Сергей Очинян - Казаки и мангусты. Сборник рассказов

Чтобы поговорить с жар-птицей о слесарных работах, необходимо сделать над собой усилие даже Ивану-дураку.

Про любимую тетю я не стал, начал сразу с бодибординга. На дисплее фотоаппарата показал доску, объяснил, что сломался болт. Пожаловался, что ни в Коваламе, ни в Вижинжеме, ни в Баларамапураме не мог найти подходящий.

Мне улыбались и поощрительно звенели золотом.

Я приободрился, тоже улыбнулся и достал обломок болта. Мне нужен такой же, только целый. Если у вас есть готовая деталь я ее с радостью куплю, если нет, то не могли бы вы ее изготовить, плиз?

Перезвон не смолкал. Улыбки стали еще шире, когда я выложил на стол чертеж. Вот это – зэ болт в сечении. Здесь написаны необходимые размеры: длина и диаметр…

– Экскьюз ми – прервала арию заморского гостя Наташка, разобравшись в ситуации быстрее меня, – Нам нужен инженер. Позовите, пожалуйста, инженера.

Слесарные дивы не двинулись с места. Выражение их лиц тоже не изменилось, только теперь они были обращены к белой леди.

– Колл инженер, плиз! – Наташа прибавила громкость. – Мэн! Хазбэнд!

Девушки повернулись друг к другу, вполголоса посовещались, время от времени озорно постреливая в нашу сторону глазами. Та, что с серьгами, величаво удалилась в глубину помещения. Другая осталась скрасить наш досуг.

– Вот черт! Я с ними как с людьми, а они ни в зуб ногой!

– Зато ты потренировался рассказывать про болт. Только про тетю забыл.

– Сейчас дядю приведут – сама будешь ему про тетю. – чувство юмора куда-то делось и я ворчал, уперев взгляд в узоры на руках индианки. – И главное – я тут распинаюсь, а у них рот до ушей! Прервали бы, раз не понимают ни бельмеса!

– Не перебивали из вежливости. А улыбались, чтобы тебе приятнее было…

Пришедший следом за зеленым сари индус выглядел классическим слесарем. Он был в потертых штанах, потной рубашке, небрит и угрюм. Едва кивнув нам, он тяжело оперся испачканными маслом руками о стол и свесил голову на грудь. Не меняя позы, выслушал про бодибординг и сломанный болт, заменить который не удалось ни в Коваламе, ни в Вижинжеме, ни в Баларамапураме. Флегматично глянул на сфотографированную доску. Когда белая леди заговорила о диаметре шляпки, безуспешно привлекая внимание мастера к чертежу, у меня мелькнула мысль, что он тоже не понимает по-английски.

– Он не понимает по-английски, – раздалось сзади.

От входной двери шел затянутый в джинсу и кожу модный индус с черным мотоциклетным шлемом в руках. Поставив головной убор на стол, он обменялся рукопожатием со слесарем, кивнул девушкам.

– Они тоже не понимают. Расскажите мне, а я буду переводить.

Ничего не оставалось, как выругаться про себя, а вслух возобновить рассказ про тетю и болт. Я начал сквозь стиснутые зубы, но где-то между Баларамапурамом и чертежом пошло легче, будто открылось второе дыхание. Мой незатейливый панджаби-инглиш звучал все бойчее, мотоциклист жизнерадостно его ретранслировал в гортанную трескотню своего малаялам. Вы не знаете, как звучит малаялам? Скажите вслух несколько раз скороговоркой: «дрын-дыг-дрын-дыг-дрын-дыг». Еще быстрее. Теперь вы знаете, как звучит малаялам.

Нашему тандему не пришлось излагать историю до конца. Слесарь все понял раньше и через того же переводчика сообщил, что у них нет таких деталей и они не смогут ее изготовить, потому что нет нужного оборудования. Может, вам нужен красивый кубок? Недалеко есть еще одна мастерская. Там обслуживают даже полицейских и наверняка смогут помочь.

Мы прощались, безуспешно пряча разочарование. Индусы светились благожелательностью и провожали нас улыбками и золотым перезвоном.

Из тенистого дворика мастерской мы опять попали в объятия зноя, поднявшейся пыли и городского шума. Невзирая на трудности, бодро двинулись по тротуару, который представлял собой ухабистую грунтовку с торчащими там и сям камнями, арматурой и кусками асфальта. Чтобы не упасть, все внимание уделяли выбоинам, щелям, булыжникам и предательским банановым шкуркам.

Через несколько минут ходьбы выяснилось, что это был комфортный участок пути. Дальше улица сузилась, количество транспорта резко возросло, а тротуаров не стало вовсе. Пешеходам приходилось жаться к краям дороги, деля с ворчащими машинами последние пяди. Стараясь приноровиться к новым условиям, мы щемились между бортами автобусов и заборами, задевали локтями зеркала автомобилей, цеплялись за сари встречных женщин. Потрепанные автобусы и ярко раскрашенные грузовики мешали друг другу и еле ползли. Между ними продирались рикши и легковушки. Оставшиеся свободные пятачки мгновенно заполняли пронырливые мотоциклы. Еще через пару минут нашей борьбы с пространством один мотоциклист проехал так близко, что зацепил рукояткой руля мою рубашку, из-за чего «с мясом» оторвалась пуговица.

Стало очевидно, что на дороге образовалась пробка. Транспорт замер под урчание холостых оборотов. Пешеходы спешно покидали загазованный участок.

К счастью, мы уже сворачивали в проулок, в котором находился пункт нашего назначения.

Он представлял собой низенькую бетонную коробку, затерявшуюся среди себе подобных. Все вместе эти сероватые конструкции напоминали два ряда покосившихся гаражных боксов с зияющими оконными проемами, которые зажали узкую кривую улочку. Над одной из амбразур и в самом деле висела табличка «Для полицейских». Что тут ремонтировали копы – погоны или пистолеты – так осталось загадкой. Скучающий внутри лачужки замызганного вида работник задумчиво перебирал рассыпанные на кургузом столике свои болтики-гаечки. Он откровенно обрадовался замаячившей в окне белой леди и всячески демонстрировал как готовность помочь, так и знание английского.

Мы стояли на солнцепеке, но заходить в грязную каморку не хотелось, да и не моглось: стол с индусом занимали практически все пространство.

– Давай короче – напутствовал я леди, обмахивая то себя, то ее шляпой и пытаясь движениями лопаток остановить щекочущие капли пота, – а то я скоро умру.

Но короче не получилось. Для начала индусу потребовалось с нами познакомиться и узнать из какой мы страны. В дальнейшем наш новоявленный друг Суреш ежеминутно перебивал Наташу многочисленными уточняющими вопросами, и порой было непонятно, какое отношение они имеют к делу.

Где сделали доску и из какого материала, где ее купили и по какой цене, какого она цвета и сколько стоит арендовать такую на пляже Ковалама. Чертеж ему понравился настолько, что он поинтересовался именем моего учителя рисования. Обломок болта пробовал на зуб. Слайды с изображениями досок на фотокамере прогнал взад-вперед несколько раз, «случайно» перескакивая на пляжные фотографии и мечтательно замирая над изображениями купальщиц. Хорошо еще, что рассказ был усеченным и не содержал пассажа про тетю, а то он запросто потребовал бы и ее фотографию тоже.