Анастасия Игнашева - Парадигма восприятия

– Ты не понимаешь! Годы-то уходят! Тебе уже почти сорок! А сорок лет – бабий век!

Да. Умеет моя маменька ударить по самому больному.

– А кто оба раза меня без мужа оставил? Не ты? У меня же была семья! Была! И в первый и во второй раз! И я их любила!

– Не ври! – отмахнулась мама, – Ты с ними не жила, а мучилась! К тому же твой Славка (второй муж) изменял тебе направо и налево!

– Боже мой! Ну с чего ты это взяла! – взвыла я.

Разговоры эти с различными вариациями на тему, повторялись у нас в семье регулярно. Мораль у них всегда была одна: «Мама всегда права, мама лучше знает!»

После обеда, прошедшего в тяжёлой, недружественной обстановке, мама ушла за поддержкой и сочувствием к тёте Кире, нашей всеобщей крёстной, а я позвонила Спиридонову. К счастью, тот был дома, а не где-то на задании.

Полковник спецназа Спиридонов был моим единокровным братом – сыном отца от первого брака. В своё время маменька, движимая всё теми же безумными фантазиями, разрушила первую семью моего отца, внушив ему, что именно она – женщина его мечты и что именно с ней он будет счастлив. И отец ушёл к ней, бросив беременную жену с маленьким сыном. Та вернула себе девичью фамилию и записала на неё детей. Порушить маменькин воображариум опять сил не было ни у кого.

Спиридонов, однако же, на нас зла не держал и, когда отец слёг с инфарктом, сам предложил помощь. Звали его Михаилом, но я звала его, почему-то, исключительно по фамилии.

– Я всё понимаю, – жаловалась я Спиридонову, – человеку на восьмом десятке меняться тяжело, да я бы сказала – невозможно уже, но почему все вокруг должны страдать?!

– А ты не пробовала квартиру снимать? – спросил Спиридонов.

– Пробовала. Не помогает. Она таскалась к нам чуть ли не каждый день на другой конец города, а потом и вовсе переселилась. Да ты помнишь эту историю!

– Да, помню. Тяжёлый случай. А кто такой этот Аркадий?

– Да никто! Обыкновенный хлыщ! Из тех, кого зовут офисным планктоном и сетевыми хомячками. У нас он числится электриком, хотя занимается в основном тем, что телевизор смотрит, или кроссворды разгадывает, или в интернете сидит в комнате у охраны, играет в какой-то песочнице виртуальной. Пока остальные вкалывают. Или ходит с важным видом щёки надувает. Но умеет произвести впечатление. Хитрожопый, короче. На работе не переламывается.

– Но чем-то же он покорил воображение твоей мамаши?

– Я почём знаю?! У неё в голове такое творится! Она сама не разберёт! Плюс возраст.

Спиридонов ненадолго задумался.

– Я давно хотел тебе сказать. – заговорил он после паузы, – Все попытки противостоять порывам твоей матери будут заканчиваться фиаксой до тех пор, пока ты не сможешь в них разобраться.

– Фиаско, а не фиаксой. – машинально поправила я. Спиридонов не обратил на это внимания и продолжал:

– Твоя мать, в сущности, несчастная женщина. У неё была психическая травма, от которой она так и не оправилась. И она пытается так спасти всех. Поместить в свой, как ты выражаешься, воображариум тех, кто ей дорог. И если, по её мнению, вы будете следовать её правилам, то всё у вас будет хорошо. Она зла не хочет.

– Благими намерениями вымощена дорога в ад. – сказала я.

– Короче. Если не хочешь опять оказаться в аду – попытайся выяснить, что именно за фантазии у твоей мамаши связаны с этим Аркадием. Кстати, откуда он такой взялся?

– Приехал откуда-то. Из Молдавии, кажется. Квартиру снимает, причём не сам, а в компании с кем-то, потому что одному не потянуть. Цены-то поднялись. Кризис. Но живёт здесь уже лет пять.

– Понятно.

– А ты вспомни, какой секонд-хенд она мне регулярно пытается подсунуть! В её воображении – это прекрасные люди! А с нормальными мужиками меня развела! И к детям отца на три километра не подпускает!

– Тяжёлый случай.

– Тут, я бы сказала, психиатр нужен.

– Нужен. – согласился Спиридонов, – Но для начала выясни, что у неё связано с этим Аркадием. Кстати, опиши его внешность.

Внешность у Аркашки была вполне обычная. Среднего роста, худощавый, волосы тёмно-русые, глаза серые, лицо обычное, как у большинства. Такого в толпе встретишь – не заметишь.

– Стоп! – оборвал меня Спиридонов, – Наш отец…

Точно! Как это я раньше не поняла! Это с возрастом папа погрузнел, пополнел и облысел, а в молодости он был именно таким – худощавым, с довольно пышными тёмно-русыми волосами, с небольшими залысинами надо лбом, которые у него стали появляться лет в 25. То-есть, когда он познакомился с мамой.

– А тебе какой тип мужчин нравится?

– Блондин славянского типа. Двухметровый. И чтоб похож был на медведя.

Спиридонов фыркнул в трубку.

– Понял. Как наш Храп.

– Не лей мне чай на спину.

Храп – майор Храпов – был сослуживцем Спиридонова. И был он прекрасен и недосягаем, как Луна в небе. Хотя бы потому, что был давно и безнадёжно женат, а я, в отличие от маменьки, не собиралась строить своё счастье на чужом горе.

– Хорошо. – после короткого раздумья сказал Спиридонов, – Ты, подруга, сделай вот что…

– Тётя Кира, конечно, очень расстроена. – сказала мама.

– Скажи, а что у тебя связано с этим Аркадием? Какие ожидания? – спросила я маму, – Расскажи.

И мама увлечённо принялась расписывать мне свои фантазии. В них Аркашка представал совершенно не таким, каким был в реальности.

– Он коренной петербуржец (ага!) и у него родители – профессора (щас! Пять раз!). У него есть машина, дача и двухкомнатная квартира (Ха-ха-ха! 33 раза ха-ха!)

– Это он тебе сказал?

Мама смутилась. А я подумала – вот бы Аркашка возрадовался, если б узнал! Ещё бы! Квартиру, считай в центре Петербурга, ему на тарелочке подносят! Да он о таком и мечтать не смеет! Да он, если б узнал, не то, что на мне – на моей маме бы женился! А через год бы подал на развод и раздел имущества. Отсудить – вряд ли отсудил бы, но нервы потрепал. Всё это я, как могла, постаралась изложить маме.

– Я с ним работаю, я лучше знаю.

– Но ведь он же был у нас дома! – попыталась завести мама ту же песню.

– Ну и что?! Дома у нас кто только не бывает! Вон, газовщик приходил недавно. И что?! Тоже, кстати, мужчина ничего.

Мама обиделась. На этом разговор и закончился.

***

Мужчинка смотрел на меня, как дети смотрят на Деда Мороза, или, если уж точнее – то на Снегурочку. У него только что слюна не капала. В глазах застыл щенячий восторг. Если бы у него был хвост – то он бы им вилял.

– Хотите, я покажу Вам, где мне вырезали аппендицит? – спросила я и мама схватилась за сердце.

Мужчинка бросил на неё беглый взгляд.

– Конечно, хочу! – пролепетал он, тая, как пломбир на июльском солнце.

Я приобняла его за плечи и развернула к окну.

– Вон, видите то серое здание? Левее. Вот там и вырезали.