли извивы сигаретного дыма.

Родригес был тяжело пьян. Придерживая рукой дверь, он вышел в коридор. Анжела чуть отступила.

Он посмотрел на нее огромными зрачками и с силой сказал, ударив кулаком по стене:

– Ты придешь завтра. Уже завтра.

– Завтра будет завтра, – отступая еще, сказала она вполголоса и зачастила каблуками по коридору.

***

Всю ночь она сидела, глядя перед собой невидящим взглядом.

Когда чуть посветлело, Анжела накинула летний плащ с капюшоном и вышла на улицу. Из сплошного молочно-белого тумана вдоль дороги выступали пирамиды кипарисов. Пахло водорослями.

Она вышла на полосу прибоя, оставив за спиной стену непроницаемого тумана, скрывшую берег. Впереди такая же плотная завеса светлой мглы колыхалась над бегущими волнами.

Длинные звуки звонкого шороха обозначали полосу прибоя.

Протяжно перекликались невидимые чайки.

Анжела стояла лицом к морю, вдыхая соленые брызги и пресную свежесть тумана.

Близкий маяк, ровно горя желтым светом, высился громадной свечой.

Плечам становилось тепло: где-то высоко и далеко за туманом из-за гор вставало солнце.

Вместо эпилога