Лина Баквит - Девочка и мудрость

– А красивая все-таки у тебя будет жена! – сказал Вико, сын мясника.

Ему скоро должно было исполниться 15 лет, тот самый возраст, когда начинают подумывать о женитьбе и приглядываться к девицам. Сам он был очень даже ничего! И если время от времени он и глядел какой-нибудь молоденькой синьорите во след, то синьориты на выданье, и особенно их мамаши, давненько и вполне серьёзно приглядывались к парню. Он был красив, строен, с копной иссиня-черных кудрей, трудолюбив, прилежен в учебе, непревзойдён в седле и, что немаловажно, имел быстро растущее состояние. Колбасы и окорока его отца славились по всему побережью, а Вико был единственным наследником.

– Заметь, – сказал Джузеппе, сын нотариуса, – она ещё и очень богата. Её земли по площади уступают только землям твоего отца. Женишься на ней и станешь самым богатым в наших краях… Ты вообще нас слышишь? Эй, Серджио!

Третий мальчик сел и снял платочек с лица.

– Да. Не глухой, – отозвался сын градоначальника.

Прямо посреди его лба, над переносицей, торчала огромная шишка, а под глазом наливался синяк.

Летиция ахнула!

– Это не жена, а позор, – процедил он.

– Конечно позор! – воскликнул Вико. – Представляешь, она тебя вот так каждый день ды-дынц в нос! А ты, молча так, рубашки стираешь, чтобы пятна крови не остались. И никакой тебе прислуги не надо. Вот забогатеете, а!

Вико и Джузеппе покатились со смеху – благо, что лежали.

Сын градоначальника, а ему было только двенадцать, с удовольствием отпинал бы своих дружков, да струсил. Вико был почти на две головы его выше, и руки у него были как две кувалды. А Джузеппе, хоть и был его ровесником, хоть и был его роста, но веса в нём было, как в хорошем борове. Он так и дрался всегда – собьёт с ног соперника и сверху всем телом навалится, а тому, кто под ним, и дышать нечем. Ну и всё, считай победил.

Серджио так и метался от одного ржущего друга к другому, злой, как ревущий океан, а потом остановился и голосом полного триумфа заявил:

– Запомните этот день! Потому что сегодня вы смеётесь надо мной в последний раз!

Вико и Джузеппе замолчали.

– Вы что, действительно думаете, что я кому-нибудь позволю напоминать мне, что моя жена когда-то плясала на площади и развлекала городскую чернь? Да будет вам известно, что мы с отцом уже всё решили. Как только он вернётся домой на следующей неделе, мы отправим мою будущую женушку в монастырскую школу. И останется она там, пока ей не исполнится семнадцать. А потом отец её вернёт, мы поженимся, через год она родит мне наследника, и всё! Больше она мне не нужна! И как только у меня на руках окажется законный наследник всего её имущества, она снова отправится в монастырь. И теперь уже навсегда!

Летиция сидела за деревом открыв рот. Нет, она не плакала.

«Это не может быть правдой, – думала она, – не может. Он специально так говорит, чтобы позлить их!»

Ошалев от услышанного, сидели и Вико с Джузеппе. Серджио, довольный собой, высокомерно смотрел на друзей.

Наконец Джузеппе сказал:

– И это всё для того, чтобы жениться потом на Розанне, за которой ты уже год бегаешь? Но ведь Летиция ничуть не хуже Розанны!

– Не тебе об этом судить, Джузеппе! – огрызнулся Серджио. – Никто и никогда не скажет о Рози, что она плясала для челяди!

– Ты стыдишься её, да, Серджио? – поднявшись на ноги, сказал Вико. – Летиция уже сейчас хорошенькая девочка, а когда вырастет – зацветёт, как апельсиновое деревце. А ещё я думаю, что при хорошем образовании она станет умной женщиной.

– Да никто не спрашивает, о чём ты там думаешь! – закричал Серджио. – И зачем тебе умная жена, Вико? Чтобы казаться при ней дураком? А может ты мечтаешь попасть в подкаблучники?

– Зачем? – воскликнул парень. – Я буду любить её! Я буду о ней заботиться! Если вам с отцом ничего, кроме её земель, не нужно, так зачем же, скажи на милость, губить её в монастыре? Отдай её мне, Серджио! А я отдам тебе её земли.

– Опа! Да наш бычок влюбился, – съехидничал Серджио.

Зря это было сказано. Вико бросился на него с кулаками. Они, сцепясь, катались по бережку, пыхтели, лягались… Серджио изловчился и со всего размаха заехал Вико в ухо. Тот взвыл от боли, потом поднялся сам, поднял с земли Серджио и, швырнув его в речку, собрался нырнуть следом. Но не успел. С криком «не-е-ет», на него налетел Джузеппе, сбил с ног и, усевшись сверху, прижал его к земле.

– Идиот ты, Вико, – зашептал Джузеппе. – Хочешь сдохнуть на виселице за то, что утопил сына градоначальника? Угомонись, говорю тебе.

Вико затих, а Серджио тем временем выбирался на берег. Когда все трое поднялись на ноги, Серджио, еле шевеля разбитой губой, злобно прошипел:

– Я всё расскажу отцу.

– И я расскажу твоему отцу – всё! – ответил Вико. – Он будет счастлив услышать, как его сынуля – богатый мальчик – отбирает гроши!

Серджио залез в карман и вынул оттуда горсть монеток.

– Видишь? Видишь? – спросил он Вико, потряхивая горсткой. – Ты думаешь, они мне нужны? Запомни, мясник, – сказал Серджио и швырнул деньги в реку, – если после сегодняшнего случая она снова придёт на площадь, то в следующий раз, я не только её обберу, но ещё и отпинаю как следует. А если ты проболтаешься кому-нибудь, то лавочка твоего папаши в одночасье сгорит до тла. Ты идёшь, Джузеппе?

Мальчики разошлись. Джузеппе, виновато опустив глаза, поплёлся за Серджио прямичком по колкой соломе, а Вико, смыв кровь с руки, разбитой в драке, пошёл вдоль берега. Всё стихло.

Летиция сидела под старой оливой и думала, думала… пока не заметила, что начало смеркаться. Она вышла из-за своего укрытия и пошла домой. Задолго до того, как она подошла к дому с дырявой крышей, она заметила женщину, которая нервно ходила по дороге. И когда Летиция подошла, та загромыхала:

– Где ты ходишь, безмозглая девчонка? Я уже все глаза проглядела! Все порядочные люди по домам давно разошлись, а ты всё оборванцев развлекаешь! Где деньги?

– Не смейте повышать на меня голос, – спокойно и очень по-взрослому ответила Летиция. – Я вам не дочь и ничем вам не обязана.

– Но ты же обещала…

– Ничего я вам не обещала, синьора Фолли. Вас не учили, что врать грешно?

Летиция не собиралась ни ругаться, ни извиняться. Она развернулась и пошла дальше, оставив жадную тётку стоять с открытым ртом.

Дома в кресле, стоящим у жаркого камина, сидела синьора Радость и вязала кружева. Давно остывший обед стоял на столе. Летиция зашла, поздоровалась, вымыла руки, молча села за стол, съела овощное рагу с фасолью, попила молока со сладкой лепёшкой и, так же молча, села в кресло напротив пожилой синьоры, поджала ноги и уставилась в огонь. Летиция молчала, и Мудрость, изредка поглядывая на девочку, молчала вместе с ней.