Рафаил Смолкин - Книга жизни (сборник)

Из наиболее характерного в те времена явления, отмечу рост числа людей больных раком. Рак, как никогда прежде, косил народ и, как следствие этого, пущенныеорганами КГБ новые слухи, что американцы своими продуктами специально заразили советский народ раком. К этим слухам народ проявлял крайнюю восприимчивость. Они помогали и властям воспитывать ненависть к Западу, а, особенно к американцам.

В населении ощущалась боязнь возникновения новой войны. Американцев народ боялся и ненавидел одновременно. Советский народ, вынесший на своих плечах лобовой удар немецкой военной машины и, не поддающиеся описанию, лишения, был еще не готов, хоть и не признавался себе в этом, повторно платить жизнями на войне за трусость и глупость своих вождей, прятавших за усами свою глупость, неуемную кровожадность и бандитизм.

После войны была проведена денежная реформа, а еще через некоторое время начались снижения цен раз в году на продукты питания и другие товары. Жизнь, которая была просто голодной, началасьнемного налаживаться. Снижение цен было с каждым годом все менее и менее значимым, пока не заглохло окончательно. Но не смотря ни на что, народ продолжал изнывать от умопомрачительной любви к Сталину.

Постоянная и несокрушимая надежда у народа, что еще немного и наступит лучшая жизнь. Это чувство усиливалось в летние теплые дни, когда листва деревьев, трав и цветов хоть как-то прикрывали убогость и серость окружающих домов, скрашивая голод. И при всем при этом неиссякаемая любовь к Сталину и уверенность,что он непрерывно занят вопросам улучшения качества жизни народа.

Я ходил в школу в залатанных брюках. Вспоминая своих одноклассников, я как бы снова вижу эту нищету во всем. Как одно из приятнейших событий в моей жизни каждый год – это получение в школе новых учебников перед началом нового года. Это было настоящим праздником. Моя мать, приучившая меня к чтению, с трудом выкраивала деньги на покупку книжек. Каждая такая покупка была для меня настоящим праздником, и перед сном новую книжку я клал на ночь в постель рядом с собой. Я засыпал рядом с новенькой книжкой в радостном и приподнятом настроении, весь переполненный счастьем.

Я всегда замечал, как ребята-евреи, окружавшие меня, старались всеми силами приспособиться к русским мальчикам, понравится им и добиться того, чтобы они считали их ровней себе и принимали за своих. Иногда некоторым ребятам казалось, что их принимают за русских. Они тратили на это много сил, и цельвроде бы была почти достигнута. Но это было хрупкое равновесие. И в спорных ситуациях, им указывали на их настоящее место.

А некоторые евреи так старались добиться статуса равного русскому человеку, как они это понимали, что вызывали у меня большее отвращение, чем ребята-антисемиты. Подсознательно евреи чувствовали себя людьми второго сорта, хотя и не понимали, почему это так. Многие мальчики из евреев меняли свои неблагозвучные еврейские имена на русские имена. Эти еврейские имена большинство из ребят получило перед войной, и после войны эти имена звучали хуже даже немецких. Немцев не любили, да и было за что. Единственно, за что антисемиты с удовольствием прощали немцев и любили их – это уничтожение евреев.

Ребята любили кино, любили фильмы о войне, в которых русский воин, именно русский, убивал трусливых и карикатурных немцев и никто не задавал себе вопрос, почему немцы в считанные месяцы дошли до Москвы, гоня перед собой как стадо более доблестную армию. В младших и средних классах мы еще не умели критически, не говоря уже о логике, мыслить.

Сталин был параноиком, сохранявшим трудоспособность. Осознавая свою серость, он более, чем кто-нибудь другой нуждался в подпитке свей уверенности. Будучи бездарным и коварным, и как все бездарные и коварные, дорвавшиеся до власти, он создал общество, где основной массой были манкурты, готовые в любой момент, если понадобиться Сталину, отдать за него или ему свою жизнь.

Ведь только так Сталин мог управлять и этим обществом и этой огромнейшей страной, носящей имя СССР. Он учился у Троцкого, завидуя его таланту и идеям, многие из которых он перенял и воплотил в жизнь. Сталин учился у Гитлера антисемитизму, считая, что и ему неплохо было бы иметь страну Гитлера.

Будучи уголовником по призванию и бандитом по профессии, Сталин никогда не забывал своих подельников по профессии и по духу, объявляя одну за другой амнистии своим товарищам по ремеслу.

Каждый раз, вглядываясь своим соколиным взором в толпу амнистируемых бандитов и воров, выпущенных по амнистии на свободу, Сталин искал, так мне кажется, искал потенциальных соратников. И каждый раз приходил к выводу, что кадры измельчали и нет достойных, которые бы помогли ему в его ремесле.

– Обмельчал народ, – думал Сталин, – обмельчал. Только и норовят опять украсть, ограбить или убить. Совершенно отсутствует настоящее честолюбие, не говоря уже об идеологических принципах. Надо будет как можно скорее провести следующую амнистию. Может там хоть что-нибудь найдется.

Но политических заключенных Сталин не амнистировал никогда, испытывая к ним классовую ненависть. Он, как и Гитлер, считал этот материал отработанным и ни на что не годящимся, ни на что. Не верил он, что среди политических заключенных есть достойные ему убийцы и преступники. По этим причинам Сталин каждый раз обрушивал на головы народа новые толпы преступников, вливая, как ему казалось, свежую кровь в артерии общественной жизни подневольной ему страны.

Сталин понял, что в построении страны по полному образцу Гитлера ему мешать будут евреи. Они эти евреи не мало дали ему для победы над Гитлером. Но евреи не дали еще всего, что они могли бы дать. Они не отдали свои жизни, все свои жизни. А такая акция как уничтожение евреев не только бы понравилась советскому народу, она бы помогла Сталину как ничто другое объединить этот самый народ, превратив его окончательно в безмозглых и послушных его воле манкуртов. Он бы, Сталин, превзошел бы тогда даже самого Гитлера в своих собственных глазах. Бросив эти орды манкуртов против Запада, он стал бы настоящим властелином мира. За это стоило бороться. А там, как знать, и сам бог может быть, оценив его волю, даровал бы ему подлинное бессмертие.

Сталин начал строить страну Гитлера с реализации первого этапа Гитлера, изгнания евреев из центральных районов СССР, с последующим их уничтожением на бескрайних просторах Дальнего Востока. Но возраст не позволил Сталину осуществить даже первый этап. Он неожиданно для всех, включая нас мальчишек, верящих, что грузины долгожители и живут до ста и более лет (но это справедливо для горных районов, где смешавшись с природой и баранами, люди становятся незаметнымидля смерти, а не на равнинах, отягощенных борьбой за власть и подозрениями в заговорах), тяжело заболел.