Том Черри - Versus. Без страха

Всё шло своим чередом, пока Макс не встретил того, в которого он действительно влюбился всем сердцем и душой. Правда, парень был старше его на пять лет, но возраст любви не помеха. Влюблённые даже жили вместе некоторое время на квартире Максима, доставшейся ему от родителей. Но парень его с каждым моментом, проведённым вместе, чувствовал что-то неладное. Как будто он ошибся, и Макс казался просто малолеткой, с которым он теряет время. Всё шло к их расставанию. Максим не мог жить без этого человека. Его образ, его мысли, его жизнь впечатались в сердце Макса. Он не видел будущего без своего, пока ещё, парня. Но чуда не случилось – летом они расстались.

– Прости, я должен уйти. Я… Я тебя не люблю.

– Как? – со слезами вопрошал Макс. – Солнце, ведь всё было классно.

– Нет, мне это всё не нужно. Ничего хорошего в наших отношениях я не вижу.

– Помнишь нашу поездку в Хорватию? – всхлипывал мальчик, будто душа его старела на глазах. – А прогулки по ночам? Ты помнишь наш первый поцелуй? Мы же были счастливы, мы были вместе .

– Это ты был счастлив. Прости, я ошибался, сильно ошибался. Дай мне уйти.

– То есть ты мне врал всё это время? Врал про любовь, про счастье? Да?

– Получается так. Прощай, – хлопнул он дверью и ушёл.

Максим остался наедине с тишиной. В своей квартире, где Он уже никогда не будет рядом. Больше не будет ни веселья, ни ласки, ни заботы, ни любви… Остались только лишь выгоревшие фотографии, рамки с разбитыми стёклами, измученные воспоминания. Время скоро смоет, всю эту память тысячью слёз.

«Но когда я проснусь, ты никогда не будешь здесь. Никогда. Никогда!»

А близился сентябрь. Максим совсем недавно поступил в университет. Занесло Макса на химический факультет. Но ему уже не хотелось никуда идти. Да что там идти – Максиму не хотелось жить больше в этом гадком, жестоком мире! Таким казался мир без Него . Ничто не имело реального значения.

«Это случится первого сентября. На самом деле всё просто. Никаких прелюдий, я сделаю это. Всё, хватит с меня. Дальше мне идти некуда… Эх, знал бы ты, знал бы ты, как я тебя люблю. За что же ты так со мной? Ну, ничего, скоро всё пройдёт. Скоро всё закончится».

Максим засыпал и просыпался с мыслями о смерти.

«Первый день осени наступил. Первые листья начали опадать, первый день учёбы. Первый курс. Первая пара. Всё первое. Ну и как на таком празднике жизни её заканчивать? Ничего, я смогу. Пятнадцать минут и я сделаю то, о чём мечтал последние три недели».

Раздался звонок. Это был конец пары. Максим не стал даже ни с кем знакомиться. У него были другие планы на ближайшие полчаса. Потенциальный самоубийца направился к одному из учебных корпусов, самому высокому зданию университета. На его душе не было уже никаких скитаний, он всё решил. Ни одной мысли о возвращении. Максим спокоен. Тётя всё узнает позже. Поплачет и вернётся в Петербург. Всё у неё будет замечательно. Без племянника. Шаг, ещё шаг. Скоро предвидится падение в бездну. Полёт нормальный. Скорую помощь вызывать не понадобится.

Максим зашёл в лифт. Он был один. Нажал на кнопку «одиннадцать». Сверкали цифры на табло. Один. Два. Три… Вся жизнь мелькает перед глазами… Четыре. Пять. Шесть. Но вся жизнь Максима – это был Он. Семь.

– Стоп! Неужели ты не можешь быть сильнее? Не уходи! – слышался незнакомый голос где-то там, в голове.

– Всё кончено. Мне пора, – отвечал Максим уже вслух.

Восемь. Девять. Десять. Сердце стало биться чаще.

– Одиннадцать. Пора выходить. Пора кончать с этим.

