Рафаил Смолкин - Книга жизни (сборник)

– Нет невозможно, чтобы Сталин умер. Бог этого не допустит. И потом все грузины живут почти до ста лет, а Сталину нет и 75.

Но своеобразие мышления того времени заключалось в том, что большинство евреев зрелого возраста рассуждали также, как и дети. Женщины плакали и все говорили, что дело врачей еще не закончено. Воздух насыщен антисемитизмом и погромными настроениями русского народа. Теперь точно евреям конец. Сталин умер и некому будет защитить евреев. Как видно из приведенных рассуждений евреи по глупости в те времена не уступали, а, возможно, и превосходили другие народы.

Был выставлен портрет Сталина у памятника Ленину и народ возмущался, что в центре города нет памятника Сталину и довольствоваться приходится портретом. Мимо портрета стал собираться народ и проходить, как у мавзолея Ленина, возлагая венки. В актовых залах школ тоже установили портреты Сталина и поставили у каждого портрета двух пионеров мужской и женской особей, застывших как истуканы у икон с изображением Сталина, с выражением на лицах скорби и решительности одновременно.

А евреи ждали, что будет дальше? Уже было объявлено о мумификации вождя, установке его кровати рядом с кроватью Ленина и о проживании его в одной квартире с Лениным.

А евреи ждали, что будет дальше? И скорбели, и плакали, и потели, и ждали, что будет дальше? Наконец неожиданно для евреев, и ко всеобщему разочарованию коренного населения, было объявлено о закрытии дела врачей, их амнистии и освобождении из-под стражи тех из арестованных врачей, кто остался жив и не погиб во время дружественных бесед со следователями из КГБ.

Евреи недоумевали и не знали, что делать дальше. Очень уж непонятно все было. Поэтому некоторое время весь народ, включая евреев, ждал, что будет дальше? И евреи держали мозги (на всякий случай по-прежнему) в замороженном состоянии. Так было более привычно и безопаснее.

Я это пишу доходчиво для того, чтобы всем было понятно, что с помощью кнута можно достигнуть гораздо больших успехов в формировании умонастроений и манипулировании умами широких народных масс, чем с помощью разных нравоучений. Необходимо только, чтобы воспитание было правильным, а кнут с необходимой силой и частотой опускался на головы воспитуемых. И, если кнутом равномерно и с необходимой частотой бить по голове, переучиваться в будущем не потребуется, а приобретенные знания будут очень прочными.

В Советском Союзе народные массы постоянно переучивались время от времени. При таком учении элементарные мозгочастицы теряют ориентацию, и возникает броуновское, то есть хаотическое движение в голове, и как следствие этого броуновского движения такой же хаос возникает и в мыслях.

Процесс повторного упорядочивания мозгочастиц не всегда может иметь место и иногда носит необратимый характер.

Ранее мы познакомили тебя читатель с понятием процесса брожения, являющегося, не побоюсь этого определения, основой основ всего сущего в мире, не говоря уже, о планете Земля. Скромно о себе заявлю, что я тоже имею некоторое отношение к этому открытию. И тогда станет научно понятна и объяснима эпоха Сталина и поведение в ней народных масс.

Отдельные зарисовки о послевоенных годах жизни (непоследовательно и фрагментарно). Некоторые мысли в детские годы и во взрослом возрасте.

Мои первые годы учебы в школе проходили в послевоенные годы. Время текло медленно. События каждого дня я мог вспомнить до последних деталей. Тогда мне казалось, что каждый день был наполнен событиями.

Сейчас время бежит с такой скоростью, что события нескольких месяцев сжимаются в один день.

А во времена детства каждый фильм был событием. О том, что такой-то фильм скоро выйдет на экраны, сообщалось в рекламе за месяцы до срока начала его демонстрации.

С началом проката нового фильма выстраивалась очередь за билетами. Первые места в очереди занимали спекулянты с блатными. Число их непрерывно росло, и новые, прибывающие из их числа, начинали нагло расталкивать очередь, становясь впереди обычных жителей. Образовывалась толпа. Как только открывались билетные кассы толпа дружно, сломав всякий порядок в очереди, начинала штурм касс.

Если впереди оказывались простые горожане, то с них попросту срывали шапки и бросали их в хвост очереди. Лишившись шапки, человек покидал место вблизи кассы и отправлялся на розыски шапки. Если, стоявший вблизи кассы был грамотным человеком, то есть он стоял без шапки, отдав ее предварительно своему другу, то его просто выталкивали из очереди.

Возникала потасовка и драка, и тогда появлялась милиция. Милиция, расшвыряв толпу, выстраивала очередь заново. В этом случае всегда оказывалось так, что после наведения порядка, в очереди у касс первыми были всегда опять блатные и спекулянты.

Счастливые обладатели билетов, которым они, несмотря на все приключения, все же достались, шли в кино. Я не думаю, что после всего пережитого, эти счастливчики понимали, глядя даже примитивные фильмы тех лет, о чем идет в них речь. Но зато у них на короткое время появлялось чувство счастливого кинозрителя, намного опередившего в просмотре фильма основную массу потенциальных, но еще не посмотревших фильм, кинозрителей.

Самое главное, что после демонстрации фильма в течение недели-двух, число желающих его смотреть резко падало. При обладании нормальным мышлением, вы, подойдя через две-три недели после начала демонстрации нового фильма к кассе, и купив самые дешевые билеты на фильм, заходили в наполовину заполненное фойе кинотеатра за час до начала фильма. Далее вы спокойно слушали игру музыкантов в фойе, которые были в те времена обязательным атрибутом до начала демонстрации фильма в кинотеатре. Затем по звонку вы спокойно, без лишнего шума, заходили в полупустой зал и выбирали себе самое удобное место для просмотра фильма.

Новые фильмы шли по месяцу. Но с началом демонстрации нового фильма все повторялось сначала. Я вырос, но так и не понял психологию толпы, стремящейся любой ценой посмотреть фильм в первые же дни его показа, переплачивая спекулянтам за билеты, либо ценой почти собственной жизни добывать эти билеты в драках и давках потной толпы. Такова была наша единственная возможность на периферии приобщиться к культуре во времена полного отсутствия телевидения.

Часто во время демонстрации лента рвалась. Моментально раздавался свист и топот ног зрителей с выкриками:

– Сапожники!

Если во время демонстрации фильма главный герой целовал возлюбленную (это были самые сексуальные моменты в советских фильмах послевоенного времени), то тут же раздавался дружный крик зрителей: