Дмитрий Муравский - Блеск

Автор скандального романа не раз обвинялся в «оскорблении читательской аудитории и пощёчине морали», в излишнем натурализме, но количество проданных книг росло и росло, так что критикам пришлось сменить гнев на милость. Ведь что ни говори, а с точки зрения стилистики роману не было равных. Что же сделало его столь популярным? Анна сделала глубокий вдох, поправила забранные в хвост волосы и медленно выдохнула. Безжалостность обличения, шок, интрига и в то же время непревзойдённая эстетика, таинственность, романтика, глубина. Вот, что жаждет публика. Вот, чего не хватает в фотографиях Анны. Всё созданное ею прежде – лишь невнятная прелюдия к…

К чему? Девушка разводила руками. Перед ней была пустота, вакуум, чистый лист. Вчерашняя выставка лишь пополнила список успешных промахов. Работы, представленные на ней, являлись экспериментальным переплетением нескольких художественных течений: минимализма, абстракционизма, ломографии. В числе прочего, наличествовали фотографии иронично-комического характера: норвежский пейзаж с заснеженным взгорьем, на склоне которого валяется пустая баночка из-под солнцезащитного крема; кариес на зубе в форме сердца; татуировка с надписью «Life goes on» 20 20 «Жизнь продолжается» (англ.). на шее девушки, стоящей возле гроба во время панихиды. Тем не менее, забавный кроссовер 21 21 Смешение разных стилей (англ.). пришёлся по вкусу лишь немногим. Через пару дней Анна несомненно наткнётся на какую-нибудь статейку, в которой её назовут «мастером мыльного пузыря». Нужна новинка. Нужна интрига. Нужны частности, дикие, пробирающие до мозга костей частности. А ведь кого ни возьми – артиста, учёного, лифтёра, примерного семьянина —, личность состоит из неописуемого множества деталей. Подбирая подходящие пазлы, можно воссоздать цельную картину. Если сделать каждый снимок частью биографии…

Анна задумчиво кусала нижнюю губу. Мысль о том, что наметившийся проект может увенчаться успехом, подняла дух. Анна понимала: сейчас или никогда. Она нашла в сумке визитную карточку шейха, взяла телефон и набрала заветную комбинацию цифр.

Перелёт в Эмираты выдался изматывающим. Тщетные попытки Анны забыться сном, которые продолжались вплоть до самого утра, сменились такими же безуспешными попытками разгадывания судоку. До смерти утомив себя этим занятьем, Анна перевела взгляд на сидящую возле неё пожилую даму. Она умиротворённо листала небольшой альбом живописи и подолгу рассматривала каждую иллюстрацию. Втайне присоединившись к своей соседке, Анна могла насладиться акварелями, выполненными с невероятным мастерством. Нежные фиолетовые ирисы, просвечивающиеся лепестки лилий, восхитительные птичьи крылья, грустные глазки совёнка… С каждой новой страницей сердце Анны замирало. Потрясающее сходство. Сходство, встречаемое разве что на… фотографиях. Она усмехнулась. Воистину, эпоха Ренессанса подарила миру не только величайших живописцев и граверов, скульпторов и архитекторов, учёных и философов, но и величайших фотографов. Ведь, по большому счёту, художник и фотограф – звенья одной эволюционной цепи.

В аэропорту Анну радушно встретил сам Джази-аль-Халиль в сопровождении своего круглощёкого младшего брата Ильхама, который, однако, вскоре откланялся. При виде обличённого в белую кандуру 22 22 Традиционная мужская одежда в Эмиратах, длинное платье белого цвета. шейха Анна впервые отчётливо ощутила, насколько противен ей этот человек, его надменный взгляд, лоснящиеся губы, торопливые жесты, резкий душащий запах парфюм. Под палящими лучами утреннего солнца они направились к ожидавшей возле аэропорта машине.

Аль-Халиль поинтересовался, как прошёл перелёт (спасибо, на высоте!), и помог Анне донести до машины её сумки. Она делала вид, что внимательно слушает его экзальтированную речь, попеременно кивая и прыская со смеху. Тёмные очки в пол-лица надёжно защищали Анну от его безотрывного пронзительного взгляда. Жара обвила её кольцами, словно питон.

– Будьте уверены, вам создадут идеальные условия для работы. Ну вот, мы на месте.

Шофёр уложил чемоданы в багажник, и уже через миг чёрное «Порше» на всех парах приближалось к мерцающему Дубаю. Фантасмагорический город небоскрёбов, в вечной эрекции застывший посреди аравийских песков, разбудил в Анне то редкое чувство, которое она испытывала, сидя в первых рядах на парижских показах мод или проходя мимо элегантно оформленных магазинных витрин, рекламирующих новую туалетную воду во флаконах редчайшей красоты. Щекочущее чувство аристократичности, эксклюзивности, люкса, зарождающееся в области живота и электрическим разрядом пробегающее по всему телу. Девушка взяла всегда весящий на шее фотоаппарат с объективом, похожим на подзорную трубу, и, опустив окошко авто, сделала несколько кадров миражирующих в знойном воздухе зданий. Ненароком она заметила физиономию аль-Халиля, отразившуюся в зеркале заднего вида, и поняла, что и он, в свою очередь, смотрит на отражение Анны, доступное ему с переднего места.

– Вы уже приступили? Щёлкните и меня.

Анна щёлкнула.

Вилла шейха располагалась вдали от суматошного центра, в тихом зелёном фешенебельном квартале, окрестности которого напоминали слащавую атмосферу голливудских холмов. Асфальт без единой трещинки, идеально подстриженные лужайки, рассаженные в строгой симметрии пальмы, сверкающие капоты иномарок… Во всём царила дьявольская доскональность, так что Анну неотступно преследовало чувство, будто она очутилась на съёмочной площадке с дорогими декорациями. Солнце и то казалось реквизитом.

Дом, к которому подкатила машина, отличался от других коттеджей квартала разве что своими размерами. В остальном же он в большей или меньшей степени повторял соседние особняки: это было двухэтажное здание из светлого камня в классическом средиземноморском стиле, с множеством окон, арок, колонн, балконов и террасок. Сзади покачивались финиковые пальмы и эвкалипты.

– Ну-с, добро пожаловать, – сказал аль-Халиль и открыл двери авто.

Пока шофёр возился с чемоданами гостьи, шейх повёл Анну к парадному входу по вымощенной гравием дорожке, которая рассекала ярко-зелёный газон на две равновеликие плоскости, похожие на бильярдные столы.

– Вы уже думали, в каком стили будут фотографии? – спросил аль-Халиль, когда они вошли в солнечный коридор, соединяющий два крыла дома.

– Я предлагаю…

– Ах, а вот и Хасиба, – воскликнул шейх и распахнул двухстворчатую стеклянную дверь, ведущую в небольшое патио с играющим в центре фонтаном и четырьмя раскидистыми пальмами.

В дверном пролёте, вынырнув из залитого солнцем дворика, появилась молодая, со вкусом одетая женщина армянской наружности. Она встретила своего любимого быстрым поцелуем. Её длинная пляжная туника тёмного цвета развевалась при каждом движении. На шее дребезжало ожерелье.