Валерий Любачевский - Будь ближе к врагу твоему… Психологический детектив

Венский достал из кожаной папки протоколы объяснений и протянул их Олегу.

– Молодец, что все записал! – похвалил Олег. – А теперь – главное, своими словами.

– Опросил дежурного по КПП и его помощника. Оба утверждают, что полковник покинул расположение части в начале первого ночи. Был в прекрасном расположении духа. При нем был кожаный кейс. Ушел пешком, машину не вызывал. Если коротко, то все. И вот еще что: может, это вас заинтересует… – лейтенант немного замялся. – В общем, когда я заканчивал принимать объяснения от помдежа, появился майор-особист. Он повел себя как-то странно: запретил солдатам давать показания и сказал, что впредь общаться с кем-либо из военнослужащих части мы будем только в его присутствии.

– Ты что-нибудь понимаешь? – Олег перевел взгляд на Ояра. – Мы расследуем убийство его командира, а он, вместо помощи, собирается вставлять нам палки в колеса. В любом случае, ты вдвойне молодец, что записал их показания с подписями, – Олег похлопал Женьку по плечу.

– Но кейса-то при покойнике не оказалось, как, впрочем, и бумажника. Часы и кольца тоже отсутствуют… – Ояр с высоты своего роста обвел взглядом присутствующих. – Допустим, колец могло и не быть, он все-таки офицер, а не балерун какой-нибудь. Но часы-то должны были быть, именно потому, что офицер.

– Думаешь, ограбление? – спросил Олег.

– Пожуем – увидим.

Олег отвел Ояра в сторону.

– Сделаем так: заканчивай здесь, полковника отправь в морг Улдису, а сам с Женькой дуй в адрес и опроси жену полковника…

– Вдову, – мрачно поправил Ояр.

– Вдову, – вздохнул Олег. – Ей, конечно, уже сообщили о смерти мужа, но посмотри все же на ее реакцию, обстановку в доме… Сам знаешь. Да, и возьми с собой «писателя», – Олег кивнул в сторону корпевшего над протоколом осмотра Коношонка. – Пусть он записывает, а ты слушай, смотри и запоминай. О полковнике и его семье надо узнать как можно больше.

– А ты куда?

– Наведаюсь к соседу, Ильичу. Он ведь служит… служил вместе с покойным. Очень мне интересно его мнение.

– Так ведь особисты не дают ни с кем поговорить.

– Ильич сейчас в отгуле. Он поехал к себе на дачу, я его утром встретил около дома. Постараемся управиться, в семь в кабинете Шестакова оперативка.

Олег попрощался с Долгоноговым за руку и пошел к машине.

Сосед Островецкого по дому подполковник Ионов занимал должность командира танкового батальона. Это был опытный и честный боевой офицер. Ему недавно стукнуло сорок два года, и подполковник уже стал всерьез подумывать о пенсии. Он приобрел дачку, где проводил все свободное от службы время. Двадцать пять лет службы: училище, дальние гарнизоны, Афганистан – не оставили в нем никаких иллюзий по поводу порядков в армии. Из Афгана Ильич вернулся с двумя орденами Красной Звезды. Казалось бы, дважды орденоносцу, имеющему колоссальный опыт боевому офицеру, открыты все дороги для карьерного роста. Ан, нет… Его назначили на должность комбата, что не соответствовало его подполковничьему званию, и направили служить в этот маленький прибалтийский городок. Карьера этого честного, отважного офицера не задалась, а причиной этого во многом был характер Ильича. Он органически не выносил лжи, не умел, да и не хотел приспосабливаться к начальству.

«Для лизания начальственного зада у меня язык слишком шершавый», – любил Ильич пошутить за рюмкой водки. К спиртному он относился трепетно, но без фанатизма, обожая сам процесс, но не его последствия. Со временем Ильич пристрастился и к другим, сопутствующим выпивке, занятиям: охоте и рыбалке. Служебные дела интересовали его все меньше, но, несмотря на это, он пользовался непререкаемым авторитетом в полку. Молодые офицеры искали у него совета и защиты. Ильич и раньше конфликтовал с начальством, а теперь, выслужив положенный срок и имея возможность уйти на пенсию, вообще перестал обращать внимание на начальственный гнев, с удовольствием «доставая» командиров. Строптивого комбата недолюбливали в полку, в дивизии тоже не очень жаловали, но поделать с ним ничего не могли – вышибить из армии боевого, заслуженного офицера-орденоносца было непросто.

Олега Островецкого Ильич любил, чувствуя в нем родственную душу. Олег платил ему тем же. А общее афганское прошлое лишь добавляло им взаимного уважения.

– Ну, здорово! – невысокий, коренастый Ильич приобнял Олега. – Молодец, что приехал. Сейчас замариную шашлычок…

– Не до шашлыков, Ильич. Надо поговорить.

– Знать ничего не хочу! Ты посмотри на себя. Осунулся, рожа небритая, жрешь что попало. Хочешь «орден сутулого» заработать? Плюнь ты на свои ментовские заморочки. Все равно всех дел не переделаешь. Бери пример с меня. Я на службу давно «забил», взял отгул – и на дачку. Выйду на пенсию, хочу здесь обосноваться. Я ведь полстраны объехал, тринадцать гарнизонов за двадцать один год, не считая Афгана. А в Латвии нравится больше всего. За четыре года, было время прикипеть, – своей словоохотливостью Ильич пытался погасить нарастающую тревогу.

– Олежа, что-то случилось?

– Случилось. Убили твоего командира!

Лицо Ионова посуровело, на скулах заиграли желваки.

– Проходи, садись за стол под яблоней. Я сейчас, – Ильич скрылся в дачном домике.

Олег сел за стол и огляделся. Ильич купил этот участок в апреле. Тогда он был неухоженным, домик обшарпанный, забор покосился. А сейчас – домик свежевыкрашен, новый ровненький штакетник, все благоухает.

«Видимо, Ильич действительно большую часть времени проводит здесь, а не в полку. Да и то, он уже свое отслужил и отвоевал. Пусть теперь другие тянут эту лямку», – подумал Олег.

Он вспомнил, как четыре месяца назад они перевозили Ильича на дачу, а потом устроили новоселье. Все прилично выпили, веселились, танцы под магнитофон, песни под гитару. Аленка танцевала с его друзьями и показывала ему язык, а в «отместку» ей, жены друзей обнимали Олега и, шутя, грозились отбить ее красавчика. Все смеялись, рассказывали анекдоты, гитара ходила по кругу. …Боже, это было всего четыре месяца назад, а кажется, что в прошлой жизни.

Из домика вышел Ильич, неся в руках запотевшую бутылку водки, два стакана и большую миску, с крупно порезанными колбасой и солеными огурцами. Сверху лежали несколько перьев зеленого лука и буханка хлеба.

– Давай, выпьем за полковника.

– Ильич, мне еще сегодня работать…

– Ничего, не помешает. Зови водилу.

– Нет, – твердо сказал Олег. – Ему еще весь день возить мое драгоценное тело.

– Тогда, пусть поест.

– Я ему потом отнесу, когда буду уходить.

Ильич понял, что Олег хочет поговорить с ним с глазу на глаз, и не стал возражать. Налил по полстакана водки. Молча, не чокаясь, выпили. Ильич отломил от буханки большой ломоть хлеба, положил на него увесистый кусок колбасы, перо лука и огурец.