На этаже никого не было. Казалось, ничего не мешало Максиму сделать то, что он хотел. Старое окно заскрипело. Он сел на подоконник, свесив ноги снаружи окна. Ещё немного и ничего уже не будет. Макс закурил сигарету, в первый и последний раз в его жалкой жизни. Вот и всё. В мыслях он уже летел вниз. Жизни нет, это иллюзия. Прощай, Макс.

– Прощай, – прошептал он.

И не успев оттолкнуться, Максим почувствовал тягу сзади, и он полетел. Полетел на пол. В воздухе разлетались фразы то ли на ломанном русском, то ли на другом похожем языке. Опомнился Максим только через минуту.

– Что ты делать? Ты с ума сшёл? Wielkie nieba! Oh, te rosyjskie! 1 1 Боже мой! О, эти русские!

Перед Максимом стоял высокий кареглазый блондин. Он напоминал ангела во плоти, который был хорош собой, но неприметен. Да, он и был ангелом… С польским акцентом.

– Кто ты? Зачем, зачем ты меня спас?

– Ежи – моё имя. Я прижехал из Польска сюда, – изумлённо ответил «ангел».

– Ты поляк? А откуда ты знаешь русский? Какого чёрта ты тут делаешь?

– Я плохо знать ваш езык.

– Зачем ты это сделал?

– Убивать себя есть плохо. Не знаю, что в России, а у нас это гжех. Большой гжех, – строго отвечал поляк.

– Да это вообще не твоё дело! Если я решил, то значит, это нужно было сделать!

– Jesteś niewdzięczny świnia! 2 2 2 Ты неблагодарная свинья! Я тебя спасать, а ты на меня кричать!

– Я – свинья? Ты думаешь, если по-польски говоришь, то непонятно?

– Будь спокойным. Давай иметь дружбу. Не злись на меня.

– Ну, чёрт с этим со всем. Есть курить?

Сигареты Максима уже давно полетели туда, куда хотел он сам минуту назад.

– Я за здоровье в образа жизни, – занудно ответил Ежи.

– Да уж, придётся тебе подтянуть русский. Ну, ничего.

Что-то ёкнуло в сердце Макса. Это точно был знак свыше. Потрясение заставило взглянуть на настоящее иначе. И тут Макс резко воскликнул, не боясь быть услышанным:

– Я решил жить заново! С чистого листа. Прошлое забываем. Всё.

Его речь была немного контуженная, голос нервным. Но пациент был скорее жив, чем мёртв.

– Расскажи, что у тебя случиться, – спросил поляк. – Может, я могу помогать?

– Прости, но это очень личное. Надо выпить, прежде чем так откровенничать.

– Но мне не есть восемнадцать! В нашего краю так нельзя делать.

– Ты не забыл что ты в России? Тут нам на каждом углу продадут, ещё и скидку сделают. За возраст.

Они купили дешёвый вермут и пошли в парк. Людей почти не было, случайные прохожие не замечали двух нарушителей правопорядка. Мальчики сели на старую, покосившуюся скамейку и начали пить. Ежи даже не удивился, что Макс – гей. Но почувствовал себя неуютно.

Сам он был из Варшавы. Родителей не помнит. Дед сказал, что они банально спились, когда Ежи было два года. Он-то и взял внука на воспитание. Деда звали Фридрик. Он был довольно жестким человеком, поэтому Ежи воспитывался, как говорят в России, в ежовых рукавицах. Это всё изрядно поднадоело внуку, и Ежи решил перевестись в институт за границей после двух курсов у себя дома. Ему необъяснимым образом нравилась Россия, поэтому выбор пал на Екатеринбург. Почему не Москва? Ежи хотелось поехать именно туда, но весомое мнение деда заставило Ежи отказаться от Москвы. Дед кричал, что в Москве много разврата, что там пропащие люди. Граница Европы и Азии была идеальным вариантом. Ежи не особо хотел туда, но Фридрик настаивал, а был он для парня главным авторитетом. Так поляк и оказался на химфаке, на третьем курсе. Фридрик привил ему всё, что только хотел. Почти все человеческие качества у Ежи были сформированы дедом, сформированы и взгляды на жизнь. Так, часто в беседе за каким-нибудь делом, дед начинал свою бесконечную демагогию.