Владимир Данилушкин - Записки от старости. Ироническая проза

Как бы нам изловчиться, солнцем напитаться на будущую зиму? Размышляю, как включить память тела, погруженного в соленую жидкость, ощущаю соль кожными рецепторами, во рту у меня солоно и в носу все отмякло, подогретый воздух, насыщенный солью, вбираю всей грудью, мне радостно и тоскливо: сегодня у нас лето. Сезон, длящийся один день.

Для отвода глаз генералу Рохлину выстрелили в голову.

Сын оставил туфли с солнечными очками на валуне. На обратном пути пришлось помочь ему отыскать их. Камни в известковых полипах. Идешь, как по шурупам.

И на остров Итуруп брошу свой прохладный труп.

Пока мой парень купался, вода прибывала, подбираясь к оставленной одежде, лежащей на обуви, и уже тронула подошвы туфель. Камни, по северным меркам, теплые, вода тоже. Валун ржавого цвета со следами чаячьего гуано – белого и непривычного фиолетового цвета, напоминающего школьные чернила. Теплые камни и теплота тела. Признаюсь, меня всегда смущало написание Пушкиным фамилии величайшего бабника Донжуана. Дон Гуан.

Высохшие ламинарии похожи на рыбацкие сети.

Красная «японка» с раскрытыми дверями. Музычка. Романтические берега вровень с горизонтом, если смотреть из воды.

Сегодня особый день: открывается сокровенное знание и незнание. Интеллектуальная собственность, добытая ценой потерь и озарений, несчастий. Нам бы не хотелось это знание кому-то передавать, ни за какие коврижки. Мы ненавидим тех, кто добудет эту сокровенную информацию о северной природе другим, более коротким, вивисекционным путем. Кому переплывет она в руки. Как ни за понюх табаку уже отдали во всеобщее пользование годы наблюдений биологов, геологов, археологов. А ведь люди годами жили ради этого в мерзлоте, а сколько друзей и коллег недосчитались!

Колымские геологи, у каждого многие тысячи километров по горам и речным долинам намотано. У многих к пенсионному возрасту наступает кризис, и тут важно, чтобы сердце выдерживало. Силы воли им не занимать, но кроме мужества, нужны здоровые жилы.

Один из них дважды приезжал в Хабаровск, намереваясь сделать шунтирование сердца. Ему отказывали. Прилетел в третий раз. Поставили шунты. Кому надо, на лапу дал.

Операция прошла удачно, но потом стало хуже, и сердце не выдержало, остановилось. Говорят, я встречался с ним в какой-то компании, но, увы, я этого не помню. Да разве это что-то бы изменило?

Волны покачивают мой разум, словно буек. Я чувствую прилив морской болезни, но лишь на мгновение.

У самой кромки воды кружат и не садятся на голову комары. Правда, не такие уж активные и злокусучие, как в лесу. На море их вообще быть не должно. Видимо, более активное поведение связано с отсутствием ветра и теплотой воздуха. В нормальную прохладную погоду они и не думают кусаться у моря. Их сдувает ветром.

Тем временем в Магадан приехал Немцов. Как Киркоров, только не поет, – говорят о нем с придыханием наши шикарные, не забалованные мужским вниманием женщины. (Правда ли, что в городе Горьком, когда выпивают, кричат: «Горько»? Нет. Кричат: «Низко», ведь город Горький обратно переименован в Нижний Новгород).

Магаданский Немецкий дом зашевелился, надеясь на встречу с Немцовым.

Один магаданский бизнесмэн выставлял кандидатуру на выборах, и кореша напутствовали его: мол, за тебя пасть порвем и ноги вырвем, а имиджмейкер сформулировал: «Ты вступаешь на трудный путь, и от тебя ждут, что твои брюки никогда не будут на людях расстегнутыми, а на них такие стрелки, будто ты из них изготовился стрелять из положения „лежа“, понял?». Вообще-то старая история, но с приездом человека из правительства она, как перелицованный пиджак, засияла новизной.

Прогуливаясь в центре Магадана по Аллее памяти, где, говорят, ветераны строительства социализма забывают собственный склероз, Немцов ответил на нападки городского диссидента, который выпускает частную газету, якобы на деньги ЦРУ. Диссидент за словом в карман не лезет, оно ему не по карману, но кого угодно в конфуз введет – словесным кун-фу.

Не на того напал. Борис Младший отшил его. Мол, лично я ничего не украл.

(Ты эстет, и я эстет. Оба мы эстеты. Ты кастет и я кастет, вынули кастеты).

Вообще-то иная кухарка, управляющая государством, чувствует себя не в своей тарелке, словно она прачка. Все дружно заговорили, что Немчик – родственник Свердлова, а немало магаданцев приехали из города, лишавшегося имени Якова Михайловича.

Там расстреляли царскую семью. Судя по аллилуйям и осаннам демократов, выражение «Нет пророка в своем Отечестве» относится и к императору Николаю II, «образованнейшему человеку Европы, автору мирных инициатив».

Магаданцам не в диковинку видеть на улице федеральное начальство. А Немчик такой кудрявый, свой в доску Почета.

Киркоров в столице Колымы тоже был, сравнение двух красавчиков родилось не на пустом месте, для Аллы купил в магазине «Алмаз» ожерелье, ему нашептали: мол, из колымского золота, самое лучшее.

Сочувствовали Филиппку: примадонна спелась с хором геев из Нью-Йорка. Мало ей Бори Моисеева.

Да не парься, и Пелагея пела про гея.

Мол, не удивимся, если Филя, в пику жене, выступит с хором женщин с острова Лесбос. Ему продемонстрировали наш стриптиз-бар, совмещенный с бистро «По-быстрому».

Но ажиотажа и в первом, и втором случае было меньше, чем когда приезжал Ельцин. Президент дал прежнему губеру, Михайлову, семь тонн нашего же золота – кредит для развития производительных сил. Новый глава администрации, Цветков пытался понять, куда, подобно растворимому кофе, девался тот драгоценный металл.

Когда у президента насморк, всю страну трясет лихорадка. А уж отдельно взятая область, хоть бы и Магаданская, – и подавно в семибальном землетрясении.

И второй вопрос: куда девалось сто тонн золота с Кубаки?

Кстати, если короля играет окружение, то телезвезду – короли. Одна наша местная хозяйка канала, когда выдавала в эфир заключительную передачу о пребывании Президента, как бы кричала на прощание «До свидания, Борис Николаевич. Приезжайте еще». Она подносила микрофон к самым губам, и, благодаря форсированной громкости создавалось ощущение, что дочь провожает родного папашу, именно ее слышит он и машет рукой именно ей. Телезрители имели возможность рассмотреть и оценить дорогую шубу ведущей, с точностью до рубля. Наша красавица и в Африке будет в шубе щеголять в жару.

Ой, к нам и Жириновский зачастил, молва уже прикатила, что будет баллотироваться в губернаторы. Всем невольно вспомнился лозунг прежних лет про Чукотку: «От жирника до атома». Жирик взял за моду выступать на площади у храма и, чтобы собрать аудиторию, раздает деньги. Направо и налево! Молва усиливала масштаб раздачи примерно в 9,5 раз.