Зоя Выхристюк - Виртуальность реальности

– Что и с остальными, – он отхлебнул кофе.

– А что я делаю со всеми? С ужасом думаю, что ничего я с нашими клиентами не делаю.

– Ага. И они за здорово живешь тебе по миллиону в год отстегивают, – он словно специально хотел ее довести до крайней точки кипения.

– Во-первых, не по миллиону, а по восемьсот тысяч, – защищалась Лялька, сама понимая сейчас всю глупость этого аргумента.

– А во-вторых, что бы я ни делала, мне на их болевые точки давить приходится, называть многие вещи своими именами.

– И тут, старушка, придется, – он сидел в клубах табачного дыма и, как из заоблачных высот, пророчествовал.

– Ты с ума сошел? Да я от эстрима с Федералом еле выжила. Реально думала, киллера пришлет.

– Помню-помню, но «Number One» – не твой Федерал. Этот «перец» про себя, да и других все знает, – продолжал Иннокентий невозмутимо.

– Но ты с «перцем» -то поаккуратнее. Как-то беспардонно, – она посмотрела на него с укором.

– Ну да, надо как на инаугурации, – и он дикторским голосом в полную мощь начал:

– Внимание!..

Лялька ладошкой захлопнула ему рот.

– Знаете, Кеша, – обратилась она к нему, как никогда раньше, – не паясничайте, имейте уважение к статусу и личности. Не переходи грань и поаккуратнее, – уже в своей обычной манере закончила она.

– Ну успокойся, я же специально хочу, чтобы с тебя сошел великодержавный трепет – смесь почтения с генетическим страхом времен железного занавеса. У тебя и чувство юмора, и здоровый авантюризм куда-то выветрились. Прям-таки полный паралич мыслительной деятельности.

– Вот тут ты прав, – как ни странно она почувствовала, что успокаивается.

– Да и как же спасительный тезис: «все люди…» – он уже видел, что перелом в ее состоянии произошел. – Давай, помоделируем ситуацию, хотя, скажем честно, я не сильно верю в реальность его появления здесь. Так что перестань трястись, словно над лесничеством уже вертолет заходит на посадку.

Лялька, казалось, схватилась за спасительный круг:

– Я тоже думаю, что это маловероятно, Так что миллион Ахмада трогать не будем и через время вернем назад.

Увидев, что она уже успокоилась, но готова, как страус, зарыть голову в песок, он спокойно продолжил:

– Но если есть хоть малейшая вероятность (Ахмад, конечно, не скупец, но и миллионами не разбрасывается), надо сосредоточиться. Постарайся увидеть хорошее. Предупрежден – вооружен.

Сердце Ляльки опять ушло в пятки, но это уже были американские горки с динамикой и выплеском эмоций, а не тягучая высокочастотная внутренняя паника, как было эти пару суток, когда Ахмад благополучно отбыл.

– Давай подумаем, что при обилии возможностей – информационных, финансовых, властных, – может подтолкнуть к встрече с тобой? При тотальной занятости, кстати… – Иннокентий развалился в кресле, вытянув вперед ноги – ступня правой на щиколотке левой, руки занял четками.

«Ага, взял четки, а то крутил бы свои перстни или браслет», – Лялька хорошо знала внешние признаки, когда он серьезно размышлял, без стеба.

– Ахмад понарассказывал сказок, – буркнула Лялька.

– Ему, знаешь, сколько сказок рассказывают каждый день? Разбираться в сюжете, да еще и инсценировать каждую ни сил, ни времени не хватит. А что, кстати, ему такого мог сказать Ахмад? Причем такого, чтобы вызвать реакцию заинтересованности со стороны «перца»… Ой, прости… «Number One», – поправился быстро Иннокентий, встретив бешеный взгляд Ляльки. – Да так, что тот спешно перечислил деньги.

– Ну, деньги отправил, чтобы я его не отправила, – отозвалась Лялька. – Он ведь хитро поступил: огорошил в последний момент и тут же уехал. Думаешь, если бы заранее у меня спросил, я согласилась бы? Да ни за что!

– Так, ну логика Ахмата относительно тебя ясна. Хорошо, но там, в окружении «Number One», предполагаю, все только и ловят возможность чем-то привлечь заинтересованное внимание. Чем же смог заинтересовать Ахмад? Что рассказал?

– Если бы я знала, – с досадой отозвалась Лялька. – И не узнаю, по крайней мере, в ближайшее время. Наша встреча с ним – через три месяца по плану. По неписанным правилам, я сама клиентов не беспокою, если надо, они выходят на связь в промежутке. Да и не факт, что он что-то расскажет.

– А может дело и не в словах? – загадочно отозвался Иннокентий. – «Перца», то есть «Number One», словами не проймешь – он слов слышал много, я же говорил. Может дело в Ахмаде?

– Что ты хочешь этим сказать? – Лялька уставилась на Иннокентия.

– Он же давно его знает, а назначение Ахмад получил только что. Может, увидел, как изменился Ахмад? Уж у него-то есть все условия, чтобы отследить это. Кому уж знать, как не ему?

– Да что Ахмад? Ахмад он и есть Ахмад, – Лялька любила Ахмада, как брата, но и, не скрывая, была зла на него сейчас. – Знаешь, он книжку написал. Точнее, пока это рукопись.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – оживился Иннокентий.

– Ну да, о своей жизни. Сказал пришлет. Но пока не получила ничего. Обещала отредактировать и помочь с публикацией. Говорит, что осмыслил свою жизнь, многих простил, отпустил прошлое. Кстати, он был какой-то особенный в последний раз, с внутренним светом что ли. Я думала, что это из-за назначения. Да еще и с бизнесом стало получше: какой-то долг ему вернули. А может из-за рукописи? Сделала она свое дело…

– Уже теплее. Хорошо бы рукопись поскорее получить. В ней могут быть какие-то подсказки. Хотя, мне кажется, картинка прояснилась. «Number One» стало интересно, что за штучка повлияла на трансформационные процессы у Ахмада.

– А я-то тут причем? – вновь возопила Лялька.

– Ну вот, опять за рыбу гроши. Ты совсем тут не при делах, – паясничая, закончил Иннокентий.

– Хорошо, допустим. Но что из этого следует? – Лялька не унималась: «Умничаешь? Так умничай конструктивно».

– Из этого следует, что главным побудительным мотивом встречи с тобой может быть: а) любопытство, читай – «скука», б) подсознательно ощущаемая потребность каких-то внутренних перемен: он ведь тоже человек, все же – люди. И, наконец, в) желание выйти в народ. Ты же понимаешь, народ это только так понятие однородное, а тут – информация о явлении из народной жизни неформатного порядка. Ну, захотел он, предположим, неформат в народе поизучать.

– А мне-то что делать? – в очередной раз раздался голос Ляльки, уже смахивающий на вопль. – Чай с ним пить?

– Не исключено, – опять нарочито спокойно, как о чем-то будничном, продолжил Иннокентий.

– Ты же пьешь со своими клиентами чай?

– Ты что, совсем меня не слышишь? Я же за чаем вынуждена говорить то, чего они слышать не хотят, от чего закрываются.

– И ему скажешь, – улыбнулся лучезарно Иннокентий.

– Ты определенно спятил. Да я представляю, как там, наверху, они право дурной вести друг другу «доверяют». Знаешь, еще по горкомовским временам помню, первому секретарю докладывать даже о коммунальных авариях замы, помы, зампреды исполкомов с удовольствием честь другому уступали, мягко говоря.